Книга Пленники вечности - Дмитрий Морозов

Лифт остановился, лязгнув, словно пресловутый бронепоезд, наконец-то снявшийся с запасного пути.

Герман, пропустив начальника, свернул налево и исчез в дверном проеме.

— Нам туда, — ткнул полковник пальцем в противоположную сторону. — Не споткнись, тут провода накиданы бухтами, а свет… сам видишь какой.

Пыльные лампы мигали, заливая лица и стены коридора неровным бутафорским светом дурного фильма ужасов.

— Как тебе наше очкастое молодое дарование? — спросил как бы невзначай полковник.

— Вот попадется он мне где-нибудь в пивной в день проигрыша «Спартака», — беззлобно откликнулся капитан.

— Производит?

— Не то слово — «производит». Глубочайший след в моей душе оставил, негодяй. И как таких земля носит? Ему бы не в конторе стены подпирать, а лохам карманы монеткой резать на скачках.

— А он не только «подпирает стены», — заметил дядя Саша, когда они в четвертый раз свернули влево, возясь с чудовищного вида дверью, словно снятой с какого-нибудь бункера подле Семипалатинска. — Ты всей глубины его талантов не постиг.

— Куда уж нам, сирым…

— Думаешь, — Полковник налег плечом и открыл жалобно скрипнувшую дверь, после чего стал яростно отряхивать рубашку от чешуек облетающей масляной краски, — он каким-то образом выудил удостоверение у тебя из кармана?

— А как иначе? Ну не обронил же я его, в самом деле. Ловкость рук, и никакого мошенничества. Вернее — много артистизма и моя невнимательность. Обусловленная тремя сутками недосыпания.

— Ничего подобного.

Они шествовали по пыльному полосатому ковру, уходящему куда-то в темную бесконечность, расцвеченную в ядовитые цвета разнокалиберными лампами дневного цвета.

— Ты сам ему дал удостоверение.

Стас остановился, словно об стену ушибся.

— Водка хорошая была, — сказал он, подумав.

— Не хами, юноша.

— У вас что, камеры слежения во всех коридорах, а провода тянутся к твоему телевизору?

— Тут тебе не Лубянка, — усмехнулся полковник. — А на экране моем твой «Спартак» ихнему «Зениту» пропирает. Или наоборот — я не разбираюсь. Просто люблю в задумчивости созерцать краем сознания, как здоровенные парни в трусах дурью маются, мячик буцают.

— Я и вижу, что не Лубянка, — с чувством сказал Стас, споткнувшись об очередную бухту проводов.

— Не язви, — отчитал его дядя. — У нас да у вас совершенно разное по объему финансирование. Качественно разное, я бы отметил.

— Тут не в деньгах бюджетных дело, — сказал капитан, поднимая с пола пустую бутылку из-под пива «Балтика» с единичкой на цветастой этикетке. — Тут дело в подходе. Я бы даже сказал — в стиле.

— А чем тебе стиль здешний не нравится?

— «Фолл-аут» какой-то.

— Чего? Ты, капитан, если умный, так не надо это демонстрировать в нашей деревеньке.

— Я имею в виду — пост-катастрофа.

— Ах, вот ты о чем, — полковник взял у него из рук пивную бутылку и резким движением швырнул в темный угол. Там пискнуло, и в сторону метнулась здоровенная крыса. — А не учили ли тебя в школе, что мир наш есть плод вселенской катастрофы? Что в Солнечной системе катастрофы никогда не прекращаются?

— Учили, не без того. Только здесь, — Стас выразительно обвел вокруг себя руками, — это отчего-то ощущается особенно остро.

— А чекист должен чувствовать это всеми фибрами своей души. Выходит, дизайн особняка прекрасно подходит для основной задачи — настроить работников на серьезную и вдумчивую работу.

Стас хохотнул:

— Истинный чекист должен не только мыть руки и прикладывать мороженое к сердцу, но и ощущать себя в пост-катастрофическом мире?! Есть только миг, да и тот между двумя катастрофами! Расскажу ребятам, обхохочутся!

— А это ты брось, — серьезно сказал полковник. — Никаких ребят ты очень долго не увидишь. Может быть — никогда.

— Прямо мороз по коже, — Стас зябко повел плечами. — Не пужай, дядя, мне и так у вас неуютно.

— А тут и не должно быть уютно, — задумчиво заметил дядя Саша, провожая глазами улепетывающую в боковое ответвление бесконечного коридора очередную крысищу.

— Не хватает вам только звуков капающей с потолка воды, — заметил Пшибышевский на ходу, — да жутких стонов из-за полуоткрытых дверей.

Тут из-за приоткрытой двери раздался такой вопль, что капитан побледнел и прижался к стене. Полковник упер руки в бока и заорал в бетонный потолок:

— Герман, в бога, в душу, в мать! Отключи микрофоны, сдай ключи дежурному и галопом сюда!

Стас почесал в затылке.

— Он что, совсем без тормозов? А в каком звании? Так себя может вести только впавший в маразм маршал.

— Да в твоем он звании, в твоем, — раздраженно ответил полковник. — Просто ребятам из этого отделения мы многое спускаем с рук. Видишь ли, работа у них нервная.

Стас икнул и промолчал. Последняя фраза, прозвучавшая из уст старого кэгэбэшника, поставила его в тупик. «Что они делают, ребята из этого загадочного отделения? Тренируются десантироваться на Марс? Или прыгают в жерло вулкана? Берут интервью у лох-несского чудовища?..»

— И все же, — спустя некоторое время спросил он, когда они дошли до вполне «цивилизованного» сегмента подземелья, с лампочками, стульями вдоль свежепобеленных стен и стальными дверями, — как с удостоверением?

— Он сыграл для тебя маленький спектакль, — неохотно стал пояснять полковник. — Изобразил крутого-прекрутого профессионала, чему помогли мои о тебе рассказы. А потом допустил ряд маленьких неточностей, разрушив красивую картину в твоей голове. Образно говоря, составив зеркала в ряд он разбил их на калейдоскоп, и завращал его. Пока у тебя шарики за ролики заезжали, и ты весь был поглощен своими мыслями, он протянул руку и сказал «дай». Ты и дал.

Стас привычным движением потер верную губу указательным пальцем.

— То есть он меня загипнотизировал?

Полковник фыркнул.

— Если тебе так интересно, в отделе «Зэт» они называют это «ментальным контролем».

Слегка ошарашенный, капитан укоризненно покачал головой:

— А еще говорите, что сачком инопланетян не ловите.

— Случится — поймаем, — браво отрезал полковник, распахивая нужную ему дверь. — Проходи, только не шуми и тумблерами не щелкай.

Пшибышевский очутился в полукруглой комнате, примыкавшей к вертикальной стене из стекла.

— Похоже на допросную из фильмов про гестапо, — признался он. — Только компьютеры на столах лишние, и мордатого эсэсовца в дверях нет. И еще чучело красноармейца в качестве вешалки.

Полковник покачал головой, подошел к сиротливо стоящему конторскому столу без высокоточной техники и достал из ящика художническую папку. Из нее он извлек лист плотной бумаги с карандашным рисунком.