Книга Бетонный остров - Джеймс Грэм Баллард

Мейтланд отвернулся от нее, смутно слыша ее голос, гремящий в сгущающихся сумерках. Он не сомневался, что его тело больше не усваивает съеденного и выпитого — вино холодным озером лежало в желудке.

Чтобы привлечь его внимание, девушка дала ему оплеуху.

— Кого ты теперь собираешься ненавидеть? — грозно спросила она. — Что-то ты разборчив. Ты унижаешь меня таким разговором. Поверь мне, я разбираюсь в кроватях лучше тебя. По-моему, ты вшивый пожилой зануда, и я не собираюсь платить по твоим вонючим счетам. Боже — да ты ненормальный. Слабоумный.

Мейтланд повернул голову, глядя, как она расхаживает перед павильоном и произносит речи для себя самой. Она раскачивалась под какую-то музыку у себя в голове, и он понял, что она с кем-то разговаривает.

— Я не собираюсь прыгать вокруг этого тупицы, я ухожу. Не важно, так будет лучше. Давай сохранять хладнокровие, и завтра во второй половине дня мы расстанемся. Да, это действительно прекрасная музыка. Послушай, мне вовсе не надо кому-то там понравиться. Это пройденный этап. Не будь ребенком. Как хорошо, что между нами все кончено. Я не хочу больше никогда тебя видеть. Считаю, что наши отношения закончены. Пожалуйста, не звони мне.

Пожалуйста, не вмешивайся в мои профессиональные отношения. Это прекрасная запись. Великолепная для полового акта. Обязательно когда-нибудь попробуй.

В моменты прояснения она смотрела на Мейтланда в красноватом освещении и узнавала его, пока новый приступ гнева не помрачал ее сознания. — Ты сам выдохся, малыш. Слава богу, скоро ты уйдешь из моей жизни. Тебе бы следовало жить на восточном базаре. Я так тебя любила, а ты все изгадил. Всего двенадцать часов, и тебя не будет. Кому нужны отношения? Ты мне уже надоел. Ты в детстве никого не любил и не знал привязанности. Сегодня ночью не нужно насилия. Здесь много милых детей. Почему же ты такое дерьмо? Эта вонючая американка. Она шлюха. Такая принципиальная. Она такая блестящая. Я знаю…

Ее голос затих. Она пошарила по земле, пытаясь найти выроненную бутылку, а когда нашла, с криком запустила ею в Проктора, который в меркнущем свете сидел на корточках у кассы. Бутылка ударилась о деревянные ставни, и осколки заблестели, как безумные глаза.

Проктор поднимал осколок за осколком и обезображенными губами слизывал с них вино. Мейтланд безучастно слушал молодую женщину, а она начала упрекать его в неразборчивости, словно сама верила, что это он был отцом ее умершего ребенка. Мейтланд встал и шагнул к ней. Отведя ее сильные руки, он притянул ее к себе и стал успокаивать и утешать ее, отодвигая с ее лица мокрые волосы. Когда Джейн успокоилась, Мейтланд подвел ее к входу в подвал.

Они вместе сели на кровать в теплой комнате. Джейн закашлялась в ладонь, ее глаза прояснились. Придя в себя, она твердо сказала Мейтланду:

— Слушай, тебе нельзя больше здесь оставаться. Ты же просто мешок с костями. И твоя голова… Тебе нужно к врачу. Я сейчас же позвоню твоей жене, они приедут и заберут тебя сегодня вечером…

— Нет, — Мейтланд спокойно взял ее за руки. — Не звони ей. Понимаешь?

— Ладно, — неохотно кивнула она. — Послушай, отдохни здесь этой ночью, а завтра я помогу тебе выбраться на дорогу. Мы положим тебя в больницу.

— Хорошо, Джейн. Мы останемся вместе. — Мейтланд положил руку ей на плечо. — Я не хочу, чтобы кто-то узнал, что я на острове.

Она устало прильнула к его груди.

