Книга Охотницы - Элизабет Мэй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Интересно, говорят ли они о бале у лорда Хепберна и пяти мной пропущенных танцах?
С их точки зрения, на меня нельзя положиться в выполнении даже самых простых социальных обязательств. Это делает меня неудачницей, женщиной, недостойной и капли мужского внимания, не говоря уж о полностью заполненной бальной карте.
Кэтрин прослеживает мой взгляд и отпивает немного пунша.
— Лучше игнорировать их, как ты сама же советовала.
— Спроси. Почему. Она. Не кормит. Меня-я-я! — причитает Деррик.
— Хорошо, — огрызаюсь я, испугав Кэтрин, которая смотрит на меня с беспокойством. — Прости, но у тебя нет чего-нибудь перекусить? Боюсь, что не дотерплю до ужина.
— Конечно, — говорит она. — Думаю, повар готовит дополнительные закуски. Их скоро подадут.
— Ох, ну наконец-то! — радуется Деррик. — Я отлучусь в кухню к закускам. Не натвори глупостей, пока меня нет.
Он улетает, оставляя за собой шлейф света. Слава богу! Когда Данте описывал круги ада, он определенно забыл о том, где голодный пикси целую вечность сидит на чьем-то плече.
— Так что вчера случилось? — спрашивает Кэтрин.
— Вчера? — осторожно говорю я.
— Возле Нор-Лох, — уточняет Кэтрин. — Я вовсе не была против прогуляться домой в сопровождении Доны.
Черт бы побрал Киарана и его влияние! Он или не стер ей память, или добавил какие-то новые воспоминания. Откуда я знаю, что мне положено помнить?
— Айе. Это было чудесно, — торопливо говорю я.
Он что, сделал так, что она решила, будто мы вместе возвращались домой?
Кэтрин хмурится.
— Ты шла домой одна? Боже, ты должна была позволить мне остаться. Так ты не смогла починить орнитоптер?
Ради всего святого, что Киаран с ней сделал?
— Он исправен. Он в порядке и готов к полету.
— Но ты сказала…
— Все в полном порядке, — говорю я, махнув рукой. — А как матушка восприняла твою вчерашнюю прогулку без сопровождения?
Кэтрин отводит глаза и делает глоток пунша. Даже в золотистом свете свечей заметен румянец, заливающий ее шею.
— Эм, — осторожно говорит она, — ну, она…
— Подожди! Дай угадаю. Она назвала тебя дерзкой девицей, и ты читала «Руководство мисс Эйнсли по этикету и правильному поведению в обществе»?
Кэтрин шмыгает носом и делает еще один глоток. Держу пари, в этот раз именно ей хочется, чтобы пунш был разбавлен виски.
— И то и другое. Потом она заставила меня повторять по памяти всю девятнадцатую главу.
— Ох, — говорю я. — «Подобающее поведение дома и вне его». Определенно, это самая увлекательная глава.
— Ты так думаешь только потому, что нарушаешь правила на каждом шагу.
Я бросаю взгляд на дверь в кухню. Что Деррик там делает, почему его нет так долго? Пикси способны за считаные минуты опустошить заваленный едой стол.
— Я ни в чем не сознаюсь.
— По крайней мере меня спас Гэвин, — качает головой Кэтрин. — Если бы он не вмешался, она заставила бы меня пересказать всю эту проклятую книгу.
— Кстати говоря, — я смотрю за ее спину, туда, где собираются другие круги присутствующих, — где твой брат? Кажется, я видела его мельком…
— Он прямо за тобой, — шепчет мне на ухо низкий голос.
Я подпрыгиваю, и Кэтрин смеется.
Ой-ой… Светлые волосы Гэвина слегка в беспорядке. Его большие голубые глаза очаровательны, как всегда. За минувшие два года он стал намного выше, чем я его помнила, ростом чуть ниже Киарана. Мне приходится задирать голову, чтобы смотреть на него.
Его улыбка ленива и невероятно очаровательна.
— Все выросли, как я погляжу.
У него легкий акцент, который, должно быть, появился, пока он был в Оксфорде.
Я понимаю, что пялюсь на него, и краснею. Потом подаю руку для поцелуя.
— Гэвин… — говорю я, позволяя себе эту фамильярность. — Или теперь мне стоит называть тебя лорд Гэллоуэй?
В прошлом году скончался дальний родственник Гэвина, оставив ему графство, состояние, которое добавилось к тому, что он унаследовал от отца, и несколько объектов недвижимости в Шотландии. Странно слышать, когда к нему обращаются как к графу Гэллоуэй.
— Можешь называть меня как угодно, — отвечает он, отпуская мою руку, и смотрит на Кэтрин с плутовской улыбкой. — А вот Кэтрин, думаю, должна использовать мой титул.
Кэтрин хмурится.
— Не смей снова поднимать эту тему! — Она смотрит на меня. — Сегодня днем он водил меня по магазинам и был весь такой лорд Гэллоуэй то, лорд Гэллоуэй это. Я никогда не видела его настолько самодовольным.
— У меня было мало возможностей поиграть с новым титулом в Оксфорде, — объясняет он.
— Ах, — говорю я с улыбкой, — как досадно! С тобой дурно обращались, бедняжка!
Гэвин улыбается мне с тем же очарованием, что и раньше, словно никуда не уезжал. В его присутствии есть что-то успокаивающее и очень домашнее, словно я вернулась в то время, когда матушка была жива. До сегодняшнего момента я не понимала, как же мне не хватало его.
Гэвин опирается о спинку стула возле стола с напитками.
— Вижу, вы не особо сочувствуете моему затруднительному положению.
— Конечно нет, — говорит Кэтрин. — Ты полон коварства.
— Видишь, как она со мной обращается, Айлиэн? Она сущий дьявол.
— Дьявол? — Я смеюсь и наливаю в чашку немного пунша: у леди Кэссилис даже нет автомата для пунша, как в нормальных семьях. — И это говорит тот, кто мальчишкой подливал нам в чай чернила?!
— Я почти забыла об этом, — улыбается Кэтрин. — Это было подло с твоей стороны.
Гэвин выглядит огорченным.
— Мне исполнилось двенадцать. Вы были девчонками, а значит, совершенно другим видом.
— Я ушла домой с черными зубами!
— Это было самое худшее, — соглашается Кэтрин. — Я весь день не могла улыбаться.
— Ты стала разговаривать намного меньше, а Айлиэн смогла приехать снова, только когда смылись чернила, — весело говорит Гэвин. — Так что, как видишь, цель была достигнута.
— Правда, Гэвин. Ты такой…
— Кэтрин! — рявкает, приближаясь, леди Кэссилис.
Она выглядит строже, чем обычно, и ее губы сжаты в тонкую линию. Она бросает на меня мимолетный ледяной взгляд, который ясно дает понять, что виновной во вчерашней отлучке дочери она считает меня, — и снова сосредоточивает все внимание на Кэтрин.
— Надеюсь, ты не собиралась оскорблять брата.
— Особенно когда он контролирует твое еженедельное содержание, — добавляет Гэвин. — Представь, как ты прогуливаешься мимо всех этих чудесных магазинов без гроша в кармане.