Книга Та сторона, где ветер - Владислав Крапивин

Да черт с ней, с веревкой! Но теперь уж ни за что в жизни не выпросить рубль. И пропали марки…

Яшка со злостью поддал ботинком пустой спичечный коробок. Размокший коробок взмыл по дуге и шмякнул в спину какой-то тетке. Тетка обернулась и начала визгливо кричать про хулиганов и лодырей. Яшка молча обошел ее.

В такой скверный день – всё назло. Арифметика по расписанию первый урок, а Галина Николаевна сделала его четвертым.

А первым чтение. Думал Яшка, что сразу все выяснится, а теперь жди и мучайся.

И он ждал и мучился. На чтении, на письме, на труде. Хорошо, что ни разу не вызвали, а то была бы еще одна двойка.

Собственно говоря, ждать было нечего. Все ясно заранее. Но Яшка все-таки немножко надеялся. Самую крошечку. Ну, бывают же чудеса! Ведь хоть раз в жизни может, наверно, случиться, что все решили неправильно, а один человек правильно?

Нет, не может…

И до чего же обидно! Сколько неприятностей из-за одной отметки… Ну что стоило Галине Николаевне красным своим карандашом не делать противного двоечного хвостика, а завернуть маленькую круглую скобку! Чуть-чуть не в ту сторону двинуть грифелем. И была бы тройка. И не было бы никакой беды.

И главное, были бы марки. Они все время стоят перед глазами. Голубые, желтые, розовые, нежно-зеленые. С жирафами, львами, носорогами. Со слонами. Разноцветные, как сказка, марки королевства Бурунди.

Два рубля двадцать копеек – весь набор. Рубль и два гривенника уже есть, да какой теперь толк от них…

Одна марка там особенно хорошая. Даже плакать хочется, как вспомнишь. Синяя-синяя, большая, с пятнистым леопардом.

Ну, будь какие-нибудь другие марки, тогда ладно. А то ведь Африка! Африка…

Яшка горько вздохнул и заворочался. Брезентовый ремешок от полевой сумки скользнул из парты и упал ему на колени. Яшка растянул его на ладони, посмотрел. И вместо того, чтобы записывать в дневник домашнее задание, начал писать на ремне слово «Африка». Аккуратно, печатными буквами, вкладывая в это дело всю свою тоску и горечь…

Три урока прошли наконец. Длинные, тягучие, они все-таки кончились, и вслед за ними кончилась последняя перемена. И Галина Николаевна принесла стопку тетрадей.

Сначала она раздала тетради с пятерками. Их владельцы подходили к столу без улыбок, с напряженными лицами. Старались показать, что пятерка эта не очень-то им нужна. Только маленький толстый Кадочкин сиял, как африканское солнце. Он всю жизнь получал пятерки и всю жизнь радовался им, как первоклассник. Ну и что! Яшка тоже радовался бы…

Потом пошли те, кто заработал четверку. Их оказалось больше чем полкласса: контрольная-то была совсем нетрудная. Тройки получили только шесть человек, но и среди них не нашлось места Яшке.

Остались на столе три или четыре тетрадки. Галина Николаевна привычно вздохнула и объяснила:

– Здесь лежат контрольные работы тех, кто огорчил нас… Вот Клепиков. Я думала, что дополнительные занятия пойдут ему на пользу, а он… В общем, забирай свою тетрадь. Не решение, а каша из ошибок и клякс.

Грузный второгодник Клепиков спокойно забрал «кашу из ошибок и клякс» и отправился на место, хлопая себя тетрадкой по колену. Яшка посмотрел на него с печальной завистью: Клепиков свои двойки всегда принимал гордо и независимо. Яшка так не умел.

Вторую двойку получила Танька Сапожкова. Она вернулась за парту и сразу принялась реветь.

– И еще наградил нас двойкой Антон Калинов, – сообщила Галина Николаевна. Ее красивое лицо стало совсем печальным. – Такого сюрприза я не ожидала.

– Я тоже! – с юмором заметил Антошка. Он и двойки и пятерки получал с одинаковой легкостью.

Осталась Яшкина тетрадь. Яшка ее видел. Она лежала на краю стола, голубая, с маленькой кляксой в верхнем уголке… Что же молчит Галина Николаевна? Наверно, в тетрадке не двойка. Наверно, «кол». Но это же все равно.

Галина Николаевна медленно сказала:

– Остался еще Воробьев… Ну скажи, Воробьев, о чем ты думаешь, когда решаешь? – Она открыла тетрадь. – Просто чудовищно!..

Яшка встал, хотя, наверно, можно было и не вставать. Он прекрасно знал, как нелепо сейчас выглядит: маленький, сгорбленный, остроносый. Тонкая шея смешно торчит из воротника. А что делать? Он не Клепиков…

– Просто чудовищно! – повторила Галина Николаевна. – Делишь сто шестнадцать на два, и получается восемьдесят. Откуда же будет правильный ответ? Даже во втором классе не делают таких нелепых ошибок…

Конечно, не делают… Но и Яшка тоже не всегда ошибается.

Например, он точно подсчитал, что марки королевства Бурунди стоят двадцать копеек штука – их одиннадцать в наборе. Только их не продают в отдельности, а то бы он купил хоть некоторые, самые красивые. Особенно синюю, с леопардом…

– Я не знаю, что с тобой делать, Воробьев… Главное, очень обидно: ведь решение задачи у тебя интересное и более простое, чем у остальных. У всех четыре действия, а у тебя три. Но считаешь ты хуже первоклассника…

Веселый пятнистый леопард с синей марки стоял перед глазами как живой. «Миленький, ну спаси меня, пожалуйста!» – тихонечко сказал ему Яшка. И в глазах у него защипало от жалости к себе. Оттого, что не у кого больше попросить защиты от беды.

– Просто ужас до чего обидно! – печально сказала Галина Николаевна. – Такое остроумное решение. А какую я могу поставить оценку при таких ошибках? Возьми тетрадь, Воробьев… Тройку я поставила все-таки. Конечно, с минусом.

Ух как грянуло в окна солнце!

В марте капризная погода. Пять минут назад был сверкающий день – и вдруг из-за реки примчались темные облака. Такие растрепанные, что лужи не захотели отражать их и задернулись мелкой рябью. Ворвался в город серый тяжелый ветер и на старых улицах начал раскачивать скрипучие ворота. А потом с размаху пронесся дождик. Вернее, не дождик, а полоса летучей водяной пыли.

Прохожие ворчали, нахлобучивали шапки и шляпы, прятали в воротники отсыревшие носы.

А Яшка не ворчал. Не поднимал воротника и не заталкивал в карманы покрасневших рук. Все зависит от настроения. Можно сказать про такую погоду: слякоть, а можно и по-другому: циклон с зюйд-веста, несущий штормовую облачность и порывистые дожди. От таких слов гудение ветра делается радостным и торжественным, а случайные проблески солнца напоминают вспышки праздничного салюта.

Яшка подумал о салюте и вспомнил про вчерашние взрывы. И захотелось ему взглянуть с берега: хорошо ли поработали подрывники и не грозит ли старому мосту опасность. Он еще постоял на углу Первомайской и Пароходной, подумал: не побежать ли домой, чтобы поскорее выпросить обещанный рубль и помчаться за марками? Но затем сообразил, что мать сначала будет ворчать, потом заставит обедать, и до перерыва в магазин он все равно не успеет. Яшка повернул к реке и зашагал навстречу штормовой облачности и порывистым дождям.