Книга Дни гнева, дни любви - Роксана Гедеон

Я поклонилась настолько сухо, насколько сухи были эти слова королевы, и вышла, в душе страшно негодуя. Подумать только, она этого человека ставит выше, чем меня! Меня! Он здесь без году неделя, он все эти годы прохлаждался за границей, а я… я… Господи, да что там говорить!

Крайне разозленная, я спускалась по лестнице, все время горько сетуя на то, как непостоянны королевские привязанности. Граф Дюрфор настиг меня прямо на ступеньках. Он еще даже не успел ничего сказать, как я остановилась, окидывая его испепеляющим взором.

– Похоже, сударь, вы прибыли для того, чтобы причинять мне всяческие неприятности. Как смеете вы даже приближаться ко мне, зная, что для меня это невыносимо?

– Только любовь дает мне на это право, несравненная кузина! Я так люблю вас.

Я поднялась на ступеньку вверх, до боли сжимая в руке веер.

– Вы не смеете тут передо мной паясничать! Я вам не ваша жена, чтобы терпеть все ваши выходки. Отправляйтесь в Турин и устраивайте ей все эти сцены!

– Любовные сцены, кузина! Да разве Люсиль их достойна? Прошу прощения, но это все равно что петь дифирамбы овце.

– То, как вы отзываетесь о своей жене, еще раз подчеркивает вашу гнусность. Не мудрено, что она вас бросила.

– Последнее замечание, кузина, вовсе не так точно, как вам кажется. А я…

Глядя на меня почти с обожанием, Дюрфор страшным шепотом продолжил:

– Я ведь ради вас сюда вернулся!

– Ну, знаете! – сказала я в сердцах, снова уловив в его голосе какую-то насмешку. – Оставьте меня в покое! Или вам мало скандала в кабинете?

– Мало? По правде говоря, это вовсе не то, чего я добивался.

Решив, что говорить с ним – это попросту терять время, я пошла прочь, втайне удивляясь, что почему-то уже не так сержусь, как прежде. Неужели это правда? Неужели он действительно ради меня приехал в Париж? А с другой стороны – как он смеет? Преследует меня, чуть не рассорил меня с королевой…

Размышлять обо всем этом было бесполезно. Я взяла у лакея свой плащ, шляпу и перчатки и хотела было направляться к зеркалу, но его голос остановил меня.

– Мадам, – сказал лакей, – у меня есть для вас сообщение.

– Какое? – спросила я изумленно.

– Господин Дюрфор велел передать, что приносит вам свои извинения в том случае, если имел несчастье чем-то вас обидеть.

Шумный вздох вырвался у меня из груди. Ну вот, теперь и все лакеи Тюильри поставлены в известность. Поистине этот человек сошел с ума. О таких поступках мне даже слышать не приходилось!

– Прошу вас впредь, – важно и сурово сказала я лакею, – никаких сообщений от господина Дюрфора мне не передавать.

– Как вам будет угодно, мадам.

У тяжелой цепи, пересекавшей первый двор Тюильри, меня ждал новый сюрприз. Теперь меня уже никто не предупреждал заранее. Просто от группы солдат, игравших в карты, отделился какой-то гвардеец, приблизился ко мне и, оправляя мундир, заявил:

– Мадам, не сердитесь на господина Дюрфора – об этом вся Национальная гвардия просит!

– Ну и сколько же вам заплатил господин Дюрфор за то, чтоб вы все это высказали? – спросила я в бешенстве.

– Двадцать ливров, мадам, – скромно признался гвардеец. Я шла через площадь Карусель и никак не могла оправиться после всех этих неожиданностей. Да уж, если Дюрфор решил привлечь на свою сторону всех лакеев и всех гвардейцев Парижа, то мне придется нелегко. Я даже не знала, как к этому относиться. Разумеется, согласно элементарным приличиям, он поступает отвратительно. Настоящий джентльмен после того, что случилось, и на глаза бы мне не смел показываться. А он… Он, по-видимому, решил не обременять себя приличиями. Более того, он наверняка намеревается добиваться моей благосклонности. Что ж, его настойчивость, даже если она и злит меня, для меня лестна.

Да, но та отвратительная сцена в карете… Я до сих пор не могла избавиться от чувства стыда и очень досадовала на Дюрфора за то, что он был виновником этого чувства. Ну уж нет, с человеком, который был свидетелем такого моего унижения, лучше никогда не иметь ничего общего! Так, по крайней мере, я избавлю себя от скверных воспоминаний.

Едва я вошла в дом, мне навстречу бросился Жанно.

– Мама, мама, смотри! У меня теперь есть щенок!

– Щенок? – переспросила я ошеломленно. – Откуда же он взялся?

– Мне его подарили, – сияя от радости, сообщил Жанно. Малыш был в восторге и прижимал к груди крошечного, еще слепого щенка, – как мне показалось, представителя гончей породы.

Я вопросительно взглянула на Маргариту.

– Это подарок господина Дюрфора, вашего кузена, – живо пояснила она.

– Дюрфор был здесь? И ты его впустила?!

– А почему бы не впустить? Я-то знаю, что он ваш кузен. «Я в осаде», – застучало у меня в висках, едва я услышала все это. Да, в настоящей осаде, нешуточной. Боевые действия ведутся всеми возможными способами: через лакеев и гвардейцев, через Маргариту, даже через моего сына. Могу ли я после этого быть уверенной в крепости своих бастионов?

– Маргарита, – сказала я, – ты сделала большую ошибку, принимая его здесь.

– Почему?

На этот вопрос я не знала, что ответить.

Маргарита меня не предупредила, и я сама нашла на столе-консоли в гостиной алую коробку шоколадных конфет, перевязанную широкой шелковой лентой. Бант на ленте был украшен крошечной золоченой пряжкой в виде сердца, пробитого стрелой.

Уже догадываясь, от кого этот подарок, я присела к столу, открыла коробку. Конфеты там были расположены в три ряда таким образом, что я легко прочла: «Кристиан любит Сюзанну».

В гостиную на миг заглянула Маргарита, и я поспешно закрыла коробку, опасаясь, как бы она всего этого не увидела. Оставшись одна, я снова взглянула на коробку. «Кристиан любит Сюзанну» – да, именно так. Надо же такое придумать!

Сил сердиться у меня уже не было, к тому же все эти сюрпризы против моей воли очень льстили мне. Улыбаясь, я взяла одну конфету, отломав, таким образом, у буквы «К» кончик, почувствовала сладкий вкус шоколада и ликера…

Ну чем я могла ответить на все это? Я рассмеялась.

5

Восемь дней спустя, поздно вечером возвращаясь из Тюильри, я шла через площадь Карусель, с каждой секундой ускоряя шаг. Я давно уже не ездила в экипаже, стараясь быть как можно незаметнее, и давно уже осознала всю опасность ночных прогулок по Парижу пешком. Мне хотелось как можно скорее оказаться дома.

Меня остановил голос, раздавшийся со стороны проезда на улицу Эшель.

– Сюзанна, ради Бога, идите сюда!

Вздрогнув, я остановилась. Честно говоря, я была очень испугана. Я даже не очень-то спешила на зов, пытаясь угадать, кто же это мог назвать меня по имени.