Книга Треть жизни мы спим - Елизавета Александрова-Зорина

Вдоль очереди прошла бригадирша, выкрашенная в огненно-рыжий, с большим кривым носом, похожим на заржавевший флюгер, и громко спросила, есть ли больные раком, за рак будет хорошая доплата, пять тысяч, мы же звали онкологических, ну и где они все. У меня рак молочной железы, сказала женщина из очереди, доказать можете, окрикнула бригадирша, да, конечно, и, задрав кофту, женщина показала, что одной груди у нее нет. Ой, не делайте так больше, отпрянула та, зачем народ пугать, мы вас возьмем, только не вздумайте в студии оголяться вот так, как сейчас, упаси боже, не то режиссер меня прибьет. У меня рак щитовидки, показал шрам на горле седой мужчина. Отлично, рак щитовидки берем. У меня руки нет, оторвало на учениях в армии двадцать лет назад, показал протез другой мужчина. Ну и при чем тут руки нет, дорогой мой, нам онкологические нужны, мы же про похищенную актрису говорить будем, а вы бы лучше шли на передачу о войне, там кормят хорошо. А давайте скажем, что у меня остеосаркома, предложил безрукий, а руку мне оттяпали, чтобы рак дальше не пошел. Отлично, давайте, закивала бригадирша, но половину гонорара заберу себе. У меня сын умирает от опухоли мозга, не сдерживая слез, стекавших по щекам на подбородок и шею, молодая женщина достала из сумки фотографию толстого трехлетнего малыша, раздувшегося от стероидов, нам пришлось приехать из провинции, но в больницу очередь, а денег на лечение за границей нет, да и на лекарства не хватает, продала последнее. Ой, хватит, хватит, перебила бригадирша, миленькая, не трави душу, сама сейчас расплачусь, ей-богу, берем тебя, будешь плакать на крупных планах, еще сверх доплаты накинем, пусть вся страна обрыдается. А это что за фрики, подошла она к мужчине с большой грудью, которой у него не было, и девушке в коротком черном парике, с пугающе заострившимися, как у покойницы, чертами лица и вздувшимся животом, у вас рак, надеюсь, какие-то вы чудные, а что с животом, беременная что ли. Нет-нет, закачали они головами, никакого рака, мы здоровы, нет, и с животом все в порядке. Жаль, пожала она плечами и пошла дальше, но, обернувшись, добавила, а все же идите к автобусу, возьмем вас для подстраховки, уж больно вы страшные.

