Книга Омар Хайям. Гений, поэт, ученый - Гарольд Лэмб

Когда Малик-шах поинтересовался у визиря, благоприятствует ли расположение звезд выступлению войск против Иерусалима, Омару не пришлось колебаться.

– Истинно, – сказал он, – этот месяц способствует удаче. Планета Марс стоит близко к вашему знаку.

Это было правдой, и Малик-шах об этом знал. И все же, стоило Омару привести возражения, Малик-шах отказался бы от своих планов. Султан всецело и без оглядки доверял своему астроному.

Тогда армия расположилась лагерем в красной долине Алеппо, и Омар решил поскакать на юг с конницей эмира Азиза, которому предстояло оккупировать Иерусалим.

Он хотел увидеть западное море, поскольку никогда раньше не добирался он до берега океана, и совершить паломничество к своей самой далекой мечети, расположенной в Иерусалиме. Так он объяснил Малик-шаху. Но еще до этого Омар обследовал рынки и базары Алеппо, как делал это во всех городах и селениях, встречавшихся ему на пути. И нигде не слышал он ничего о торговце тканями из Мешхеда, путешествующего с молодой женой. Он знал, что из Алеппо многие караваны отправляются на юг, в Дамаск, и уже оттуда начинают свой путь через пустыню в Египет. Возможно, он отыщет какой-нибудь след Ясми на этом южном караванном пути. Ах, если бы у него были возможности Тутуша, который по крохам собирал интересующие его сведения!

– Итак, решено, ты совершишь паломничество, – изъявил свое согласие Малик-шах. – И обязательно соверши молитву из девяти поклонов за меня в михрабе[21]мечети Иерусалима.

Юному турку казалось очень удачным, что Палаточник, мудрость которому была дарована Всевышним, совершит паломничество к святым местам как раз во время военной кампании. Но он не преминул заранее попросить у Омара составить для него список благоприятных и неблагоприятных дней на период его отсутствия.

Три планеты – Марс, Сатурн и Юпитер – находились в созвездии Дракона, созвездии, взошедшем над горизонтом в час рождения Малик-шаха, поэтому можно было ожидать наступления значимых событий в жизни сутана.

Султан придал своему астроному бимбаши с имперским штандартом и дюжиной всадников из конницы Черного Китая, своей личной охраны, для сопровождения в его путешествии.

Малик-шах дал строжайшее распоряжение своему бимбаши не спускать глаз с Омара, спящего или бодрствующего, и держать при нем постоянно двоих из его людей. Так, куда бы ни направлялся Омар, его постоянно сопровождала пара молчаливых лучников. Бимбаши пообещал своим людям, что, стоит им потерять из виду астронома, они тут же лишатся своей головы.

И Омар вел их совершенно неожиданными тропами. Из Дамаска, где он обшарил весь рынок, он повел их отрогами Ливанского нагорья, покрытого соснами, мимо седых вершин могучей горы Ермон, с его снежными шапками, сверкающими на фоне синего неба, и вниз, к морскому берегу. Часами бродил Омар вдоль песчаного берега, с наслаждением вдыхая морской воздух, внимательно изучая странные обломки, выбрасываемые волной и образующими на песке причудливый рисунок.

То был край Великого моря, по которому греки и римляне приплыли сюда на своих галерах, чтобы построить здесь мраморные портовые причалы и города, теперь наполовину разрушенные. Здесь был Тир, выдвинувшийся далеко в море, и Сидон, развалины которого просматривались сквозь прозрачные воды. Он взбирался на округлую вершину горы Кармель, где жили и умирали странные христианские святые.

Затем он поскакал в глубь материка, дабы спуститься по крутому склону к подземному Галилейскому озеру. Китайцам чудилось, что в этой долине, лежащей в утробе земли, с ее выбросами серы и мозаичными пещерами заброшенного дворца и печальными бородатыми мужчинами, называвшими себя иудеями, должны обитать злые духи.

Но, стоило им начать продвижение в сторону Иерусалима, они снова оказались в знакомом для себя окружении. Армия султана, после захвата святого города, обирала неверных в его окрестностях. Они ехали по полям с вытоптанными посевами пшеницы, под почерневшими стенами монастырей, которые грабились и предавались огню. Временами им встречались странные группы людей – мужчины без тюрбанов и женщины с открытыми лицами, с детьми на руках, – их сгоняли рыть могилы для сваленных грудами тел погибших.

На основных дорогах они встречали вереницы рабов, купленных торговцами у турецких солдат, движущиеся на север, на невольничьи рынки Дамаска. И Омару вспомнилось его возвращение по великому пути в Хорасан с Зоей и Ярмаком.

Он сделал привал в лагере одного из командиров Малик-шаха, эмира Азиза, поскольку бимбаши, посчитав небезопасным оставаться на ночь внутри стен Иерусалима, настоял на этом. Но днем Омар отправился посетить мусульманские святыни, которые сражение обошло стороной.

Он обнаружил, что за мраморной оградой толпились священнослужители, муллы, которые сопровождали армию и теперь вступали во владение мечетью Аль-Акса. С кафедры имам произносил молитвы от имени халифа Багдада и султана Малик-шаха. Египетские проповедники бегством спасались из города. Сторонясь и избегая толпы, Омар зашел в пещерную церковь, куда свет проникал лишь через расписные стеклянные окна, где царил полумрак и тишина. Там он опустился на колени, чтобы вознести молитву, прижав руки к серой скале, которая вряд ли хранила в себе намного меньше святости, нежели черный камень святыни Мекки. Язычники китайцы, повсюду следовавшие за ним по пятам, тоже преклонили колени, с любопытством вглядываясь в мраморные колонны церкви и золотую мозаику.

Когда Омар уже встал, кто-то тихим голосом уважительно поприветствовал его:

– Мир тебе и тому, кто ищет спасения.

– И тебе мир, – ответствовал Омар.

Рядом с ним стояли Хасан ибн Сабах и еще какой-то мужчина. На сей раз на Хасане была одежда паломника, и он предпочитал говорить на арабском языке, который, похоже, был ему не менее близок, нежели персидский.

– Да воздам молитву Аллаху Всемогущему, – улыбнулся он, – за то, что я вновь встретился со своим другом. Знаешь ли ты, чем примечательна эта пещерная церковь, помимо того, что она вырублена в самой скале?

При этих его словах головы присутствующих повернулись к нему. Хасан обладал способностью овладевать вниманием слушателей, и они придвинулись к нему ближе. Он стал объяснять значение меток на сером камне. Хасан показал им след, оставленный ногой самого пророка Мухаммада в тот миг, когда тот вознесся в небо с этого самого места, и лунки по краю камня, сделанные рукой архангела Гавриила, удерживавшего скалу, чтобы она не вознеслась вслед Мухаммаду. При этом китайцы подались вперед с восторженными восклицаниями, вызванными возможностью увидеть эти свидетельства несомненного чуда.

– Ниже нас, – объяснял Хасан, – расположена пещера, в которой души умерших собираются в ожидании Судного дня. Следуйте за мной!

Он зажег свечу, похоже, он знал, где можно отыскать все, он убедил муллу разрешить им проникнуть в грот, под скалой, и там шепотом указал им на сверхъестественные знаки. Китайцы, беспощадные и неумолимые в своих кожаных доспехах и бронзовых шлемах, почувствовали страх, но спутник Хасана, мужчина крепкого телосложения в бархатном кафтане, прошептал на ухо Омару, что там вряд ли найдется места больше чем для двух десятков душ, если, конечно, души не становятся меньше, чем атомы.