Книга Маркиз и маркиза Ангелов - Вера Авалиани

Воры вскочили из-за стола, готовые разнимать двух криминальных авторитетов.

Но Седой в душе знал, что Лари прав. Конечно, то, что он, не разобравшись в ситуации, завалил племянника Гии – кто бы мог подумать, что у этого волка может быть такой интеллигентный рохля в родне, – это должно повлечь серьезное наказание.

И он сел на стул. Потупился и сказал:

– Да, я виноват. Поспешил с заказухой. То есть не факт, что эти отморозки отработали аванс. То, что я им пообещал заплатить, если жених с невестой умрут, еще не значит, что они это и сделали.

– Ты уж реши – признаваться или изворачиваться, а то крутишься, как вошь на сковородке, – потребовали воры.

– Да. Решил признаваться. Хотел у Иллариона жирный кусок оттяпать. Отдаю как штраф студию вашей группировке.

– Отдашь и еще одну – подпольную – по производству порно в ближнем Подмосковье – это для Георгия и его невестки. – Илларион хотел наказать убийцу сына посильнее.

Седой молча вынул из кармана роскошную перьевую авторучку с золотым пером, при виде которой воров перекосило, и написал адрес порно-студии и звукозаписывающей. Пододвинул ее ворам. Один из них – относительно молодой – передвинул бумажку ближе к Иллариону. Все посмотрели на Лари. Но тот бумажку не взял демонстративно. Старший из воров – Артем – посмотрел в его пылающие глаза и слегка кивнул. Все встали, кроме Седого.

– Вы что, на перо меня решили поставить! – пробормотал он и побледнел. Все молча вышли. За дверью толпились охранники. Седой быстро устремился к своим. Его окружили аж трое его людей и повели к машине. Но перед этим, еще при выходе из комнаты, его похлопал по плечу Артем.

– Не дрейфь, паря, от судьбы не уйдешь, – сказал вор в законе. При этом маленькая иголка в его перстне, смазанная ядом, трижды уколола пятидесятилетнего Седого. Он поморщился. И продолжил путь.

Сел в машину, отпил водки прямо из бутылки.

– Как шеф, обошлось?

– Решили меня зарыть. Хоть я и попытался откупиться студиями. Охраняйте теперь меня лучше. Он аккуратно завинтил пробку на бутылке и устало закрыл глаза. И больше их не открыл. Охранники пытались привести шефа в чувство, когда доехали. Но он уже минут десять назад встал в очередь на адскую сковородку. А вор позвонил Иллариону.

– Сам сделал. Мне тут кольцо подарили, сделанное, как у Борджиа, – один в один. Так я его им и благословил. – Зная о том, что кодовые слова типа убийства, наркотиков, ядов и бомб отслеживаются в эфире, Артем применил формулировку, достойную семейки средневековых убийц.

Настя и Лилия лежали, обнявшись, одетые, на заправленной кровати в бывшей квартире Сони, когда Георгий приехал им сообщить новость, что тот, кто убил Олега и Влада, теперь и сам убит.

Женщины не сразу поняли, что узнали о преступлении, – такая мстительная радость отразилась у обеих на лице. Они стали расспрашивать, почему и кто убил их любимых мужчин. Основания их поразили.

– Так, значит, когда я утром, походя, отказалась вести переговоры о продаже авторских прав, я подписала нам смертный приговор! Это я виновата в смерти Влада и папы! – Настя задыхалась от ужаса. – Как можно убивать за такое!

– И за меньшее убивают. – Гия схватил ее за руку и крепко прижал девушку к себе. – Но если бы ты согласилась, то да, все были бы живы. Но никто не знает заранее, что принесут нам наши решения – прибудет или убудет.

Лилия смотрела на то, как Настя затихла в объятиях Георгия, с изумлением и страхом.

– Скажи, а у вас не… – начала она фразу.

– Не! – отрезал Гия. – Но «бу»! Обещаю.

