Книга Околдованная ловеласом - Кэтти Уильямс

Алессандро хмурился. Вряд ли он ожидал, что разговор пойдет именно в этом направлении.

– Если ты рассчитываешь воздействовать на мои сердечные струны, то идешь по ложному пути. Я прекрасно помню твой отзыв обо мне тогда. Ты сообщила мне, что Шон – самая большая любовь твоей жизни, что тебе было забавно, конечно, общаться со мной, но ты расценивала наши встречи как некую помощь в учебе… Я правильно помню? Ничего не перепутал? Ты еще махала обручальным кольцом перед моим лицом и демонстрировала фотографию своего любимого.

– Да.

– Ну и что ты хочешь теперь?

– С моей стороны было глупостью выйти замуж за Шона. – Чейз отсутствующим взглядом смотрела прямо перед собой. – Я была очень молода, и замужество представлялось мне довольно увлекательным событием. Или… Хотя, как видится мне теперь, было не так. Это Шон сказал мне, что замужество будет увлекательным событием, а я согласилась с ним, потому что уже поняла, чем мне грозило несогласие с ним.

– Осторожнее, следи за тем, что говоришь. Иначе может поблекнуть сияющий ореол твоей счастливой семейной жизни.

– Да не было никогда никакого сияющего ореола, а мое замужество оказалось вовсе не счастливым, – резко произнесла Чейз. Она перевела взгляд на Алессандро и обнаружила, что тот внимательно наблюдает за ней. При воспоминании о том ужасе, каким была ее замужняя жизнь, ей захотелось плакать, но выдержка, которую она неустанно вырабатывала в себе, выручила ее сейчас.

Алессандро поймал себя на том, что затаил дыхание.

– Очередная ложь, Чейз?

Однако теперь ему захотелось узнать все, что она пришла сообщить ему, хотя вовсе не собирался принимать на веру сказанное ею.

– Я пришла сюда не затем, чтобы попытаться заставить тебя поверить мне, Алессандро, – негромко проговорила она с предельной искренностью. – Ты этого не сделаешь в любом случае. Да, я лгала тебе в прошлом и никогда не получу прощения за это. Ясно ведь, сама заварила кашу, самой и расхлебывать. Ничего не поделаешь. Я здесь потому, что мне необходимо сказать тебе все.

Переведя дух, она продолжила:

– Встретившись с тобой в первый раз, я очень рисковала, но ты не должен был знать об этом. Алессандро, я размышляла над тем, что ты сказал, думала о Шоне с его честолюбивыми мечтами, реализовать которые он надеялся с моей помощью, почему и приковал меня к себе словно наручниками. Ты сразу уловили его суть. А я в то время его так не оценивала. К моменту поступления в университет я практически полностью утратила свою независимость и способность самостоятельно мыслить. Учеба была единственным, что поддерживало меня в здравом рассудке. Шон же оказался в своей стихии. Я была замужем за ним и находилась в полной его власти, а он наслаждался этим, всякий раз убеждаясь в ее действенности.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я хочу сказать, что была женой, с которой жестоко обращались. Женой, подвергавшейся оскорблениям и насилию. Жалкой женщиной, которую ты счел бы презренной. Той, которая на себе испытала все то, что пришлось пережить тем молодым женщинам, которые нашли приют у Бэт. Понимаешь, почему я так сочувствовала им и сопереживала?

– Ты действительно говоришь о жестоком обращении?

– Да, физическом, психическом, эмоциональном насилии. Шон никогда не церемонился, диктуя свою волю. Использовал любые приемы, которые считал подходящими на момент расправы. – Чейз вызывающе вскинула подбородок. Она пришла рассказать Алессандро то, что еще утаивала до сих пор, а он потом, по размышлении, когда она уйдет, пусть делает, что хочет со своим презрением к ней.

– Шон был весьма сообразительным и истязал меня таким образом, чтобы не оставалось заметных следов. Он выпускал меня из поля зрения только при посещении лекций и консультаций в университете, но я была обязана вернуться домой немедленно по окончании учебных занятий, нигде не задерживаясь и уж конечно не пытаясь подружиться с кем-либо из студентов.

Чейз надеялась, что Алессандро услышал все, что она рассказала, и понял, что от него ей ничего не было нужно.

– Ты сказала, что… полюбила меня тогда… Почему же ты не оставила Шона, своего мучителя?

«Потому, – подумал тут же Алессандро, – что я, влюбившись в тебя по уши, забыл обо все на свете. А должен был защитить».

Ну вот наконец все встало на свои места.

Эта женщина вновь появилась в его жизни при чрезвычайных обстоятельствах, и Алессандро держал ее в заложницах, убеждая себя в том, что этого требовало отмщение. Он боялся признаться себе самому, что он потому так страстно желал заполучить Чейз, что до сих пор был безумно и безнадежно влюблен в нее.

– Я не могла этого сделать, – ответила она, вспыхнув. – Это за последние годы я приобрела финансовую независимость. Для меня было очень важно встать на собственные ноги, чтобы больше никому и никогда не позволять иметь надо мной власть. Но тогда такой возможности не было. Как и сил, чтобы попытаться вырваться из ада. Шон сломал мой внутренний стержень, лишив меня всякой уверенности в себе.

Чейз снова опустила глаза на свои сцепленные руки, все больше слабея от своей исповеди.

– Я пришла к тебе не для того, чтобы оправдываться, а просто рассказать о том, как все было. Встреча с тобой стала для меня самым замечательным событием в жизни. Но Шон узнал о нас. Однажды он злобно выхватил у меня телефон. Я же была настолько глупа, что сохранила в нем твое сообщение с предложением вместе пообедать. Шона это взбесило до такой степени, что я и сейчас помню весь тот ужас и боль, какие испытала тогда. Мне нелегко в этом признаться, но я опасалась за свою жизнь. Он угрожал убить нас обоих, если наши встречи не прекратятся, и, чтобы убедить меня в реальности этой угрозы, потребовал указать место, где мы должны были обедать с тобой. Шон приказал мне сообщить тебе, что встреча эта последняя, а сам сидел за столом позади нас, пока я произносила перед тобой памятную речь о том, как я счастлива в браке.

– Боже мой!

– Я не могла рассказать тебе об этом тогда и не решалась сделать это, увидевшись с снова, потому что…. Я знала, как бы ты отреагировал. В твоем представлении серьезная деловая женщина, уверенно идущая по карьерной лестнице, тут же превратилась бы в жалкую жертву домашнего насилия. Подобную тем женщинам, до которых тебе не было никакого дела, когда ты принимал решение снести приют Бэт, оставляя их обездоленными. – Чейз глубоко вздохнула и посмотрела прямо в глаза Алессандро. То, что она увидела в них, было далеко не презрением. Напряжение из-за затянувшегося молчания между ними достигло предела.

– А потом, – Алессандро был предельно серьезен, – когда мы увиделись вновь, я, вдохновленный надеждой все-таки добиться тебя, шантажом заставил спать со мной…

– Я сама была полна желания спать с тобой, – уточнила Чейз.

– А что же случилось… с любовью? – Алессандро спросил об этом так тихо, что Чейз пришлось напрячься, чтобы услышать его.