Книга Крещение Руси и Владимир Святой - Сергей Алексеев

Вятичи в свое время с относительной легкостью покорились Святославу, избавившему их от хазарского ига. Но все же, когда освободитель облагал данью и их, они воспротивились, и их пришлось «побеждать» на обратном пути в Киев. Киевская дань по размеру не отличалась от хазарской, а киевлян вятичи воспринимали почти как таких же чужаков. После смерти Святослава они сочли себя ничем не обязанными его наследникам. Ярополк и не пытался исправить дело.

Владимир, вдохновленный первым успехом, решил завершить основные дела еще до исхода года. Пройдя через северские земли и набрав, должно быть, здесь еще воев, он вторгся в пределы непокорных вятичей. В победе сыграла роль и внезапность появления воевавшего только что далеко на западе киевского князя. Разгромив, он обязал их платить дань «от плуга», которую они давали Святославу.

Владимир вернулся на зиму в Киев. Однако решить с одного маха вятичскую задачу ему не удалось. Вятичи «заратились» снова. Отказавшись платить положенную дань, они стали готовиться к войне, собирая племенное ополчение. Они могли рассчитывать на поддержку своих союзников и «братьев» – радимичей, также упорно не желавших покоряться Киеву. Весной 982 года, получив вместо «повоза» с северо-востока тревожные вести, Владимир снова выступил в поход. Он вновь вступил в земли вятичей и вновь нанес им поражение. На этот раз окончательно – в свое правление. Позднее вятичи доставят еще немало беспокойств Рюриковичам, но сейчас они покорились Руси и впоследствии платили дань неукоснительно.

Итак, Владимир в течение четырех лет разом восстановил границы Руси Игоря и Руси Святослава, да еще с небольшими приращениями. Но этого казалось мало. Теперь на очередь становилось расширение пределов власти Киева. Еще не пределов «страны» – едва ли сообщество платящих дань Руси племен подходило тогда под такое определение. Но уже скоро, очень скоро под властью Владимира сообщество это начнет в единую страну превращаться.

Пока же продолжалось покорение соседних земель. Весной 983 года Владимир выступил из Киева на северо-запад. Целью его были земли ятвягов – балтского племенного союза, занимавшего земли между Неманом и Западным Бугом. Воинственные ятвяги представляли постоянную угрозу для восточнославянских и западнославянских княжеств, время от времени совершая опустошительные набеги на земли соседей. Те, разумеется, в долгу не оставались, и поход Владимира стал одним из актов в длинной цепочке ожесточенных войн. С другой стороны, ятвяги и смешивались со славянами, особенно по Бугу и в верховьях Немана – с расселявшимися на север дреговичами. В результате к северу от дреговичского Полесья постепенно складывалось население будущей Черной Руси. Но в описываемое время ятвяжские земли Русью еще далеко не числились.

Как именно шел Владимир на ятвягов, неизвестно. Судя по тому что он не враждовал с Туровом, можно допустить, что и через земли дреговичей, вдоль Припяти. Но вероятнее, что княжеское войско поднялось по Бугу. Приняв под свою руку волынян, Владимир принял и ответственность за их внешнюю безопасность. Между тем северные волынские земли являлись главной мишенью для ятвяжских набегов. Для защиты от этих врагов и возник опорный пункт Руси на стыке рубежей ятвягов, дреговичей и волынян – Берестье, нынешний Брест. Идти по Припяти или по Бугу, – Берестье в любом случае являлось лучшим перевалочным пунктом для киевского войска, вступающего в эти края.

По-разному складывались войны с ятвягами у славянских князей, русских и польских. Заболоченные просторы, среди которых возвышались хорошо укрепленные ятвяжские грады, таили немало ловушек для врага. Но Владимиру, как и всегда, сопутствовала удача. Летопись кратка в описании этой победы, как и большинства других походов Владимира: «И победил ятвягов, и взял землю их». Точно то же – «и ятвягов взял» – сообщает Иаков Мних. Судя по этим формулировкам, Владимир не просто собрал с ятвягов дань, а на какое-то время уничтожил их племенные княжества, напрямую подчинил противника Киеву. На какое-то время – поскольку уже сыну Владимира Ярославу вновь пришлось, и безуспешно, иметь дело с независимыми ятвягами.

Победы Владимира многое давали Руси, обогащая ее, расширяя ее пределы, делая безопасными границы. Этим они отличались от преходящих побед лихого Святослава. Но одно омрачало многим радость от успехов князя. Воинские доблести становились поводом для особо торжественных жертвоприношений. И животной кровью дело не ограничивалось. Киевская знать по жребию определяла человеческую жертву, и с каждой победой какой-нибудь столичный дом лишался своего ребенка. Речь при этом шла отнюдь не о подольском люде, а о богатых дворовладельцах Града. Владетельные киевляне истребляли собственные семьи. Это была и благодарность за посланную удачу, и молитва о новых победах.

И в этот раз, после победы над ятвягами, князь приступил к «требе кумирам с людьми своими». Вступил он в Киев в начале июля 983 года. Утром 12 июля собравшиеся бояре и «старцы» «метали жребий об отроках и девицах». «На кого падет, – говорилось при этом, – того зарежем богам».

В этот раз жребий пал на сына одного из киевских христиан. Варяг, в крещении звавшийся Феодором, прибыл в Киев из Византии. Там он служил или торговал – о том точно неведомо. Двор его стоял в стенах княжеского града, в широком полукольце, образованном княжескими теремами разных лет, неподалеку от могилы княгини Ольги. Феодор, конечно, служил в княжеской дружине, но притом «втайне» исповедовал христианство. Для князя он вполне мог сойти за неизбежное зло, за еще одного варяга-«безбожника», так что неучастие в жертвоприношениях богам Феодору прощалось. Сына Феодора звали – опять же в крещении – Иоанном. «Красен телом и душою», – говорит о нем летописец. В ту пору Иоанн уже входил в юношеский возраст.

Феодор, разумеется, не присутствовал на совете высшей знати, решившем его судьбу. Строго говоря, и не по чину это было пришельцу-варягу. Порешив (с умыслом или «честно») об Иоанне, «старцы» и бояре отправили к Феодору вестников. «Пал жребий на сына твоего, – поведали те, – поскольку изволили его себе боги наши. Да сотворим требу богам».

«Не боги это, а дерево, – твердо и прямо ответил ошеломленный такими вестями Феодор. – Сегодня есть, а утром сгниет. Ведь боги не едят, не пьют, не говорят – сделаны они из дерева руками, секирою и ножом. А Бог един, Ему служат греки и поклоняются, Он сотворил небо, землю и звезды, солнце, луну и человека, дал ему жить на земле. А ваши боги что сделали? – сами сделаны. Не дам сына своего бесам».

Пораженные богохульством и открывшимся христианством Феодора, посланные тут же удалились. Его слова они передали киевским аристократам. Те немедля вооружились и созвали на вече киевлян. Собрав огромную толпу язычников при оружии, они вломились на двор к Феодору и «обступили» его терем. Феодор с сыном вышли на сени. Ясно было, что сдаваться они не собираются.

«Дай сына своего, а мы отдадим богам!» – закричали варягу. «Если это боги, то пусть пошлют одного из богов и возьмут сына моего, а вы зачем пришли сюда, – зачем вы им требуетесь?!» – ответил Феодор. Тут «народ кликнул великим гласом», под варягами подрубили столбы деревянных сеней. Упавших добили. Тела не стали подносить богам, а закопали неизвестно где.