Книга Чтобы не причинить боль - Диана Уитни

Ошеломленный Ричард отступил на шаг и бросил недоуменный взгляд сначала на Маккейда, потом на Сару, поднявшую руку будто бы в свою защиту.

— Я приготовила цыпленка и картофельное пюре. Без соуса, конечно. Папочке надо следить за уровнем потребления жиров. — Глаза несчастной женщины были похожи на озера, полные горя. — Зеленые бобы, по-моему… да, зеленые бобы, и печенье, и яблочный пирог на десерт.

Врач пролистал страницы карты, которых было не один десяток. Лиза уже столько раз попадала сюда! Слишком часто, печально подумал Ричард.

— У вашей дочери раньше бывала неблагоприятная реакция на эти продукты?

Ричард недоуменно пожал плечами:

— Нет, ни на один из них.

— Она принимала какие-нибудь лекарства, анальгетики, средства от кашля, от простуды?

— Нет, — ответил Ричард.

— Могла ли она контактировать с косметикой, мазями, чистящими средствами или любыми другими…

— Шоколад. — Шепот Си Джей произвел эффект разорвавшейся бомбы. Она медленно встала, ее юбка двигалась, как будто колени дрожали под блестящим черным атласом. С ее лица исчезли все краски. — Это был шоколад.

Если Си Джей побледнела как смерть, то Маккейд стал багровым от ярости.

— Это смешно, — прорычал он, вскакивая на ноги. — Вы действительно полагаете, что мы могли бы дать нашей внучке что-то, от чего ей стало так плохо?

Доктор захлопнул карту и сосредоточил внимание на Си Джей.

— Шоколад? Вы уверены?

— Да, — горько ответила она. — Я уверена.

Доктор моментально исчез в палате.

Си Джей судорожно вздохнула и встретилась глазами, полными отчаяния, с недоверчивым взглядом Ричарда.

— Сегодня я принесла в класс шоколадное печенье. Лизе дали одну штучку. Я, естественно, думала, что она вернула его…

— Вы! — взревел Маккейд, ткнув пальцем прямо в лицо Си Джей. — Вы это сделали! Я должен был знать. Вы приносите нашей семье одни неприятности. Ну что, вы счастливы теперь, или вы будете удовлетворены, только когда уничтожите всю семью?

Си Джей вздрогнула, как будто ее ударили, но даже не попыталась защититься, а Маккейд продолжал изрыгать гневные слова. Ричард был так потрясен, что не мог вымолвить ни слова. Он был совершенно сбит с толку. Все вокруг стало бессмысленно, казалось, что это сон.

Сара наконец прекратила гневный монолог мужа, схватив его за руку и повернув к себе с удивительной силой.

— Хватит! — отрезала она. Ее глаза горели решимостью, которой Ричард никогда прежде не замечал в этой робкой женщине. — В случившемся нет ни капли вины Си Джей, и я не позволю тебе ее мучить, как ты мучил нашу несчастную дочь.

Гнев Маккейда рассеялся как дым. Его рот раскрылся от удивления.

— Как ты смеешь говорить такие вещи?

— Это правда, — спокойно ответила Сара. — И если бы я сказала это несколько лет назад, Мелинда, возможно, была бы жива.

Если не считать сдавленного вздоха Си Джей, в комнате было тихо, как в могиле. Ричард видел, что глаза Маккейда стали стеклянными, его губы зашевелились в беззвучном протесте. На мгновение он почти пожалел этого человека.

Отступив, Маккейд резко сел, бросив через плечо взгляд загнанного животного.

— Я любил свою дочь. Она была всем для меня.

Сара нерешительно подошла к мужу и нежно коснулась его плеча.

— Я знаю, дорогой, но, боюсь, Мелинда этого не знала. Да она и не могла знать: ты был так строг с ней. Что бы она ни делала, чем бы ни занималась, это никогда не было правильно, никогда не было достаточно хорошо. Год за годом я следила за происходящим, наблюдала, как она гаснет на моих глазах, и не сделала ничего, чтобы защитить ее. Если бы я предприняла что-нибудь, возможно, она не была бы вынуждена выйти за первого человека, кто был добр к ней. — В тот момент, как эти слова были произнесены, Сара судорожно вздохнула и резко повернулась к Ричарду с глазами, полными ужаса. — О, дорогой, я не хотела сказать, что… То есть я уверена, что Мелинда очень тебя любила…

— Все в порядке, Сара. Я понимаю. — Самое плохое было в том, что он действительно понимал. Его теща просто подтвердила то, что подозревал Ричард. От отчаяния, в попытке убежать от несчастливой жизни Мелинда добровольно обрекла себя на другую, не менее несчастливую.

Не говоря ни слова, Си Джей подошла к Ричарду и осторожно коснулась его руки. Он не мог даже посмотреть на нее. Что должна была она думать о нем, человеке настолько слепом, настолько бессердечном, что он женился на женщине, никогда его не любившей? Нежное пожатие ее руки ответило, что все это не важно.

Но это было важно. Это было важно для Ричарда.

Маккейд молча повернулся ко всем спиной. Сара печально возвратилась на свое место, села, положив руки на колени, и отрешенно уставилась куда-то в угол. В воздухе повисло напряжение.

Медленно ползли минуты. Все молчали, никто не двигался. За открытым окошком ходил дежурный, отвечая на звонки, просматривая бумаги, потом вдруг исчезая из виду.

У них было только время. Время, чтобы подумать, осознать смысл раскрытых истин и их влияние на будущее. А в том, что это влияние будет, не сомневался никто. Ричард знал о напряженных отношениях Мелинды с ее отцом, но никогда не задумывался о них. Если бы он это сделал, то понял бы, что чрезмерная любовь Томпсона Маккейда к его внучке была лишь отчаянной попыткой исправить прошлые ошибки.

Ричард должен был вмешаться более решительно и настойчиво. Теперь он понимал, что не сделал этого, потому что на подсознательном уровне сочувствовал отчаянию Маккейда и позволял ему компенсировать недостаточную заботу о дочери так, как тот мог. В результате его собственная дочь становилась все более избалованной и испорченной. Девочку словно приносили в жертву человеку, загубившему детство ее матери.

Глупо. Опасно. Возможно, даже смертельно.

Если с Лизой что-нибудь случится… Ричард не знал, как он будет жить дальше с этой болью. Или виной.

А минуты все шли. Ричард стоял в центре комнаты ожидания, не двигаясь, не разговаривая, забыв про время. Почувствовав тупую боль в спине, он изменил положение и обнаружил, что Си Джей около него уже нет. Быстро осмотревшись вокруг, он увидел ее на узком диванчике около открытой двери, ведущей в коридор.

Щеки ее были бледны, глаза затуманились, она смотрела в пустоту невидящим взглядом. Вот она словно очнулась, порылась в маленькой черной сумочке и достала небольшую пластинку, в которой он узнал одну из глюкозных вафель.

Тревога закралась в его сердце, но, прежде чем он успел как следует подумать об этом, дверь в комнату открылась, и к ним заглянул дежурный.

— Мистер Мэттьюс, ваша дочь хорошо отреагировала на лечение и чувствует себя намного лучше. Вы можете увидеть ее сейчас, если хотите.