Книга Восьмая нога Бога - Майкл Ши

– Они прошли не очень близко, – сообщила Мав, – иначе бы учуяли нас здесь. Просто много их было, вот и показалось, что совсем рядом. Вообще-то они никогда не ходят такими толпами, а тут как будто строем маршировали, искали что-то… тсс!

Но мы уже и сами услышали: шорох, как будто кто-то тяжелый ворочался в траве где-то рядом.

– Наверху, – шепнул Ниффт и оказался прав. Солнечный луч, пробившись сквозь зеленый полог несколькими саженями выше, упал вдруг на что-то черное и блестящее, и мы с облегчением вздохнули, увидев знакомую резьбу: на дереве висел наш драгоценный гроб – он, видно, задержался в развилке ветвей, но постепенно собственная тяжесть начала увлекать его книзу.

Однако труды наши далеко еще не подошли к концу. Недостатка в крепких веревках у нас не было, и проворный Бантрил, самый легкий из отряда, ловко вскарабкался на дерево. Всего два аршина отделяли его от заветной цели, когда он понял, что тонкие ветки не выдержат даже его веса, а значит, придется завязать на конце веревки петлю и пытаться накинуть ее на гроб снизу. Но попробуйте-ка поймать арканом то, что находится в нескольких аршинах над вами, а вы при этом сидите на суку, который раскачивается от каждого вашего движения, да еще и места, чтобы раскрутить веревку для броска, просто нет. Наш уроженец тундры проявил сверхчеловеческую выдержку и сосредоточенность: снова и снова бросал он петлю, пока наконец не зацепил ею узкий конец гроба, где полагалось быть ногам покойника.

Осторожно, почти не дыша, он начал затягивать петлю. Какое там! Ящик, который, как оказалось, держался на честном слове, немедленно сорвался с места, выскользнул из кроны и полетел наземь. Бантрил отчаянно наматывал свободный конец веревки на сук, надеясь задержать падение гроба, но тот был слишком тяжел, а петля недостаточно туга – деревянный ящик лишь замер на мгновение саженях в десяти над землей, выскользнул из веревочной снасти и рухнул. