Книга Одной крови - Роман Супер

В Хакни я познакомился с русским парнем Женей. Ему чуть за двадцать. Маленьким мальчиком с поддельными документами он переехал в Лондон с родителями. Родители развелись. Дела не очень. Денег нет. Проблемы с работой. Женя надел широкие штаны и кепку, стал здорово читать рэп и пару лет назад, не работая, заработал себе на «Лексус». Он на бенефитах. Живет с мамой в такой же квартире, как и африканка Полин, на улице, очень похожей на главную базарную площадь в Дели. Здесь самая плотная застройка социального жилья в Лондоне. Унылые дома с обшарпанными стенами образуют целый город в городе. В квартирах этих домов фасуются наркотики, хранится оружие, принимают душ уставшие и нездоровые проститутки… Здесь все живет и работает по своим законам, не пересекающимся с британскими. В этих дворах бегают чумазые дети, в пятнадцать лет у многих есть пистолеты. В шестнадцать — жены, любовницы и собственные дети. В восемнадцать — почти все имеют условные сроки. В девятнадцать — реальные. Это инкубатор вечных бенефитчиков. Трафальгарская площадь и модный бар в Сохо здесь никого не интересуют. В эти дворы никогда не приедет полиция.

Кроме Жени, я не видел здесь ни одного белого человека. Справа пакистанские магазины, слева — индийские. Торговцы между собой враждуют. Каждую неделю здесь поножовщина. «Это как у нас в девяностые металлисты недолюбливали рэперов, а деревенские городских», — говорит Женя. «Сферы влияния, территории, старые раны, кровная месть, а помнишь твой знакомый с Ист-Лондона приехал на Юг и кинул моего брата? Все это зашло довольно далеко», — спокойно объясняет Женя. Он водит меня по закоулкам и рассказывает все новые жуткие истории о том, как ежедневно Восток режет Запад, а Север отстреливает южан. Женя отличный персонаж для фильма. Мне с ним повезло. Он из этого мира. Он разговорчив, может, даже слишком разговорчив. Это хорошо для меня и плохо для него.

На камеру он рассказал мне, что в лондонских погромах участвовали в основном бенефитчики. На камеру рассказал, как его приятели вытаскивали из магазинов пылесосы и игровые приставки. На камеру рассказал, как радостной толпой кидали в копов булыжники, как воровали у туристов кошельки и айподы. Рассказал, что обезумевшие подростки обещали трахнуть британскую королеву. И наверняка бы трахнули, если бы это безумие не сошло на нет. Так же стихийно и неожиданно, как и началось.

Женя познакомил меня с Русланом. Руслану нет и тридцати. У него очень дорогая «Вольва», белая куртка, золотая толстая цепь на толстой шее, странный юридический статус и плохой английский. Пока он любезно везет меня из Ист-Лондона домой в Брикстон, успевает похвастаться, как здесь за год можно заработать миллион фунтов, как можно купить макбук за половину цены, как можно обмануть любой английский банк, как его друзей с четырьмя миллионами кэша принимали разведчики из МИ-6, как можно летать британскими авиакомпаниями бесплатно, как не платить штрафы за нарушение правил дорожного движения, как отмыть состояние на благотворительности, почему русские бандиты скупают Лондон с потрохами… Руслан добрый и приятный парень. Несемся сто восемьдесят по специальному дорожному участку, отведенному для общественного транспорта. Громко играет пиратская хип-хоп-радиостанция. Дальше прямая речь: «Понимаешь, ман, в этом городе нужно очень сильно постараться, чтобы тебя взяли копы. Нужно долго и громко стучать в двери правосудия, чтобы тебе открыли. Нужно быть полным дебилом, чтобы бедствовать или вкалывать у станка, как у нас в Рашке. Это круто и приятно. Здесь проще делать дела. К тебе не подойдут на улице и не спросят документы. У тебя никогда и никто не отнимет бизнес. У мусоров нет с собой оружия. Запрещено. Ориентируешься на местности — не будет проблем с гопотой. Если ты сечешь, где в городе висят камеры, — ты вообще человек-паук, ман. Этим пользовались погромщики. Это их джунгли. Они прыгали, как обезьяны, от одного магазина к другому. И теперь у них столько рождественских подарков дома, сколько у тебя за всю жизнь не было, ман. Это тебе не Москва, ман, не марш несогласных. Тут тебя дубинками бить никто не станет. У мусоров во время райотов, ты пойми, была, есть и будет четкая инструкция. За пределами этой инструкции мусоров не существует. А что это за инструкция? Стоять на улице и следить, чтобы погромщики не причиняли физический вред гражданам. Вот и все. Только на четвертый день, ман, ты подумай, на четвертый, мазафака, день им в инструкцию добавили пунктик про то, что они могут использовать резиновые пули и водометы. Так на четвертый день все, что можно было разграбить, — давно разграбили. Орангутанги сидели по своим ссаным квартиркам и пялились в украденные телики. Мусора вели себя как балерины, и не дай бог кто нарушит инструкцию правительства — скандал и всех министров-силовиков в отставку. Потому что здесь все уважают закон. Ну почти все. Кстати, ты представь, тысяча русских участвовали в погромах. Мне лично эсэмэски на русском на мой блэкберри приходили. Но я серьезный человек».

Прошу остановить Руслана на автобусной остановке в Брикстоне. До дома минут пятнадцать быстрым шагом. Другим, Юля, по вечерам тут не ходят, несмотря на джентрификацию.

Кебаб. Пахнущая на всю улицу сгоревшим маслом забегаловка с китайским фастфудом. Бездельники с яйцами и дредами у магазина стоят и зарабатывают на «Лексус». И еще постоянный звук полицейских сирен, который местные любовно называют брикстонской симфонией. Я надеваю капюшон, чтобы слиться с толпой. Засовываю руки в карманы, чтобы не украли кошелек и айфон. А на бумажке у меня аккуратно записан пост-код моего района и несколько фамилий местных авторитетных ямайских барыг. Это мой бронежилет. До Трафальгарской площади отсюда двадцать минут на метро. До отличного итальянского бара в Сохо примерно столько же.

Если со мной что-то случится, любимая, знай, что с тем мужиком в туалете у меня ничего не было.

Твой муж.

Рома.

Я.

31

— Ром, что ты так странно на меня смотришь?

— Ты только не волнуйся.

— Ты о чем?

— Не волнуйся, ладно?

— Ладно.

— Обещаешь?

— Да. Что случилось-то?

Я взял из Юлиной косметички зеркало и протянул жене. Она посмотрела на свое отражение и не поверила своим глазам:

— Кто это, Ром?

— Это ты.

— Точно? Ты уверен?

— Да.

— А что это на моем лице?

— Я думаю, это сыпь.

Юлино лицо было усыпано большими и маленькими красными точками: лоб, щеки, нос, подбородок, веки — вся голова была будто бы покусана комарами. Жена достала из-под одеяла руки — на них тоже не было живого места. С ногами все тоже самое. Юля задрала футболку: живот, спина, грудь — все тело покрылось сеткой красных пупырышков:

— Ну что, Ром, такую ты меня тоже любишь?

— Да. Такую особенно сильно. Непревзойденная.

В ответ на эту мощнейшую аллергическую реакцию Юле временно повысили дозу «Преднизолона». И к концу первого курса химии пупырышки сдались, исчезли: стремительно и неожиданно, все одновременно, будто бы их и не было вовсе, будто бы нам все это померещилось.