Книга Сквозной удар - Виктор Степанычев

Поэтому, как ни крути, на отношения с Анной придется наложить табу. Временное или постоянное – жизнь покажет. Возможно, когда все неприятности закончатся, когда Станислава уже ничто не будет связывать с Анчаром, что-то изменится… Но это все в будущем. В ближайшей же перспективе: стрелковый тир, полоса препятствий, марш-броски и ориентирование на местности. А в душе – надежда, что с него снимут обвинение в убийстве.

Гордеев был приятно удивлен стрелковым электронным комплексом, на котором ему пришлось заниматься. Француз небрежно бросил, что таких аппаратов в России всего три. По одному тренажеру приходится на сборные страны – стрелковую и по биатлону, а на «объекте» находился третий подобный комплекс, причем усовершенствованный.

Если спортсмены работали на габаритно-весовой имитации спортивного оружия, то в хозяйстве Француза к компьютеру была подключена практически точная копия бесшумной снайперской винтовки «ВСК 94» под 9-мм патрон, состоящей на вооружении у российских спецслужб. А еще в сейфе Станислав разглядел пару стволов, надо полагать, также снайперские макеты для тренажера. Отечественную «СВ» «Вампир» он определил без труда, а вот вторую винтовку «американскую» «М82А1» калибра 12,7 мм идентифицировал по памяти только к вечеру.

Так что реально пострелять Гордееву не пришлось. Однако занятия на стрелковом тренажере оказались не менее увлекательными, если бы не были настолько утомительными. Ежедневное трех-четырехчасовое выцеливание статичных и движущихся мишеней на электронном табло выматывало Станислава. Снайперское дело не было его боевой специализацией, но после недели интенсивных занятий он был готов посоревноваться с любым снайпером-профессионалом.

А вот тренировки по владению холодным оружием были более чем реальными. Если в училище Гордееву давали основы боя на ножах, причем факультативно, то уж сабельному бою, как седому архаизму, их точно не учили. А здесь пришлось поработать и на ножах, и на рапирах, и на саблях. Француз прекрасно владел этими видами единоборства и от души, так, что пот градом сыпался, гонял Станислава по спортзалу. Хорошо, что лезвия были затуплены, иначе одними синяками дело бы не обошлось. Правда, тренировки не прошли даром, и уже на четвертом занятии Гордеев начал не только достойно защищаться, но и частенько доставать своего инструктора умелыми выпадами.

Кстати, Стас разобрался, почему его временный наставник носит прозвище Француз. На «объекте» за порядок в комнатах отвечали сами жильцы, горничных по штатному расписанию не предусматривалось. Однажды вечером Гордеев отправился в душ.

Путь по коридору лежал мимо комнаты Француза. Дверь к нему была открыта, инструктор занимался мытьем полов. Стас никогда не отличался любопытством, просто, проходя мимо, мельком оглядел жилище соседа. Его взгляд остановился на фотографии на стене. В человеке в форменной одежде с вздернутым к небу дулом автомата с трудом, но все же можно было признать Француза: на фото он выглядел гораздо моложе, чем был сейчас. И все бы ничего, да вот только форма, в которую тот был одет, особенно легко узнаваемое белое кепи и алые эполеты на плечах, являлась не чем иным, как парадным костюмом солдата французского Иностранного легиона. Открытие было интересным, но не более.

Как минимум два часа в день Гордеев занимался метанием всего, что можно метать в цель: ножи, звездочки-сюрикены, диски, топоры, обоюдоострые штыри-иглы. Француз даже нашел где-то ржавый серп – и он пошел в работу. Если с ножами Стас дело имел раньше, то со всем остальным ему пришлось крепко попотеть, прежде чем начало что-то получаться. К исходу недели и с метанием у Гора наметился определенный прогресс. Отправить сюрикен или метательный нож точно в цель размером с десятикопеечную монету с расстояния десяти шагов для него уже не являлось проблемой. С серпом и топорами у Станислава получалось хуже, он никак не мог привыкнуть к разбалансированности этих орудий. В цель попадал, но порой не лезвием, а обухом или рукояткой. Расстраиваться по этому поводу Стас не стал, рассудив, что нет большой разницы в том, чем противнику размозжить голову – лезвием топора или обухом…

Что касается занятий по рукопашному бою, они носили характер чисто тренировочный. Ни Француз, ни партнер по спарринг-боям парнишка-рукопашник ничего нового Гордееву преподать не могли. Последний, Стас это заметил, даже чуточку побаивался обострять бой, работал в основном на дальней дистанции. Да и Станислав не старался выкладываться и показывать все, на что способен.

От Анчара и Белявского почти неделю не поступало никаких известий. Евгений Серафимович, правда, звонил на третий день пребывания Гордеева на «объекте». Ему требовалось уточнить некоторые подробности того злополучного происшествия в ночном клубе. Правда, Станислав так и не понял, зачем Бесу необходимо было знать, какие туфли были на Гордееве в тот вечер и сколько раз, когда и где он общался с охранником Андреем.

На седьмой день около часа пополудни послышался клекот вертолетного двигателя. Знакомый геликоптер со «стрекозиной» кабиной выплыл из-за крон деревьев и мягко опустился на площадку перед ангаром. Гор под присмотром Француза в это время занимался неподалеку, отрабатывая приемы метания ножей и сюрикенов в цель в движении.

Прилет начальства Француз встретил спокойно, причин для волнения у бывшего легионера не было. Правда, и Станислав не испытывал особого трепета от ожидания вестей. Он догадывался, что ничего хорошего вестник, спустившийся с небес, ему не несет.

Белявский, пригибаясь, пробежав под еще не остановившимися винтами, увидел Француза и Гордеева, спешащих навстречу, махнул им рукой, останавливая. Подойдя, он пожал обоим руки и быстро выговорил:

– Станислав, нам надо накоротке переговорить. Я спешу, у меня всего пять минут на беседу. Пойдем-ка вон туда, к ангару. В теньке спрячемся, а то солнце нынче печет. Последний день лета, завтра по календарю осень вступает в права, а жара так и не спадает.

– Мне подождать, Евгений Серафимович? – деликатно спросил Француз.

– Да, я как освобожусь, и с тобой парой слов перекинусь, – кивнул в ответ Белявский.

Они с Гордеевым отошли к ангару. Лицо Беса не выражало никаких эмоций, он был спокоен и деловит.

– Значит, так, Станислав… – несколько неуверенно начал Белявский, но почти сразу голос его окреп. – Пока ничем порадовать тебя не могу. Ты продолжаешь оставаться не то что главным – единственным подозреваемым в убийстве охранника ночного клуба. Более того, если раньше обвинение строилось лишь на показаниях свидетелей, то сейчас в деле появились улики, прямо указывающие на тебя как на убийцу.

– Отпечатки пальцев на огнетушителе, которым забили Андрея, принадлежат мне, – догадался Гордеев.

– Именно так, – грустно подтвердил Белявский. – Эксперты приезжали, снимали «пальчики» в твоей комнате во флигеле. Следы идентичны отпечаткам пальцев на огнетушителе.

– Ну что же, это можно было предвидеть, – криво усмехнулся Станислав и, памятуя вопросы Беса по телефону, мрачно спросил: – Догадываюсь, что и на моих туфлях обнаружились следы крови убиенного охранника.