Книга Заморский принц в нагрузку - Марина Белова

Дом под номером тридцать мало чем отличался от остальных: такая же выцветшая под солнцем и вымытая дождем краска на панелях, уже не разберешь, какого цвета, неухоженные дворики с грудой металлолома вместо детских площадок и скособоченные скамейки около грязных подъездов. Вот к ним, этим скамейкам, мы и направили свои стопы.

На первой их них сидели две старушки, как впоследствии выяснилось, ветераны лакокрасочного производства — дом был ведомственный и принадлежал именно этому заводу.

— Добрый день. Не подскажете, в какой квартире Кулешовы живут?

— Кулешовы уже не живут, — мрачно ответила одна из старух.

Неужели у нас устарелые сведения? Стас поменял квартиру?

— Потому что померли, — пояснила старуха.

Минута молчания. Опоздали?

— Это как же?!

— Как обычно помирают. Так и они господу душу отдали.

— Погоди, Петровна, что ты людям голову морочишь, а Славка? Ихний отпрыск? — Вторая старушка поправила на голове платок и толкнула в бок свою подругу. — Он-то живой-живехонький!

— А! — махнула рукой Петровна. — Кулешов! Он и на Кулешовых-то не похож. Вот ты, Зина, помнишь Валентину Андреевну? А Ивана Павловича? Кристальной души люди были, вежливые, отзывчивые. Тридцать лет жизни заводу нашему отдали, здоровье там свое оставили. А вырастили кого? Ни «здрасте» тебе, ни «до свидания» никогда не скажет. Проскользнет мышью мимо, глаза в землю уткнет, и нет его. Когда работает, неизвестно, вечером уходит, под утро приходит. Благо, что никого к себе не водит. Прости господи. — Петровна перекрестилась и сплюнула в сторону.

— Может, он в ночную смену работает? — сыграла я роль адвоката, подзадоривая бабок к дальнейшему разговору.

— Какую смену? Ты что, милая? Я сама на заводе полвека отпахала, знаю, как в ночь на работу ходить. Утром возвращаешься, что выжатая тряпка, потом и краской пропахшая. А он — напомаженный и наглаженный, и ароматом от него, как из флакона, за версту прет. Ой, уморила, ночная смена!

— Погодите, вы про кого рассказываете? — вмешался Облом. — Нам нужен Стас.

— Так это Славка наш и есть. Ты посмотри, Зина, с детства рос Славкой, а теперь Стасом стал. Удивляюсь я на нынешнюю молодежь, Катька из второго подъезда знаешь как свою дочку назвала? Джулианной. Тьфу, не выговоришь. Я ее спрашиваю, что трудно было Юлькой назвать? А она мне говорит: «Ты, тетя Таня, ничего не понимаешь. Джулианна красивее звучит». Джулианна, — нараспев повторила Петровна.

— Я помню, у нас в деревне дворняжку Жулькой звали, — к слову вспомнила Зина.

— Вот-вот, это из этой же оперы. Так разве эта Катька понимает, что ее дочку в школе собачьей кличкой дразнить будут. Жулькой!

— Простите, бабушки, не отвлекайтесь, пожалуйста. А в какой квартире живет Стас, тот, что у вас Славкой зовется?

— В двенадцатой квартире. А зачем он тебе? Его сейчас дома нет.

— А где он, не знаете?

— Да кто ж его знает? С прошлой недели не видели. А вы кто будете? Живо признавайтесь, — проявила бдительность Петровна и достала из кармана очки, чтобы лучше нас рассмотреть.

— Мы будем из органов. — Облом вновь воспользовался красной книжечкой. Достал ее из внутреннего кармана пиджака, раскрыл перед носом Петровны и эффектно захлопнул, как только старушка потянулась рукой к удостоверению.

— Неужели из органов? Нашим Славкой заинтересовались? — запричитала Зина.

— А ты как думала? Сколько веревочке ни виться… — хмыкнула Петровна, порадовавшись тому, что ее соседом, наконец, заинтересовалась милиция.

— Вот что, дорогие мои бабулечки, вы сейчас мне все расскажете о вашем соседе. — Облом присел сбоку на лавку и взглядом предложил мне сделать то же самое. Я устроилась на другом конце, рядом с бабой Зиной. — Кто начнет?

