Книга Самый длинный день. Высадка десанта союзников в Нормандии - Корнелиус Райан

Человек, который находился в яблоневом саду к северу от Сен-Мер-Эглиз и которому предстояло удерживать фланг «Юты», чувствовал сильную боль. Подполковник Бенджамин Вандервут из 82-й дивизии при приземлении сломал ногу. Он решил, что все равно останется в строю.

Вандервуту всегда не везло. Он относился к службе очень серьезно, даже слишком серьезно. В отличие от других армейских офицеров ему никогда не присваивали кличек. Он никогда не позволял себе заводить дружеские отношения с подчиненными, как это делали другие офицеры. Нормандия все изменила. По воспоминаниям генерала Риджвея, Вандервут был «одним из самых храбрых командиров, которых он видел». Он сражался со сломанной ногой в течение сорока дней плечом к плечу с теми, чья поддержка была ему очень нужна.

Батальонным хирургом Вандервута был капитан Патнам. Капитан хорошо запомнил первую встречу с подполковником: «Он сидел и при свете фонарика изучал карту. Он узнал меня и, подозвав к себе, тихо попросил посмотреть ногу, чтобы никто не заметил. Было очевидно, что нога сломана. Я сделал тугую повязку, и он снова надел ботинок. Потом взял винтовку и, используя ее как костыль, двинулся к окружавшим его десантникам». Потом Патнам видел, как подполковник, дав команду «Вперед», двинулся со своим отрядом через поле.

Как британские парашютисты на востоке, американцы на западе, иногда с юмором, но чаще превозмогая страх, боль и усталость, начинали делать дело, ради которого спустились на землю Нормандии.

Это было только начало. Первый десант дня «D», состоявший из британцев, канадцев и американцев численностью почти в 18 тысяч парашютистов, был выброшен на фланги Нормандского фронта. Между флангами лежало пять десантных плацдармов, а сзади надвигался мощный флот из 5 тысяч кораблей. Первый корабль, американский «Бейфилд», на борту которого находился командующий военно-морскими силами «U» контр-адмирал Мун, был всего в 12 милях от «Юты» и собирался бросить якорь.

Постепенно масштабный сложный план вторжения начинал воплощаться, а немцы все еще находились в неведении или недоумении. Этому было несколько причин. По условиям погоды немцы не могли провести успешную воздушную разведку (за последние недели на разведку в места погрузки морского десанта было направлено несколько самолетов, но все они были сбиты); они упрямо верили, что вторжение может начаться на берегах Па-де-Кале. Они не придали должного значения расшифрованным сообщениям в адрес подполья. Их радарные станции подвели их в эту ночь. Даже те, которые не были разрушены бомбардировками, не смогли дать реальной информации, потому что самолеты выбрасывали так называемые «окна», представлявшие собой ленты из оловянной фольги, которые создавали помехи на экранах. Только одна станция доложила, что «на Канале отмечено обычное движение».

С момента приземления первых парашютистов прошло больше двух часов; только после этого до немецкого командования в Нормандии стали доходить разноречивые отрывочные данные, свидетельствовавшие о том, что происходят важные события. Постепенно, как приходящий в себя после наркоза больной, немцы начали просыпаться.

Глава 5

Генерал Эрик Маркс стоял перед разложенной на столе картой. Его окружали офицеры штаба, которые не расставались с ним после полночного поздравления с днем рождения. Генерал постоянно требовал новых карт. Начальнику разведки майору Фридриху Хайну показалось, что Маркс готовится к реальному парашютному десанту, а не рассматривает теоретическую возможность вторжения в Нормандию.

Во время занятий зазвонил телефон. Генерал взял трубку. Голос на другом конце начал говорить, не дожидаясь ответа Маркса. Хайн вспоминал, что «по мере того, как генерал слушал, его фигура выпрямлялась». Маркс жестом показал своему начальнику штаба, чтобы тот взял параллельную трубку. Звонил генерал-майор Вильгельм Рихтер, командир 716-й дивизии, обороняющей побережье выше Кана. «Восточнее Орна приземлились парашютисты, – докладывал Рихтер, – в районе населенных пунктов Бревилль и Ранвилль, вдоль северной окраины Бавентского леса…»

Это был первый официальный доклад, который был получен высшим германским руководством. Хайн вспоминал потом: «Нас как молнией ударило». Это произошло в ноль пятнадцать (по британскому летнему времени).

Маркс сразу же позвонил генерал-майору Максу Пемселю, начальнику штаба 7-й армии. В два пятнадцать Пемсель привел 7-ю армию в состояние высшей боевой готовности. К этому времени прошло уже четыре часа со времени перехвата второго послания из Верлена. Теперь, наконец, в 7-й армии, в чьей зоне вторжение уже началось, была объявлена тревога.

Пемсель не стал терять времени. Он разбудил командующего 7-й армией генерал-полковника Фридриха Долмана. «Генерал, – сказал Пемсель, – я уверен, что это вторжение. Пожалуйста, немедленно приезжайте».

Положив трубку, Пемсель вдруг вспомнил, что просматривал вчера разведданные и увидел сообщение от агента из Касабланки. Агент утверждал, что вторжение произойдет 6 июня именно в Нормандии.

Пока Пемсель ждал Долмана, снова позвонили из 84-го корпуса: «…Парашютисты замечены недалеко от Монтебурга и Сен-Марку (на Шербурском полуострове)… Некоторые группы приступили к боевым действиям».[19]

Пемсель тут же позвонил начальнику штаба Роммеля генерал-майору Гансу Шпейделю в группу армий «В». Это произошло в два тридцать пять.

Почти в то же время генерал Шальмут из штаба 15-й армии, расположенного рядом с бельгийской границей, пытался получить информацию из первых рук. Хотя основные силы его армии были расположены далеко от десантных действий, 711-я дивизия под командованием генерал-майора Йозефа Рейхерта находилась к востоку от реки Орн на границе между 7-й и 15-й армиями. Из 711-й пришло несколько докладов. В одном говорилось, что парашютисты приземлились в Кабурге, где располагался штаб, в другом – что бой идет рядом со штабом.

Фон Шальмут решил разобраться сам. Он позвонил Рейхерту:

– Что у вас там, черт возьми, происходит?

Взволнованный Рейхерт ответил:

– Мой генерал, если позволите, я дам вам возможность услышать самому.

Последовала пауза, а затем фон Шальмут отчетливо услышал пулеметные очереди.

– Спасибо, – сказал фон Шальмут и положил трубку. Он сразу же позвонил в штаб группы армий «В» и сказал, что «слышал звуки сражения».

Звонки Пемселя и Шальмута были приняты почти одновременно и стали первыми донесениями в штаб Роммеля о нападении союзников. Было ли это вторжение, которого так долго ждали, в группе армий «В» никто точно не мог сказать. Помощник Роммеля по морским вопросам вице-адмирал Фридрих Руге хорошо помнил, что «значительное число сообщений говорило о том, что сбрасывают манекены на парашютах».