Книга Тамерлан. Правитель и полководец - Гарольд Лэмб

Представители исфаганской знати во главе с дядей Зайна аль-Абедина вышли из города встречать Тимура. Их встретили с подарками и усадили на ковер рядом с эмиром, чтобы обсудить судьбу Исфагана.

– Жители города останутся в безопасности, – произнес Тимур, прерывая поток учтивых речей со стороны гостей. – Твой город не подвергнется грабежу, если будет выплачен выкуп.

Гости согласились на выкуп. Музаффариды прекрасно понимали, что прибывшая к ним армия большой численности не затем покрывала расстояние в тысячу миль, чтобы вернуться с пустыми руками. Они попросили разрешения отправить в город гонцов за деньгами. Во все кварталы города были отряжены представители тюркской знати от каждого тюмена. Их возглавил военачальник высокого ранга, чтобы обеспечить выплату выкупа в полном объеме.

На следующий день Тимур посетил город. Он торжественно проехал по главной улице и возвратился в свой лагерь, оставив у городских ворот своих стражников. До наступления ночи ничего необычного не происходило. Семьдесят тысяч тюркских воинов, преодолевших за два месяца большой путь без всякой возможности развлечься, жадно смотрели на огни Исфагана. Конные отряды, посланные в город по делам, застряли на городских рынках, а их товарищи в лагере придумывали разные предлоги для посещения города. Все больше воинов просачивалось в город, осаждая винные лавки.

О том, что случилось дальше, существуют разные версии. Вероятнее всего, наэлектризовали обстановку несколько возбужденных персов во главе с кузнецом. Они ударили в барабан и стали созывать единоверцев-мусульман воинственным кличем. Из своих домов повыходили исфаганцы, и скоро толпы народа заполнили улицы. Сразу же начались стычки с тюркскими воинами, настроенными прежде вполне миролюбиво. В ряде кварталов города посланцев Тимура защитили от расправы более здравомыслящие горожане, в других их предали смерти.

Выслушав на следующее утро доклад о кровавой резне в Исфагане, Тимур впал в ярость. Погибло около трех тысяч его воинов, среди которых находился любимец эмира, сын Шейхали-бахатура. Тимур приказал немедленно взять город приступом. Представители исфаганской знати, гостившие в тюркском лагере, попытались посредничать между войсками Тимура и горожанами, однако это не дало результатов. Толпа же, затеявшая бойню, теперь была вынуждена защищаться.

Тюркские воины ворвались в город со стороны ворот. Тимур велел не щадить никого, требуя от каждого воина принести ему голову перса. Не пощадили и кварталы, где к эмиссарам Тимура отнеслись благоразумно, лишь только несколько уважаемых лиц Исфагана избежали резни. Горожан преследовали повсюду. Их убивали целый день, а тех несчастных, под покровом темноты выбравшихся за стены города, на следующее утро выследили по отпечаткам ног на снегу и убили.

Участники похода, воздерживавшиеся от резни, покупали головы персов у тех, которые убивали. Согласно преданию, сначала голова оценивалась в двадцать дукатов, но затем, когда число голов достигло требуемой цифры, цена упала до половины динара. А после этого они и вовсе ничего не стоили. Сначала ужасные трофеи были сложены на стенах города, затем из них построили башни на главных улицах.

Таким образом погибли семьдесят тысяч исфаганцев или больше. Бойня не планировалась заранее. Тимура поставили перед необходимостью отомстить за гибель его воинов, однако месть превзошла все ожидания. В страхе другие представители династии Музаффаридов сдались Тимуру беспрекословно. Лишь Мансур бежал в горы.

Шираз и другие города выплатили выкуп без возражений. Имя Тимура было занесено в хутбу, публичную проповедь в мечетях. Каждому из Музаффаридов Тимур выдал грамоту на правление с тамгой, оттиском его подписи красной тушью. Теперь местные правители стали вассалами Тимура, а он – их сюзереном. Земли Музаффаридов оставались под их властью, но с соизволения Тимура. Эмир обратил внимание на то, что иранцы обложены слишком высокими налогами. Он облегчил их налоговое бремя.

Согласно преданию, в Ширазе Тимур послал за знаменитым персидским поэтом Хафизом. Поэт предстал перед ним в облачении нищего.

– Ты написал эти стихи? – строго спросил Тимур и процитировал:

Когда ширазскую турчанку своей любимой назову,

За родинку ее отдам я и Самарканд, и Бухару.

– Да, шахиншах, – ответил Хафиз, – это мои стихи.

– Я добыл Самарканд мечом после нескольких лет войны. Теперь я украшаю город произведениями лучших мастеров из других мест. Как смеешь ты дарить его какой-то девке из Шираза?

Поэт ответил не сразу, затем улыбнулся и указал на свои лохмотья:

– О, государь, видишь, до какого нищенского существования довела меня моя расточительность.

Ответ понравился Тимуру. Он отпустил поэта с щедрым вознаграждением.

Обратно в Самарканд за Тимуром последовал не один поэт. Эмир сожалел лишь о присутствии среди них виночерпиев. Третий сын Тимура, Мираншах, всегда был своевольным, подверженным пьянству и цинизму. Храбрый в бою, он отличался крайней жестокостью. Только в армии под командованием Тимура Мираншах держал себя в рамках.

Через несколько дней Тимур отдал Мираншаху в управление прикаспийскую область. По возвращении из продолжавшегося год похода в Индию ему сообщили, что сын на грани безумия. Тюркские командиры докладывали о безрассудных поступках Мираншаха в больших городах. Он швырял из окна деньги в толпы горожан и отключался после пьянства в мечетях. Они рассказывали далее, что Мираншах упал с коня и воскликнул:

– Я – сын Властелина Земли! Что мне нужно сделать, чтобы меня заметили?

Он повелел сровнять с землей больницы и дворцы Тебриза и Султание. Приказ сына Тимура был законом для тюркских воинов, и они начали взрывать дома. За этим последовали другие его дикие приказы. По велению Мираншаха, мозг которого постоянно был одурманен вином и наркотиками, из могилы выкопали труп знаменитого персидского философа и перезахоронили его на еврейском кладбище.

– Он пострадал по воле Аллаха, – говорили командиры. – Не потому ли он ударился головой о землю, когда упал с лошади?

Когда командиры ушли, к воротам дворца Тимура пришла женщина, одетая в черное платье и закрытая чадрой. Слуг с ней не было. Одно лишь слово, которое она прошептала, открыло перед ней дверь дворца. Стражники поклонились ей, а дворецкий в спешке отправился докладывать Тимуру.

– Дочь хана желает поприветствовать эмира, – доложили Тимуру.

Это была Ханзаде, жена его первого сына Джехангира. Она быстро прошла в покои эмира и стала нетерпеливо ждать, когда он отошлет командиров. В это прохладное утро черное платье выгодно оттеняло ее прекрасное лицо, когда она сняла чадру и бросилась к его ногам.

– О эмир эмиров! – воскликнула она. – Я прибыла из города твоего сына, Мираншаха.

Она говорила с Тимуром без страха. Она была такой же, как тогда, когда защищала своих родственников, чьи владения подверглись вторжению войск эмира. Женщина радовалась встрече, хотя и не осмеливалась выразить свои чувства в словах. Она поселилась в городе со своим окружением и слугами под защитой Мираншаха. Протестовала, когда его домогательства становились опасными. Он взял Ханзаде в свой дом, преодолев сопротивление ее стражников. Красота женщины не давала ему покоя. Затем он упрекал ее в распутстве.