Книга Горький квест. Том 3 - Александра Маринина

Интересно, что Ромка скажет на это? Согласится? Или будет возражать?

* * *

Когда накануне Сергей зашел к Артему за стульями, ему на глаза попался том Горького, точно такой же, какой раздали всем участникам. Книга почему-то лежала в прихожей на маленьком столике рядом с телефоном.

– Твоя? – спросил Сергей, указывая на сборник пьес. – В прихожей читаешь, как бедный родственник, которого дальше порога не пускают?

– Не моя, Вилена. Моя в комнате.

Сергей и сам не понимал, зачем взял в руки книгу и открыл. Поля были испещрены пометками «М», «А», «Т», «Е», «ЗМУ», «Н», «С». Причем пометки эти сделаны разными цветами, кое-где виднелись вопросительные и восклицательные знаки, а некоторые места отчеркнуты одинарными и двойными вертикальными линиями. «Наверное, Вилен прямо в книге размечает, кто из нас о чем говорил, – подумал он. – Ему так удобнее работать. Буквы – это наши имена, а «ЗМУ» – «Записки молодого учителя». Ну да, все правильно, я именно об этом говорил, когда обсуждали «Старика». А вот это… Нет, этого я не говорил. Этой реплики я и не заметил…» Он открыл книгу в другом месте, ближе к концу, и там тоже обнаружил многочисленные пометки, правда, сделанные только одним цветом. А вот текст был совсем незнакомым. И имена персонажей совсем новые. Как же так? Эту пьесу еще не обсуждали, а Вилен уже расставил пометки?

– Ты чего застрял? – послышался из комнаты недовольный голос Артема. – Мне одному три стула не унести. Иди, помогай.

Сергей захлопнул книгу, чувствуя, как на него снова накатывает неуправляемая волна подозрительности. Что происходит? Почему пометки расставлены там, где их пока еще не должно быть? Неужели он был прав и весь этот квест – обман, а на самом деле здесь происходит что-то совсем другое, какой-то опасный психологический эксперимент или вообще что-то незаконное? Никому нельзя верить, никому!

Настроение испортилось мгновенно, хотя еще несколько минут назад он так радовался, что поговорил с бабушкой, все ей рассказал и бабушка не ругала его за длительное молчание, не упрекала, не поносила разными бранными словами его мать и сестру, зато сказала, что сама найдет решение и придумает, как выйти из ситуации, чтобы не пострадал Гена. Еще несколько минут назад Сергею казалось, что жизнь налаживается, а теперь он снова чувствовал себя обманутым и преданным.

Артем убежал на лекцию к Галине, Гримо по-прежнему расхаживал по квартире и что-то бубнил, глядя в книгу, то повышая голос, то понижая, добавляя то печали, то веселья. Хорошо, что у них теперь целых три комнаты, и Сергей может закрыться у себя. Конечно, не слышать – не получится, но хотя бы не видеть.

До ужина он просидел в своей комнате, а когда явился в столовую, увидел Артема и Тимура за одним столом. Артем быстро, почти не пережевывая, поглощал рыжего цвета еду, состоящую из риса с кусочками мяса, под названием «плов узбекский», Тимур же сидел рядом с ним над опустевшей тарелкой и что-то говорил, судя по всему задавал вопросы, на которые Артем отвечал односложно и с видимой неохотой. Сергей принес поднос, подсел к ним. Хоть они с Артемом и не близкие друзья, не получилось между ними той дружбы, которая виделась Сергею из далека дачного поселка, но выручать товарища надо.

– Тим, на спектакль придешь? – спросил он.

– Ну а то!

– А чего сидишь ровно? Фотик твой где? Начало через десять минут, опоздаешь – не пустим. Никто тебе дверь открывать не кинется, когда актеры начнут читать. Ты на часы-то смотреть не забывай, – строго произнес Сергей.

Тимур тут же сорвался с места.

– Посуду за собой убери! – крикнул ему вслед Сергей. – Говорят, у нищих слуг нет!

– Вот спасибо, – пробормотал Артем с набитым ртом, когда Тимур скрылся в проеме двери. – Поесть не даст спокойно этот балабол, лезет с вопросами. Чего он к нам прицепился? Пусть лучше за девчонками бегает, они у нас вон какие – одна краше другой.

Сергей тоже взял плов, хотя у Надежды Павловны была еще какая-то рыба, но очень уж невыразительно она выглядела. Поковыряв вилкой в тарелке, он спросил о том, что мучило его последние два часа:

– Не знаешь, что означают пометки на полях в книге Вилена? Я видел, пометки стоят не только на тех пьесах, которые мы уже прошли, но и на тех, которые мы еще не прорабатывали.

– Знаю, – спокойно кивнул Артем. – Вилен читает то, что не проработано, и расставляет метки в тех местах, которые, как ему кажется, каждый из нас должен будет выделить. А потом, во время обсуждений, помечает другим цветом то, о чем мы на самом деле говорим. И сравнивает, угадал или нет. Если кого-то из нас он полностью угадал, значит, его психодиагностические методики работают хорошо. Если не угадал, значит, при интерпретировании результатов тестирования нужно делать какие-то поправки. Вот эти поправки он и разрабатывает.

– То есть получается, что мы для него – подопытные кролики?

Артем поморщился.

– Ну перестань, Серега. Ты прямо параноик какой-то, нельзя так. Психодиагностика – это такая наука, которая не может быть построена на чистой теории, ей необходим эмпирический материал, и чем его больше, тем точнее получаются выводы. А как эмпирику собирать? Только на живых людях, больше никак. Чего ты сразу кидаешься во всех смертных грехах людей подозревать?

– Если Вилен, допустим, меня полностью угадал, это означает, что он видит меня насквозь? – зло ответил Сергей. – А меня кто-нибудь спросил, хочу ли я, чтобы посторонний человек видел меня насквозь? Может, я не хочу этого. Не хочу стоять голым на всеобщем обозрении.

– Не кипятись ты, – миролюбиво сказал Артем. – Во-первых, на всеобщем обозрении никто стоять не будет, потому что Вилен не собирается свои результаты обсуждать публично, он их использует только для работы. Во-вторых, он пока еще никого из нас полностью не угадал. Я у него каждый день спрашиваю.

– Я уеду, – в голосе Сергея зазвучала решимость. – Почему я должен верить тебе или Вилену? Мне это все не нравится, я чувствую, что нас обманывают, и участвовать в этом не желаю. Хрен с ними, с деньгами, перебьюсь без них, у бабки перекантуюсь на крайняк. Завтра же уеду, с меня довольно.

– Чудной ты…

Артем пожал плечами, выражая полное безразличие.

– Зачем уезжать-то? Интересно же! Никто тебя не обманывает. Никто не хочет тебе плохого, поверь мне. Между прочим, можем параллельно с Виленом то же самое делать, любопытно, что у нас получится.

– Что – то же самое?

– Да разметки эти. Будем слушать пьесу и прикидывать, кто из ребят на что отреагирует, на чем внимание остановит. А завтра сравним, угадали или нет. Молодого учителя, кстати, тоже можно попробовать спрогнозировать, мы же его записок в части этой пьесы не читали.

– Думаешь? – с сомнением спросил Сергей.

Враждебная подозрительность слегка притихла. Может, он и в самом деле погорячился с выводами?

– Ну, попробовать-то в любом случае можно. Чем плохо? Развлечение, опять же, и для развития мозгов полезно.