Книга Герцогиня смерти. Агата Кристи. Биография - Ричард Хэк

Лейн знал, что делал, и все шло как по маслу. Он достал из ящика составленный договор и положил перед гостьей, по-прежнему изображая мучительное раздумье.

– Ваш роман нуждается в кое-какой переделке, – сказал он, – особенно завершающая глава.

Сцену судебного заседания он предложил заменить более простым (ведь так легко ошибиться в юридических терминах) и логичным изложением denouement – разгадки.

– Думаю, это будет несложно, – сказала Агата, стараясь не выдать своего волнения.

Лейн поднял руку, призывая не перебивать его, он ведь действовал по тщательно продуманному сценарию. Этот “вылитый представитель Елизаветинской эпохи” наслаждался ролью коварного паука, заманивающего в свои сети наивную мушку. Что ж, он готов опубликовать роман и уплатить десять процентов от стоимости экземпляра, но за первые две тысячи проданных книг ей ничего не причитается. Кроме того, он уступит ей половину прибыли от журнальных публикаций (в виде отдельных глав в каждом номере). Он заверил ее, что предложенные им условия великолепны. Но Агата его уже не слушала, хотя успела сообразить, что с “этим елизаветинцем” надо держать ухо востро. Главное, что он произнес заветные слова: я готов опубликовать ваш роман.

Лейн предпочел не обсуждать пункт, в соответствии с которым Агата была обязана отдать “Бодли Хед” следующие пять книг, причем гонорар заранее оговаривался скромный, чересчур скромный даже для начинающего автора. Тактика была давно отработана: он молча придвинул договор к ней поближе, положил рядом ручку и стал ждать.

Агата подписала документ, даже не прочитав, на что хитрец Лейн, собственно, и рассчитывал.

Рассыпавшись в благодарностях и сияя улыбкой, Агата в сопровождении хозяина кабинета направилась к двери, на ходу пряча в сумку тщательно сложенный экземпляр договора.

Проводив посетительницу, Лейн вернулся за стол, теперь и на его губах сияла улыбка. Миссис Агата Кристи отныне будет писать только для него.

Выйдя из роскошного парадного, Агата едва не запрыгала на одной ножке. Ей хотелось закричать от радости, кого-то обнять, вытворить что-нибудь восхитительно нелепое, отчего прохожие застынут на месте с вытаращенными глазами. Но она чинно подошла к трамвайной остановке и вскоре уже ехала из района Вестминстер к себе, в район Кенсингтон, и все вокруг было прежним, словно это был обычный день, ничем не примечательный.

И только уже вечером, когда она сразила наповал мужа, предъявив ему издательский договор, было решено, что такое событие грех не отпраздновать. Поехали во Дворец танцев, недавно построенный в Хаммерсмите. Там играл настоящий джазовый оркестр, там был огромный зал с идеально отполированным полом, на котором легко танцевать хоть вальс, хоть фокстрот, да что угодно!

“Великолепный вечер”, – мечтательно будет вспоминать потом Агата.

На следующее же утро она принялась за оговоренные переделки, в основном незначительные, а вот концовку изменила полностью, и действительно стало гораздо лучше. Писательницей она пока себя не ощущала, но уже почувствовала, что это ее работа, нечто иное, чем домашние хлопоты и возня с ребенком. К тому же ее старания не пропали даром. Джон Лейн был доволен новым вариантом и немедленно включил “Таинственное происшествие в Стайлзе” в план подготовки к выпуску.

Как раз в эти столь значимые для Агаты дни скоропостижно умерла Тетушка-Бабушка, организм не справился с бронхитом (ей было уже девяносто два года). Клара, потрясенная внезапной кончиной своей приемной матери, остро осознала бренность бытия, ее начал преследовать страх смерти. Она умоляла Агату приехать, побыть с ней хоть немного. Дочь явилась с неожиданным подарком: вручила ей окончательный вариант романа “Таинственное происшествие в Стайлзе”, на первой страничке которого было выведено: “Моей маме”.

В конце 1920 года роман был напечатан в нескольких номерах лондонской еженедельной газеты “Уикли тайме”. В декабре того же года он вышел уже в виде книги в Америке, а в январе 1921-го – в Англии. В литературном приложении к “Таймс” книгу расхвалили: “У этой замечательной истории есть единственный недостаток… она, пожалуй, даже слишком искусно написана”.

Агата спрятала рецензию в альбом с памятными фотографиями и прочими газетными вырезками, но никак особо ее не выделила. Оба экземпляра книги – английское издание и американское – она поставила на книжную полку в гостиной, повыше, чтобы не добралась дочка. Поставила и забыла про них, а жизнь своим чередом потекла дальше, с иными хлопотами и проблемами.

Вскоре после первой встречи с Лейном Агате посчастливилось найти квартиру без мебели, тоже просторную и тоже на Эдисон-роуд, правда расположена она была высоковато, на четвертом этаже. Миссис Агата Кристи с воодушевлением принялась наводить уют, пустые стены заиграли разными красками и текстурами.

Ванную Арчи облицевал “чудесными плитками, алыми и белыми”. Стены в гостиной Агата решила покрасить светло-розовым, а потолок оклеить черными обоями с рисунком из веток боярышника (чем несказанно поразила нанятого для ремонта мастера). Комнату Розалинды оформили в более традиционном стиле: бледно-желтые стены, сверху широкая полоска тисненых розовато-сиреневых обоев с носорогами и жирафами.

Для семейства Кристи настала пора, можно сказать, идиллического блаженства, они наслаждались домашним уютом, все мечты казались достижимыми, ведь больше не было войны. “Это было самое счастливое время, – вспоминала Агата, – рядом любимый муж, у нас ребенок, имелась крыша над головой, и вроде бы не предвиделось ничего такого, что могло бы помешать семейному благополучию”.

Скромный успех первой книги принес Агате весьма скромное денежное вознаграждение. Из напечатанных в Англии двух тысяч пятисот экземпляров продано было две тысячи, то есть автору никаких отчислений практически не полагалось, зато она получила чек на двадцать пять фунтов от “Уикли тайме” за права на публикацию (другие двадцать пять, как и договаривались, причитались мистеру Лейну).

Агата целиком и полностью сосредоточилась на взращивании дочери и каждый день отправлялась с коляской в Холланд-парк, где стайка молодых мам пасла на солнышке своих чад. Да, она была дипломированным фармацевтом и, наверное, сумела бы написать еще какой-нибудь детектив, но что с того, кому это было нужно?

Ее писательская карьера, возможно, так бы и ограничилась единственным романом, если бы не сетования Арчи на безденежье. Его зарплаты и наследственных ста фунтов Агаты хватало только на самое необходимое. Отказаться от услуг няни и служанки они не могли – по меркам людей их круга это было бы попросту неприлично, исключено.

А еще надо было поддерживать Эшфилд, Клара едва сводила концы с концами, хотя Мэдж ежемесячно давала ей определенную сумму. Агата тоже хотела бы помочь матери, но как? Вот в такую минуту мучительных терзаний Арчи и предложил ей написать еще одну книгу, “ты могла бы заработать кучу денег”, сказал он тогда, летом 1921 года.

Агата была несколько ошарашена его предложением, ведь по сути дела муж предлагал ей работать, а в те времена женам работать не полагалось. Однако его реплика запала ей в душу.