— Проктор хочет уйти. Он просил меня взять его с собой.

ГЛАВА 23трапеция

Вскоре после рассвета первый солнечный луч блеснул сквозь бетонные опоры виадука. Опираясь на железный костыль, Мейтланд двигался по центральной низине. Ковыляя по неровной земле, он рыскал по высокому откосу зорким взглядом егеря, выслеживающего сбежавшего браконьера.

Целый час он патрулировал остров, и его рваные брюки промокли от росы. Когда по автостраде прошел последний ночной грузовик, Мейтланд присел у запертой двери логова Проктора и стал разглядывать спутанные тени и геометрические фигуры, образованные дорожными знаками и проводами, стойками фонарей и бетонными стенами. На западной полосе мелькнула одинокая легковая машина, и он помахал ей костылем. Несмотря на все неудавшиеся попытки вырваться с острова, его не покидала надежда, что какой-нибудь водитель все-таки остановится ради него.

Мейтланд оставил убежище и побрел навстречу выглянувшему под виадуком солнцу. В пятидесяти ярдах от проволочной ограды он от удивления разинул рот и уронил костыль в мокрую траву.

Посередине пустынного пролета остановилась ремонтная машина. Над бетонной балюстрадой виднелась лишь крыша водительской кабины и раздвижная платформа, но Мейтланд уже представил, как рабочие вскоре перелезут через край, чтобы отремонтировать нижнюю часть пролета, где бетонные секции начали крошиться. С балюстрады свисала строительная люлька с перекинутыми через перила тросами, и петля одного из них болталась всего в шести футах над землей.

Ошеломленный появлением автомобиля, Мейтланд стал нащупывать свой костыль и осипшим голосом инстинктивно издал крик о помощи. Над балюстрадой мелькнули головы — водитель и двое рабочих направились к другой ремонтной машине, стоявшей в трехстах ярдах впереди.

Дрожа от возбуждения, Мейтланд поднял костыль и поспешил вперед. Шагах в десяти от него в густой траве за его спиной метнулась какая-то фигура в черном. Споткнувшись о ржавый лист оцинкованного железа, Мейтланд обернулся и узнал Проктора. Бродяга бежал вперед, подняв над головой руки. Под смокингом виднелось акробатическое трико. Перепрыгивая через лежащие в траве старые покрышки, он несся к веревке, висевшей в шести футах от земли.

— Проктор! Оставь!

Сжав костыль, Мейтланд заковылял навстречу, колотя им по земле в попытке отпугнуть Проктора. Но старый акробат уже подпрыгнул, схватился за висящую петлю и, перехватывая руками, полез вверх. Его мощные руки ходили как поршни, а ноги обвивались вокруг свободного конца веревки скользящим захватом.

Едва не потеряв дар речи от страха, Мейтланд ударил костылем по качающейся петле. Если Проктор уйдет, девушка вскоре тоже покинет его. Он не сомневался, что ее вчерашнее предложение вызвать помощь было не более чем уловкой. Взобравшись на откос, она исчезнет, и за ней тотчас же последует бродяга, а, оставшись один, сам он протянет на острове от силы несколько дней.

Проктор взобрался на балюстраду. Подтверждая опасения Мейтланда, он с хитрой ухмылкой посмотрел на него сверху. — Проктор! Спускайся!

Подтянувшись на сильных руках, бродяга перекинул ноги через балюстраду и осмотрел пустынную дорогу. Помахав рукой Мейтланду, он размотал привязанные к строительной люльке удерживающие тросы и опустил деревянную платформу на ее стальную раму, потом ухватился за тросы, прикрепленные к лебедке в ремонтной машине, перешагнул через балюстраду и прыгнул в люльку.

Когда Проктор стал спускать люльку на землю, Мейтланд понял, что бродяга вовсе не собирался от него улизнуть — он лишь пытался помочь ему выбраться. По-прежнему стараясь поразить Мейтланда ловкими акробатическими трюками на трапеции, он стал раскачивать люльку из стороны в сторону.