Книга Русь окаянная - Сергей Норка

Бардин поднял голову, посмотрел в глаза Рублевскому и, столкнувшись со смеющимся взглядом, улыбнулся. Рублевский мягко и доброжелательно сказал:

— Вы пришли к абсолютно правильным выводам, Николай Иванович. Наши цели совпадают, и в этой связи вы можете в ряде случаев рассчитывать на мою поддержку. Вы ведь не политик, как уважаемый Александр Петрович, по рекомендации которого вы пришли ко мне. Вы ученый. Как вы называете вашу науку?

Бардин на мгновение задумался. Только сейчас он обнаружил, что наука, которой занимался он и его команда, еще не имеет названия. Психология? Нет. Слишком узко и поверхностно. Древнее название «эзотерика» тоже не подходило. Информатика? Не то.

— Видите ли, Андрей Иванович, эта наука пока не имеет названия. Наиболее близким к ее содержанию явилось бы название «психофизика». Или физика элементарных биочастиц.

Рублевский понимающе кивнул головой.

— А личности и социум являются испытательным полигоном вашей науки. Не так ли?

— Верно. И здесь главными инструментами являются политики, с помощью которых мы пытаемся оперировать с социумом.

— А непосредственный контакт с социумом вам доступен? — деловито спросил Андрей Иванович.

— Пока нет. Не хватает энергетических мощностей. Ну и, разумеется, уровень концентрирования биочастиц в лучи у нас пока еще очень низок.

— Ну что ж, — весело и непринужденно, как если бы речь шла о поездке за город с целью пообщаться с природой и половить рыбку, сказал Рублевский, — давайте посотрудничаем.

— Вам ведь не надо рассказывать детали о нас. Насколько я понимаю, всю информацию вы сняли с уважаемого Александра Петровича, который и не подозревает о том, что несколько часов добросовестно докладывал незнакомцу о том, кто он такой, кто мы такие и так далее, в награду за что получил полное излечение от бессонницы.

— Это была не награда, Николай Иванович, — мягко сказал «монстр», — это была весточка вам о том, что я появился в России.

— Ну да, ну да, конечно, вы не могли не считать псипараметры Александра Петровича и, конечно, сразу определили в его подсознании присутствие посторонних.

— Вы далеко продвинулись в науке, Николай Иванович, — с уважением и даже некоторым удивлением сказал Рублевский. — Признаться, я не ожидал встретить на территории России таких специалистов.

Бардин не ответил комплиментом на комплимент, что означало безоговорочное признание превосходства его собеседника, и сразу же перешел к делу.

— Какой контрактик я должен подмахнуть, Андрей Иванович?

— Готовы душу в залог поставить? — все так же весело спросил Рублевский.

— Не вижу иного выхода, уважаемый Мефистофель, — грустно рассмеялся доктор медицинских наук. — Контрактик кровью подписывать?

— Вы насмотрелись дурных хичкоковских триллеров, уважаемый Фауст. Сейчас серьезные специалисты уже не используют эти дешевые средневековые методы воздействия на психику.

— Слава Богу. Я с детства боюсь вида крови. Готов следовать вашим современным ритуалам.

— Хорошо, — лицо «монстра» преобразилось. От веселого, добродушного взгляда не осталось и следа. На Бардина смотрели пустые бездонные глаза, из которых веяло таким холодом, что профессор почти физически почувствовал его. И в этом холодном взгляде ощущалось столько энергии, что Николай Иванович невольно поежился.

— С чего начнем? — спросил он, чтобы прервать эту дьявольскую паузу.

— Первым делом оговорим условия сотрудничества.

— Принимается, — поспешно кивнул головой Кардинал. — О вас никто, кроме меня, не будет знать. Встречаться будем там, где вы укажете, в то время, которое вы укажете. Я буду доступен вам в любое время дня и ночи. Все ваши требования и указания будут выполняться неукоснительно. Я никогда не задам ни одного вопроса, имеющего отношение к вашим указаниям. Никогда не спрошу: «Почему?», «Зачем?» Всю информацию, которая может быть мне доступна, вы определяете сами.

— Я очень сожалею, уважаемый Николай Иванович, — задумчиво сказал Рублевский, — что мой низкий статус в науке не позволяет мне брать учеников. Вы были бы первым. Но, увы. Я не Мастер, а только Подмастерье, которому Мастер поручил произвести некоторые детали изготовляемого им произведения искусства.

Это неожиданное признание говорило о многом. И о загадочных «супермонстрах», стоявших за удивительным незнакомцем, и о строгих законах, властвовавших над неизвестными «монстрами», и о высокой оценке психических параметров Кардинала.

Николай Иванович, который со студенческой скамьи понял, что все homo sapiens в действительности являются сложными биологическими машинами, сконструированными неизвестно кем, но кем-то, которого одни называли природой, а другие Богом (хотя, по мнению Бардина, это были два разных названия одного и того же явления), стремился максимально приблизиться к этому явлению, заглянуть за горизонт. Он также пришел к однозначному выводу, что заглянуть туда можно только через единственное отверстие, единственный мостик, существующий между тем и этим мирами, — человеческую высшую психику.

— Мне не нужно предупреждать вас о последствиях нарушения контракта, Николай Иванович? — все с тем же ничего не выражающим лицом прервал его размышления Рублевский.

— Позвольте мне самому угадать, Андрей Иванович, — лицо Бардина выразило шутливое показное подобострастие. Но это не было проявлением комплекса неполноценности. Он просто давал понять «монстру», что еще не привык к его естественному выражению лица и глаз.

Рублевский все сразу же понял, и лицо его «ожило». Глаза вновь приняли насмешливо-доброжелательное выражение.

— Ну-ка, угадайте.

— В случае нарушения контракта, — заговорил Бардин, подражая студентам на экзамене, — а точнее, в случае если мое поведение будет отклоняться от модели, записанной вами в верхние слои моего подсознания, эта информация будет автоматически превращаться в психотравму, которая сначала трансформирует психику, а затем выйдет на уровень физиологии, и несчастный Николай Иванович Бардин начнет разрушаться. Либо летит к черту один из внутренних органов, скажем, сердечно-сосудистая система, либо начинается перерождение клеток из доброкачественных в злокачественные, что в простонародье называется раком.

— Оценка три с плюсом, — доброжелательно улыбнулся Рублевский. — Во-первых, не в верхние слои, а в средние. Во-вторых, ответ не полон, поскольку затронуто только действие биополей, в то время как, в случае отклонения от заданного вам псивектора, включится кармический механизм и заработает бытовая причинно-следственная связь.

— Мы имеем гипотезу, согласно которой биоэнергетический вектор воздействует на кармический процесс, — не растерялся Николай Иванович, — но, к сожалению, современная вычислительная техника не позволяет нам осуществлять подсчет параметров причинно-следственной связи, возникающих при воздействии на поля.