У телецентра, выгрузившись из автобуса, долго ждали, толпясь у входа, и она, ослабнув, едва стояла на ногах. Положив портфель на ступеньки, он усадил ее, придерживая за плечи, чтобы не завалилась набок. У нее рак, потирая руки, вновь спросила бригадирша, да нет, нет у нее никакого рака, я же сказал вам, просто девочка устала. А чего же она такая худая, словно у нее что-то страшное, что на себе не показывают, а живот словно у жабы, объевшейся комаров, такие летом выползают на берег пруда в моей деревне, ох, как же хорошо там, а приходится жить в этом проклятом каменном мешке, похожем на стародавние пыточные камеры, я недавно смотрела сюжет о них в одной интересной передаче, жаль, конечно, что у нее не рак, в стране миллионы онкобольных, а мы не смогли найти и десятка для записи, и теперь нам попадет от начальства, ладно, вот ваши номерки, после съемок получите по четыре сотни в кассе. Их привели в студию, рассадили по местам, молодых и симпатичных, а также больных онкологией на первые ряды, остальных подальше, несколько раз заставляли пересаживаться, пока, наконец, не дали отмашку, что мясо, как тут все звали массовку, готово. Эй, мужик, тот, что во втором ряду, крикнул помреж, хватит обниматься со своим портфелем, никто у тебя его не отнимет, убери из кадра к чертям, а что с твоей страшненькой подружкой, она жива вообще? С ней все в порядке, она просто устала и спит, но к съемкам проснется, не волнуйтесь. Ждать пришлось долго, два часа, потому что ведущий задержался на записи другой передачи, а важные гости застряли в пробке, и от долгого сидения затекло тело, к тому же в последнее время у него начались боли в бедре, то усиливавшиеся, то ненадолго ослабевавшие, и он гнал от себя мысли о метастазах, стараясь не думать о том, что само лезло в голову. Зрители ерзали на неудобных стульях, листали припасенные газеты, с похищенной актрисой на первой полосе, или дремали, уронив голову на грудь, но яркие лампы слепили в глаза, не давая толком поспать. Наконец съемочная группа расселась по местам, и стали писать аплодисменты и смех. Малышка, просыпайся, растолкал он ее, шоу начинается, но вообще-то нам лучше уйти отсюда, пока не поздно. Ну уж нет, шепнула она ему на ухо, обжигая дыханием, я столько раз была по ту сторону, что теперь хочу увидеть все со зрительского места. Так, пишем аплодисменты, крикнул режиссер, а ну-ка, взбодрились все, что такие кислые, нам еще программу писать, а вы уже устали, итак, аплодисменты, только не вздумайте пялиться в камеру, придурки. Появился ведущий, которому цепляли микрофон, протягивая провод под рубашкой, и пудрили лоб, вспыхнули новые лампы, и всем стало совсем жарко. А теперь пишем смех, крикнул режиссер, по команде дружно смеемся, ха-ха-ха, давайте, поехали. Зал захохотал, а он, растягивая рот в натужной улыбке, почувствовал, как отчего-то, может, от напряжения или чувства собственной ничтожности, закружилась голова и наполнился подгузник, но, обернувшись к ней, увидел, как она хохочет, просто катается от смеха, вот что значит настоящая, природная актриса, помноженная на систему станиславского. После смеха записали возмущение, переживание, сочувствие, затем долго снимали приветствие ведущего, который все время спотыкался на одном и том же слове, а закончили объявлением: если вам что-нибудь известно о местонахождении актрисы или ее похитителя, позвоните на наш телефон, восемь-восемьсот три семерки пять-пять пять-ноль, за достоверную информацию вознаграждение от нашего телеканала миллион рублей, и оба, он и она, в этот момент многозначительно переглянулись.

Первой гостьей была актриса, сыгравшая главную роль в том самом спектакле, с премьеры которого им пришлось спешно уйти, так и не узнав, чем там дело кончилось, красивая девушка, глуповатая, но с такой внешностью много ума и не надо, да и вообще никакого не надо, ни к чему, новый секс-символ, самая высокооплачиваемая актриса и любимица всей страны, еще вчера никому не известная, а сегодня известная всем, и ему вдруг стало обидно за его лысую, больную девочку, которую не так давно боготворили, а теперь не узнавали, находясь рядом, на расстоянии вытянутой руки или даже ближе, как, например, эта белокурая женщина, сидевшая сейчас по левую сторону от нее и даже не подозревавшая, кто она такая. Что поделать, людям всегда нужны идолы, объекты для поклонения, боги и полубоги, распятые ли на кресте или идущие по красной дорожке, проповедующие любовь к ближним или поедающие бриллиантовую икру из золотой банки по десять тысяч долларов за штуку, воспеваемые евангелистами или их современными последователями, репортерами светской хроники, но она свалилась со своего олимпа и разбилась вдребезги. Какая актриса лучше, та или эта, спросил ведущий, повернувшись к одной из камер, вы можете поучаствовать в голосовании, которое продлится на нашем сайте до следующего понедельника. Затем появились звезды, и кто только придумал их так называть, которые болели онкологией, певица с миеломной болезнью и писатель без легкого, после них дали слово зрителям, безрукому калеке, заучившему про остеосаркому то, что для него набросал на листке помреж, и женщине с раком груди, рассказавшей о том, что у нее было уже два рецидива, в перерыве между которыми ее бросил муж. Эй, а что там происходит на заднем плане, закричал режиссер, почему это чучело на втором ряду спит, разбудите ее немедленно. Ой, простите, просто очень утомительные съемки, она так больше не будет, замахал он руками, окончательно испортив кадр, милая, детка, просыпайся, и, приблизившись к уху, громко зашептал, мы привлекаем внимание, нас узнают, открывай глаза и терпи, раз уж мы пришли сюда.