Книга Черная бабочка - Людмила Петрушевская

Тело у нее сохранилось хорошее, белое, полное. Пухлые руки как у барыни, маленькие отекшие ноги, грудь. У нее молодой не было молока, сама не кормила детей. Врачи советовали, сцеживайся, тогда молочко придет, но не получилось. В шесть месяцев отдавала ребенка уже в ясли, шла работать. Малышей своих любила, но что делать!

Да вот теперь природа выявилась. Этим можно только гордиться. Когда она лежала голая, он просто ею любовался. На лицо не обращал внимания. При чем тут лицо! «Кукла, кукла», — повторял он, ныряя в постель.

«Моя кукла», «кукла будет есть», «выпьем с куклой».

Они снимали у нее большую комнату. Еще раньше к ней ходила пожилая почтальонка, которая приносила пенсию, и она посоветовала залу сдать бригаде. Что живешь одна, они платить будут за залу.

Сначала было неудобно, сдавала комнату братьям, а приехала к ним еще целая орава. Сказали, что тоже братья. Хорошо еще, что жили одни мужики. Женщин она бы не потерпела, ночами тряска, еще чего.

Она ходила через них на кухню и в туалет, сердясь, но каждый вечер они угощали ее, тащили ей в запроходную комнатку бутылку сладкой водки, наливочки, как она любила. И закуску кое-какую, нарезку колбаски, лаваш, помидоры-шмамидоры.

Деньги приносили тоже точно, в конце месяца. И по ее просьбе платили за квартиру и услуги. Она их научила куда ходить за бланками, надрессировала как обезьянок, и за телефон они тоже сами рассчитывались, она только заполняла квитанции, каждый раз хватаясь где очки. Они отодвигали тахту, очки находились.

— А то, ребята, отключат телефон, как вы с женами будете через трубку трахаться?

Отношения сохранялись хорошие, она была всем довольна и пила, пила свои наливочки.

Но через полгода усилились боли в ногах, потом случился микроинсульт. Вызвали скорую, мужики отнесли ее на руках в перевозку. Повалялась в больнице.

Когда надо уже было возвращаться, позвонила им, они ее не бросили, хотя вполне могли бы не заботиться, одним же свободнее в ее квартире! Нет, приехали за ней. Это все он, он хлопотал. Не сын с дочерью, нет! Этим она не звонила!

Хотя они приезжали к ней в больницу, приносили вареную курицу, кефир. Надеялись на быстрое получение квартиры от умершей матери. Хрен вам!

Перед каретой скорой помощи она не им, а именно Ему отдала на хранение все свои денежки, кроме тех, что трезво припасла на услуги санитарок. В больнице, она знала, судно не вынесут без приплаты.

И он всё вернул ей, сунул в руку, когда они, мужики, принесли ее из такси и аккуратно сложили на тахте, он сам поправил халат, который задрался, накрыл одеялом. Спасибо, дорогой.

Ушли к себе, она всё посчитала и чуть не заплакала: там было больше, ровно за месяц он ей еще и добавил. Честный, честный Мишка! (Его звали не так, но для нее он был Мишка.)

И на следующий день принес ей фруктов с базы.

Он пришел днем, когда никого еще не было, уместил все на тумбочке при тахте.

— Ой, ну куда столько, Мишка, — крикнула она ему, когда он потопал к себе. — Мишка! Иди давай сюда!

Он вернулся.

— Хочешь, ложись со мной? — предложила она.

Она поняла, зачем он вперся днем, когда никого не было, и притом с дарами.

Он стоял как ударенный, не пошевельнулся.

Она похлопала своей пухлой белой рукой по ноге, широко отвернув одеяло. Халат опять задрался.

Он потом чуть не плакал. Столько месяцев прошло даром, они все ходили в какую-то грязную сауну, где спали с проститутками, раз в неделю.

— Кукла, ты кукла, — твердил он.

Ей было семьдесят семь. Ему пятьдесят.

После некоторого времени, когда он уходил от нее только под утро (а приходил ночью, когда братья спали), он вдруг сказал ей, что они поженятся и он увезет ее к себе домой. В семью к маме, в горы. Его маме чуть ли не сто лет, она еще воду на себе носит снизу! Там все здоровые! Живут до ста сорока лет! Там козий сыр, там зелень, которую отправляют в Лондон-шлондон самолетами! Англичане приезжали, взяли на анализ кинзу, укроп, василек, нашли, что их зелень продлевает жизнь! Купили два поля, наняли женщин, выращивают помидоры-шмамидоры с кулак, во! Будешь ходить у меня, кукла! Мы найдем врача, горный воздух поможет. Брат работает в районной больнице фельдшером на скорой помощи.

Она стала мечтать о новой жизни там, в горах. Эту квартиру они сдадут и будут там жить, и всё! На мои деньги.

Ей представлялось, что она ходит там, под деревьями, в саду, полная, белая, лицо расправится, простоквашей надо мазать, и всё, сметаной и дрожжами, творог разводить и накладывать. А волосы она будет красить хной! Хной и басмой! И кто даст ей тот возраст? Грудь у нее шестого размера! С женой Мишка разведется, зачем это ему, старая баба, черномордая, седая, усатая, морщинистая бабушка, внуками занимается!

О супруге Мишка не упоминал, но показывал еще давно в мобильном телефоне фото дочери с внуками. Они все ей показывали фото в телефонах, хвастались. И там, у Мишки в телефоне, как раз сидела рядом эта бабка.

Но у вас у всех есть такие жены там, чего скрывать?

Ей по виду тоже, наверно, не меньше пятидесяти, она как головешка обугленная, носатая. Восточные женщины стареют рано!

Всё, едем.

Насчет его развода она как-то не думала. Да ладно, рассосется. Он меня любит как никто не любил, и я его люблю как никто его не любил. В первый раз в жизни люблю.

Она смотрела все эти сериалы и как будто сама была молодой, стройной. Но им не везло, их бросали, они плакали. Да она сейчас их не хуже! Лучше. Никаких проблем, ни месячных, ни голова не болит, никогда не отказываем. Он говорит, ты целка.

Она все время думала, что надо купить. Прикидывала так и сяк. Этим был занят ее ум все время. Они поедут на такси на рынок.

Счастливые заботы. Приданое.

Как-то заявился этот дурак, сын с этой придурочной женой, открыли дверь своим ключом, и сразу они оба начали прибирать, собирать бутылки в черный пластиковый мешок, снимать с одеяла пододеяльник, требовать, поедем к нам, мы тебя забираем, такая вонь! Мы тебя забросили совсем, прости. Всё, мама, едем.

— Забираем-шмабираем, — пошутила она, — идите отсюда!

И выругалась матом. Чтобы отстали.

Сильная, со своими мыслями о горах, о покупках, с надеждами на скорое выздоровление и долгую счастливую жизнь, которой у нее еще не было, она смотрела на этих двоих стариков как на каких-то предков, явившихся из глубокого и забытого прошлого.

Чего пришли? Вам что надо? Забрать меня и сдать мою собственную квартиру? Понятно-понятно. И грести денежки лопатой?

Они ходили, собирали ее в дорогу. Невестка рылась в шкафу и что-то там нашла, черный пакет, зашуршала им, как будто там внутри было сено. Начала им трясти, показывать мужу. Закричала.