Книга Охотницы - Элизабет Мэй

— Ты не посмеешь…

— Гэллоуэй, хватить дразнить ее, — говорит леди Кэссилис. — Ты же не собираешься удерживать содержание своей сестры…

Именно в этот момент Деррик влетает через дверь в бальную залу, счастливый, как никогда. Он парит над моим плечом и наконец ловко приземляется.

Его крылья задевают мою шею, он икает.

— Очаровательная леди. — Он растягивается вдоль моей ключицы. — Я напился — ик! — чудесного, роскошного, прекрасного меда. И это было — ик! — великолепно.

Я едва не застонала вслух.

Гэвин опускает взгляд на Деррика, который сидит у меня на плече. Не может быть, чтобы он видел… Его внимание переключается на пары, которые занимают места в центре залы. Нет, наверное, мне показалось.

Должен начаться первый этой ночью вальс. Я ставлю чашку с пуншем на стол и высматриваю джентльмена, недавно подписавшего мою бальную карту.

Гэвин кланяется.

— Полагаю, мне следует пригласить тебя на вальс. Не окажешь мне честь?

— Гэллоуэй, — шипит леди Кэссилис, — это крайне неуместно. Я не помню вальса в своем списке.

— Я добавил его. Мой дом, мои правила. — Наши взгляды встречаются. — Ты ведь не откажешь гостеприимному хозяину, правда?

— Я уже пообещала вальс другому джентльмену.

Гэвин наклоняется и открывает свисающую с моего запястья карту.

— Ах, Милтон… Ты, несомненно, должна танцевать со мной, а не с ним. У него никогда не получалось как следует вести.

— Гэллоуэй! — Леди Кэссилис на грани обморока. — Это абсолютно неприемлемо. Пусть Айлиэн танцует с лордом Милтоном. И немедленно перестань дурачиться!

Деррик хихикает мне в ухо.

— Она глупая. Такая глу-у-у-пая. — Он касается моего уха. — Айлиэн. Айлиэн! Ты слышишь меня? Знаю, что слышишь. Ты меня слышишь. Ты меня слышишь. Скажи что-нибудь. Улыбнись. Покрутись. Кашляни.

В этот момент появляется лорд Милтон и кланяется.

— Вы позволите вас пригласить?

— Планы изменились, — говорит Гэвин, встав между мной и лордом Милтоном. — С этого момента я ее кавалер.

Он хлопает лорда Милтона по тощему плечу, словно они старые друзья.

Лорд Милтон покашливает и выпрямляется, явно шокированный.

— Прошу прощения?

Гэвин улыбается.

— Я буду танцевать этот вальс с леди.

— Та-а-а-а-а-нцева-а-а-а-ать, — поет Деррик. — Я люблю та-а-а-нцевать! Скажи ему, чтобы перебросил тебя через голову!

Я сопротивляюсь желанию сбросить его с моего плеча. Господи, сколько же меда он съел? Когда доберемся домой, я запру его в гардеробной до тех пор, пока эффект не выветрится. То есть, без сомнения, на неделю.

Лорд Милтон выглядит потрясенным.

— Но…

— Я так рад, что вы поняли. — Гэвин предлагает мне руку. — Вы позволите?

Он тянет меня прочь. Я лишь надеюсь, что не привлекаю излишнего внимания других гостей.

Мы становимся напротив друг друга в линии танца. Я прожигаю его взглядом, но Гэвин лишь сверкает своей обезоруживающей улыбкой и низко кланяется. Потом берет меня за руку, и мы начинаем вальс.

Гэвин, наверное, практиковался во время своего отсутствия. Мы раньше танцевали в гостиной нашего дома — он, Кэтрин и я. Гэвин наступал мне на ноги, или кружил нас так, что мы налетали на стол, или спотыкался о собственные ноги. Теперь каждый наш шаг гладок и грациозен. Его рука надежно лежит на моей талии. Клянусь, я могу чувствовать ее тепло сквозь свое платье и его перчатки.

Гости уже смотрят на нас, снова обо мне переговариваются. Я стискиваю зубы и пытаюсь сосредоточиться на танце, желая, чтобы он поскорее закончился и я могла отсюда сбежать.

Гэвин кружит меня, а я смотрю куда угодно, только не на его лицо. Плечо Гэвина кажется подходящей точкой для этого.

— Не могу поверить, что ты это сделал, — наконец говорю я.

— Мне действительно жаль, — отвечает он. — Я повел себя как высокомерный засранец.

— Именно так. Это то, чему тебя учили в Оксфорде?

Он смеется.

— Прямое попадание.

Гэвин может шутить над ситуацией, но я нет. Я должна вести себя прилично как минимум на нескольких балах этого сезона, прежде чем слухи обо мне станут еще хуже. Это возможность — скорее всего, последняя — получить немного власти над собственным будущим, выбрать себе в пару кого-то, кто со временем сможет мне понравиться. Кто знает, какого мужа выберет для меня отец? Господи, это может быть жутко властный неотесанный мужлан вдвое старше меня!

— Это не смешно, Гэвин.

— Простите мою импульсивность, леди. — Гэвин сверкает очередной улыбкой. — Ваша бальная карта была полна, а мне хотелось поговорить.

Деррик хихикает.

— Кружить! Я люблю кружиться. Попроси его кружиться быстрее. Я вижу огоньки. Ты видишь огоньки? Айлиэн, ты видишь огоньки?

— Забавно, — сухо говорю я, игнорируя Деррика, — мне показалось, мы прекрасно общались до вальса. До того, как ты стал — твои слова, не мои! — высокомерным засранцем.

Гэвин придвигается ближе, и я вдыхаю резкий, тяжелый аромат мыла и виски, который от него исходит. Я люблю этот запах. Он напоминает о днях до его отъезда, когда он дразнил меня за вечерним чаем и дергал за кудряшки. Напоминает обо всем, что я тогда чувствовала, желая, чтобы он заметил во мне женщину, а не девочку.

— Давай попробуем заново, а? — говорит Гэвин. — Я не видел тебя два года. Как я могу тебя не украсть?

Я смеюсь, несмотря на тяжесть в сердце.

— Героический поступок. Полагаю, тебе не важны сплетни?

Гэвин вскидывает брови.

— Совершенно неважны. А с каких пор они беспокоят тебя?

— Еще кружи-и-и-и-и-и-ть! — поет Деррик.

Гэвин меряет его жестоким взглядом.

— Да что, черт возьми, не так с твоим пикси?

Я спотыкаюсь от потрясения. Гэвин притягивает меня к себе и грациозно кружит.

— Ты можешь видеть его? — шепчу я. — Ты Видящий?

— Видящий, — радостно говорит Деррик. Он снова хихикает, и его крылья все быстрее бьются о мою шею. — Не может драться, как Охотница. Вообще ничего не может, только смотреть. Совершенно бесполезный ты у нас, да?

— Он… Господи, он что, напился?

— Наелся меда, — машу рукой я.

— Не напился! — Деррик обнимает меня за шею. — Я люблю тебя, Айлиэн, я люблю тебя. Я люблю твою гардеробную. Все мои вещи там. Прекрасные вещи, хорошие вещи, которые надо штопать, на которых можно валяться. Ве-е-е-щи-и-и-и!