Книга Опасное пламя страсти - Кара Эллиот

— Спешу сообщить, что в Хиллкрест-Хаус найдется нечто, что улучшит ваше настроение. Как только мы заберем книги для леди, вы это увидите.

Они пустили лошадей ленивой рысью по тропинке, ведущей мимо озера, и во время пути Таппен рассказывал о редких иллюстрированных книгах в библиотеке его имения.

— Я ценю их красоту, но поскольку мой отец опустошил семейные денежные сундуки своими экстраординарными тратами, я не смог пополнить коллекцию. Конечно, ее нельзя сравнивать с необъятной библиотекой герцога, но у меня есть несколько книг, которых нет у него.

— Уверен, что леди очень обрадуются, — подтвердил Марко.

— Да. Я слышал, мисс Вудбридж — настоящий синий чулок и интересуется растениями. И действительно похоже, они интересуют ее гораздо больше, чем балы и кавалеры. — Таппен на мгновение замолчал. — Я слышал, что она получила довольно странное воспитание. Она приехала сюда жить со своим дедом только год назад, после кончины ее родителей. Ее отец был американцем, морским капитаном. Но ведь она хорошая подруга вашей кузины, так что вам это должно быть известно лучше, чем мне.

Таппен определенно пытался выудить новую информацию, но Марко был не в настроении проглотить наживку.

Он просто пожал плечами.

Немного подождав, Таппен попробовал зайти с другой стороны.

— Мисс Вудбридж довольно странная молодая леди! Похоже, она сторонится общества. Кажется застенчивой мышкой в любой компании.

Существует много прилагательных, которыми можно охарактеризовать Кейт Вудбридж, подумал Марко, но определение «мышка» совершенно не годилось.

— Может быть, ей просто скучно в свете, — ответил он.

Впереди показались ворота среди высокой живой изгороди, открывавшие вход в земельные угодья Таппена.

— Есть какая-то причина, по которой вы решили встретиться со мной наедине? — прямо спросил Марко.

Таппен щелкнул кутом.

— Ничего неотложного. Просто решил уведомить вас, что отправляюсь в Вену раньше, чем ожидал. Послезавтра вы останетесь здесь один. Я написал инструкции о том, как связаться с Уайтхоллом[3], если возникнет что-то неотложное. — Когда Таппен спешился, чтобы открыть ворота, он искоса бросил взгляд на Марко. — Между прочим, что, черт подери, Линсли делает для военного министра? Он забрасывает мой департамент очень странными просьбами, и все же они готовы прыгать сквозь обруч, чтобы удовлетворить их.

Лицо Марко сохраняло вежливое, ничего не говорящее выражение.

— Не имею представления.

— Ну, как бы то ни было, это не может быть чем-то серьезным ввиду того, что они послали сюда вас.

Марко, нарочито зевнул.

— Надеюсь, что так. Быть серьезным слишком утомительно.

Таппен рассмеялся.

— Правда заключается в том, что Линсли — старый друг моего отца, — солгал Марко. — Зная, что я знаком с некоторыми из дипломатов, которые будут присутствовать здесь, он попросил меня принять участие в этом собрании и держать ухо востро для интересных разговоров, которые я могу услышать.

— Ну и как? Услышали что-то интересное?

— Повьетски носит корсет — вставки скрипят, когда он наклоняется. А Ладлоу ненавидит клубничный джем. Неудивительно, что вы, англичане, считаете американцев дикарями.

— Сомневаюсь, что Линсли потеряет сон, получив эту информацию. — Вскочив обратно в седло, Таппен пришпорил коня. — Следуйте за мной. Мы поедем кратчайшим путем к дому.

— Шарлотта? — поймав отражение подруги в большом зеркале, Кейт с тревогой обернулась. Лицо ее теперь стало почти белым. — Что-то случилось? Ты выглядишь так, словно увидела привидение.

— Так и есть… образно говоря. — Шарлотта держала в руках большую книгу, ее кожаный переплет был украшен нарядными позолоченными буквами. — Она лежала на моем туалетном столике вместе с экземпляром «Альпийские цветы Савойи» на французском.

— Как странно. Ты имеешь какое-то представление, как они попали туда? — Ее дедушка не любил одалживать ценные книги из своей библиотеки. Подбородок Кейт тут же затвердел. — Не беспокойся. Я не позволю Клейну обвинить тебя в этом недоразумении, случившемся по вине слуг.

Шарлотта издала странный горловой звук.

— Похоже, здесь нет никакого недоразумения.

Она протянула подруге листок с гербовой печатью.

Кейт пробежала глазами короткую записку. Не было никакой ошибки — четкий почерк, несомненно, принадлежал графу.

«Леди Фенимор!

Я купил эти книги, потому что не мог видеть, как они пойдут под нож. Теперь, когда мне известен их истинный владелец, я не могу больше позволить себе владеть ими».

Записка была подписана размашистой буквой К.

— Да, вот это сюрприз, — пробормотала Кейт.

— Мягко говоря. — Шарлотта довольно тяжело присела на кровать. — Черт бы подрал этого человека.

— Разве ты не хочешь иметь их? — спросила Кейт.

Шарлотта водила пальцем по потемневшей от времени коже.

— Я годами говорила себе, что отдала бы свой глаз, чтобы вернуть их. Они много значат для меня.

— Тогда в чем же проблема?

— Проблема в том, что у меня нет ничего, кроме моего глаза, чтобы предложить взамен. Я понимаю, что герцог заплатил за них, но не могу вернуть ему деньги. — Шарлотта положила книгу на покрывало. — Я сейчас принесу вторую. Пожалуйста, верни их ему.

— Шарлотта, ведь ясно как день, что он не ожидает никакой компенсации, — мягко заметила Кейт. — Он просто пытается… пытается поступить правильным образом.

— Также как и я. — Губы ее подруги дрогнули. — Герцог не единственный, у кого есть гордость.

— Если это поможет тебе, уверяю, что Клейн в состоянии позволить себе это.

— Не в этом дело, — настаивала Шарлотта. — Это дело принципа. Я не хочу быть его должницей.

Кейт слишком хорошо понимала чувства подруги. Независимая женщина должна постоянно вести битву, чтобы ее дух не был сломлен. Но возможно, гордость и принципиальность хоть однажды могут согнуться, не ломаясь.

— Ты ничего не должна ему, — резонно заявила Кейт. — Посмотри на это с другой точки зрения — у него моральная обязанность вернуть украденную вещь. Он просто исправляет зло, сделанное твоим мужем.

Сталь в глазах Шарлотты слегка смягчилась, и она бросила тоскующий взгляд на книгу.

— Я… я, право, не знаю, что сказать.

— Скажи спасибо, — тихо подсказала Кейт, затем сама мысленно поблагодарила деда.

У нее возникло странное чувство, будто он действовал не только из чувства долга, но руководствовался и другими эмоциями. Клейн выказывает сострадание? Трудно было принять эту идею, и все же…