— Давай ты, Петровна, у тебя складнее получается, — смутилась Зина, предоставив право вести беседу подруге.

— Как хочешь. Только я больше о родителях Славки знаю, чем о нем самом, — предупредила Петровна.

— Давайте о родителях, — согласился Облом.

— Я с Кулешовыми познакомилась лет тридцать пять назад, а может, и раньше, не помню уже. Сначала к нам в цех пришла Валька. Она-то сама деревенская была, после школы дояркой в колхозе работала, а потом ее подруг вдруг в город потянуло. Вот она с ними, за компанию. Мы с ней сначала в общежитии жили, а когда построили этот микрорайон, всем семейным стали давать квартиры. Валька быстро сориентировалась и за Ваньку замуж выскочила. Он тоже из наших заводских был. Ничего плохого о нем не скажу: не пил, не гулял и к Вальке хорошо относился. Был, конечно, у него один грешок: допоздна в домино костями стучал. Но тут уж, как говорится, лучше пусть стучит, чем выпивает…

— Петровна, люди тебя о Кулешовых спрашивают, — напомнила Зина подруге о теме разговора.

— Сама знаю, — огрызнулась Петровна на Зину. — Не перебивай. Так вот, Иван не пил, а помер раньше моего пьяницы. Мой еще пять лет кровушку пил. Отчего умер? Вроде Валька говорила, язва у него была. Но я вам скажу — эту язву он заработал на заводе. И Валька там тоже заболела.

— Язвой?

— Нет, почему? Она кашляла, легкие себе в цеху испортила. Мы хоть и надеваем респираторы, только они по большей части до одного места, что есть они, что нет. Валентина на пенсию уже инвалидом выходила. Все ходила и кашляла, тогда ей врачи посоветовали сменить местожительство. К тому времени Славик школу закончил и поступил в институт. Она освободила ему квартиру и уехала назад в деревню. Думала, он женится, детки пойдут… Первое время она иногда приезжала сюда, в основном зимой. Потом стала ездить реже, а пять лет назад у себя в деревне и померла.

— А Славик?

— А что Славик? Он три года в институте отучился, а потом его за что-то турнули. В армию его не взяли. Закон такой есть, по которому он получался кормильцем матери-инвалида. А когда Валентина богу душу отдала, ему уже срок вышел, чтобы, значит, в армии служить. Так и пролетел. И кем работает, не знаю. Только ходит он расфуфыренный, как артист. Лет двадцать назад его бы уже давно посадили за тунеядство.

— Чем же он вам не угодил? Сами же говорили, живет тихо, никого не водит.

— Теперь не водит, после одного случая он на стороне кобелится.

— А что за случай? Расскажите.

— У нас в микрорайоне — как в большой деревне: вместе живем, вместе работаем, дети в одну школу бегают. Короче, все про всех знают. Встречался Славка лет семь назад с Анечкой Кругловой из двадцать шестого дома.

— Да больше чем семь лет. Все восемь будет. Забыла, ребенок уже в первый класс в этом году пошел? — поправила Петровну Зина.

— А ты не перебивай. Семь или восемь, какая разница? Так вот, встречался Славка с Анечкой из двадцать шестого дома. Квартира у парня пустая. Ходили они некоторое время, а потом Аня к нему переехала. Только недолго она жила у него. Как только забеременела, он ее выгнал и ребенка не признал. Аня даже в деревню к Валентине ездила, чтобы она, стало быть, на сына повлияла. Только Валька давно на Славку рукой махнула, не слушал он ее. Анька родила и обратилась к адвокату. Тот ей посоветовал найти свидетелей, которые подтвердили бы, что она проживала на одной площади с отцом ребенка и вела с ним совместное хозяйство, тогда он по закону от отцовства никуда не денется и как миленький платить алименты будет. Мне Анюта нравится, я подписала ей бумагу, подписали и другие соседи. Пришлось Славке признать ребенка, но с тех пор он никого в квартиру не селит и живет один бобылем. Такая некрасивая история произошла с моим соседом.