Книга Звезда Вавилона - Барбара Вуд

Он принес чайник для заварки, из носика шел пар. Пока Фило разливал чай по чашкам, Сэмми в клетке развлекался, играя с большими блестящими бусинами и маленькими колокольчиками, издававшими звонкие звуки.

Двое мужчин закончили осмотр спальни и теперь тихо, аккуратно обыскивали гостиную. Послеполуденные тени упали на ковер и незваных гостей. Человек, который говорил с ней — она узнала Фило Тибодо по новостным фотографиям американского миллиардера, пожимавшего руку канцлеру Германии, — делал это мягким, сладкозвучным голосом на ее непростом родном языке, а в его глазах было сострадание, словно он на самом деле сожалел об этом вторжении.

— В 391 году нашей эры патриарх Александрии, наблюдая за Великой библиотекой, где хранилась вся мудрость древних народов, решил, что до тех пор, пока эти знания будут существовать, люди не захотят верить в Евангелие Иисуса Христа. Тогда он испросил разрешения у императора Феодосия, у которого уже было намерение искоренить все это язычество, на уничтожение Библиотеки. Толпа христиан, подогретая зажигательными речами и рассказами о Сатане, напала с факелами на Библиотеку. Одержимые религиозной ненавистью, они тащили книги и свитки и сжигали их на огромных кострах, разведенных на улицах Александрии, в то время как жрецы и жрицы пытались спастись. Вы можете такое вообразить, фрау Бушхорн?

Против своей воли она представила: на фоне яркого желтого пламени, языки которого достигали ночного неба, жрецы с обритыми головами, жрицы в длинных черных париках, крадучись, собирались вместе, их белые одеяния развевались, когда они в спешке брали в руки и складывали в корзины столько книг, сколько могли унести. Снаружи безумствующая толпа хватала работников Библиотеки и швыряла их в огонь, где плоть и папирус обращались в пепел.

— Предположительно, в тот день было сожжено полмиллиона книг. — Он передал ей чашку чая, взял одну для себя и отставил в сторону, не притронувшись. Бритта также не стала ничего пить.

— Это исторический факт, — сказал Тибодо, садясь в кресло, чтобы быть к ней лицом. — Сожжение Библиотеки. Но о чем истории не известно, так это о том, что многие жрецы и жрицы, служившие смотрителями в Библиотеке и хранителями мировых знаний, смогли спасти свои жизни — и не только их.

Его коллеги, закончив осмотр гостиной и ничего не обнаружив, встали у входной двери.

— Жрецы покидали Александрию, — продолжал Тибодо, — с теми ценностями, которые смогли унести с собой. Легенда гласит, что одна жрица засунула корзину под одежду, чтобы быть похожей на беременную, а в корзине лежали пророчества Дельфийского оракула. Они встретились на Кипре, оттуда отправились на север, в Испанию, затем во Францию, всегда опережая антиязыческие предрассудки. Со временем некоторые из них приняли христианство, но это не повлияло на их преданность клятве защищать писания, даже если они считались языческими. Через века, когда другие работы уничтожались фанатичными людьми, александрийские жрецы сохраняли то, что им удалось спасти из огня, и продолжали искать другие произведения древности, потому что это было их священной обязанностью.

Когда Фило замолчал, чтобы дать ей возможность обдумать услышанное, Бритта сказала:

— Я не боюсь вас.

Он удивленно поднял брови.

— Я и не думал, что вы станете меня бояться, фрау Бушхорн. Я посчитал, что будет честно, если вы узнаете, почему мы собираемся забрать бумаги вашего мужа.

Добавив сливок в ее чай, он положил два кусочка сахара. Бритта заметила необычное золотое кольцо на его правой руке: в гнезде был квадратный рубин с золотыми нитями на поверхности, похожими на языки пламени.

В своей клетке у окна мирно спал Сэмми.

— Тайное общество росло. Его члены сопровождали конкистадоров и священников, направлявшихся в Америку, где они спасали священные манускрипты ацтеков и майя. Они плыли в Австралию вместе с первыми каторжниками, общались с аборигенами и записывали слова их мудрости. Нет такого уголка в этом мире, где не побывали бы члены Общества в поисках священных знаний. В качестве антропологов, исследователей и миссионеров они работали среди индейцев острова Огненная Земля на краю Южной Америки. Они наблюдали за скрытыми от других племенами Новой Гвинеи и Африки. Все, что они узнавали от них о пророчествах, божествах и духах, записывалось и отправлялось на хранение рядом с Торой, учениями Христа, словами Будды и Мухаммеда, философскими трактатами Лао-Цзы и Конфуция.

Он начал пугать ее. Политические повстанцы — это одно, а вот безумец — уже совсем другое.

— Но у вас же есть книга, — сказала Бритта, стараясь не выдать волнения в голосе.

Он посмотрел на тонкий томик, лежащий на столе.

— Этого недостаточно. Для нашей цели священные писания должны быть настолько безупречными и близкими к источнику, насколько это вообще возможно.

Он снял свое кольцо и показал ей надпись на внутреннем ободке. «Fiat Lux».

— «Да будет свет», — сказал он. — Свет не может иметь изъяна. Но в этом, — он указал на книгу духовных прозрений Джейкоба Бушхорна, — есть изъяны, потому что оно было отредактировано и теперь больше не излучает свет.

Надев кольцо обратно на палец, он улыбнулся ей, и ее сердце сжалось. Она не представляла, о чем ведет речь этот человек, но он пугал ее. Она молча сидела в своем инвалидном кресле с моторчиком, ее руки были сжаты на коленях.

Тогда он сказал:

— Вы так и не притронулись к чаю.

Свет на улице, и без того тусклый от пасмурного дня, стал исчезать, погружая квартиру в мрачную темноту.

— Эти бумаги — все, что осталось от человека, которого я любила, — произнесла она дрожащим голосом. — Без них у меня не будет ничего, — и в панике поняла, что это правда: без настоящих слов из видений Джейкоба, слов, произнесенных в темноте, боли и отчаянии, без подлинных бумаг, собранных по ящикам, коробкам и мусорным корзинам, без клочков, соединявших ее с днями отчаяния и надежды, она не сможет жить дальше.

Фило взял ее ладони в свои и сказал со страстью:

— Я должен получить эти бумаги. — Его голос был тихим и торжественным, но в нем ощущалась внутренняя сила.

— Для своей любимой коллекции, — едко сказала Бритта, желая плюнуть в лицо этого человека в дорогом кашемировом пальто, стоявшего на коленях перед ее безжизненными ногами.

— Нет, не для моей коллекции, — ответил Фило, и новый огонек появился в его глазах. Он почти перешел на шепот, и все же в его голосе была властность. — Вы не сможете понять, над чем я работаю, или путь, по которому я иду. То, чем я занимаюсь, выше сознания простых смертных, выше вашего понимания. — Она почувствовала, как начали сжиматься его пальцы, его ладони стали влажными, и энергия словно передавалась от него к ней. Она не могла отвести взгляд. — Великий момент грядет, и вы будете его частью, фрау Бушхорн. Но ваши бумаги жизненно необходимы для этого момента величия. Я получу их.

Фило поднялся и посмотрел на клетку Сэмми, в которой дремал желто-белый корелла.