Празднование дня рождения намечалось на семь вечера. И время менять не стали. Просто столы на крыше, которые планировались для свадьбы, решили не накрывать. Тем более что февраль под конец решил побыть зимним месяцем. Он словно до этого был весенним специально, чтобы Влад, которому иначе не удалось бы ощутить веяние весны, успел это сделать перед смертью. Именно об этом размышляла Соня, лежа в ванне одна.

– Глупо подозревать природу в создании привилегий всего для одного человека, – сказал Ангел на ухо подопечной. Крылья его слегка подмокли и заискрили от воды. – Но в одном ты права: погода порой предвещает обстоятельства. И то внезапное похолодание, которое произошло, готовило вас к тому, что расслабляться не стоит, что зима еще в силе.

Ангел Сони внимательно слушал ее мысли. Он не хотел, чтобы беременная женщина вбила себе в голову, что смерть Влада и Олега связана с тем, что именно она придумала «эро-рэп», который так «зацепил» не только зрителей фильма, но и падких на деньги мафиози.

Можно считать это побочным эффектом, а можно – основным. И от этого напрямую зависит, впадет ли его охраняемая в глубокую депрессию или чужая смерть подстегнет ее к активной жизни.

Клод тем временем расправлял постель в спальне, после чего развесил вещи в шкафу и тоже вошел в ванную.

Увидев мужа, Софья вся подалась к нему: «Клод остался жив, и это – счастье», – подумала она. Вспоминала его на полу в коридоре – с белым, неживым лицом. От ужаса у нее тогда закружилась голова, и пол стал приближаться к лицу. Но тут Клод очнулся, будто услышал ее слабый вскрик, и снизу подхватил заваливающуюся Софью, поддерживая и не давая упасть.

– Переведите ему, что мы сейчас введем стимулятор для сердца, чтобы все функции восстановились, – сказал Соне подоспевший врач «скорой». Она так и сделала. И посидела, дождавшись, пока щеки Клода порозовели от адреналина. Поэтому ему позволили улететь, а не упекли в больницу.

Клод, войдя в ванную, увидел жену в почти прозрачной воде и капнул туда ее любимого масла пачули. Она благодарно кивнула. Клод осторожно лег рядом, обнял Соню нежно. И никаких сексуальных мыслей ему не приходило в голову. Слишком много всего произошло недавно и с ним, и с ней. Соня взяла шампунь, намылила его довольно длинные волосы и нежно стала массировать Клоду голову. Потом Клод намазал ее волосы шампунем и стал их раскладывать в воде на пряди и по каждой проводил маслом.

– Да, у нас сегодня СПА-салон на дому, – наконец прервала молчание Соня.

– Так приятно чувствовать тебя рядом всей кожей, руками дотрагиваться до тебя. Как хорошо быть живым!

Он встал в ванной, стянул полотенце с сушителя, закутал им Соне голову. И поставил ее на ноги в ванной, облачив в теплый халат.

– А теперь – спать. Это повеление принца дня. Ведь сегодня мой день рождения, и все мои желания должны исполняться.

– Слушаю и повинуюсь.

Клод уложил Соню в постель прямо в полотенце и халате, сам растянулся рядом, отыскал в складках махровых тканей ее губы и стал нежно ласкать их своими губами – то одну, то другую. Ей казалось, что ее овевает ветром, и кружевная занавеска на окне колышется и щекочет лицо.

Она уже спала и видела во сне лилово-розово-голубые переливы чего-то теплого и текучего, сладкого и ароматного. Она проснулась и увидела себя уткнувшейся в шею Клода, которая слегка колыхалась от дыхания. И в горле появился комок. Так вот как она выглядит – аморфная масса любви, в которой и правда можно купаться. Хоть где – в постели, на лугу, в пресловутом шалаше, в морской лагуне, да хоть в зимнем лесу в сугробе. Хоть где, но не хоть с кем.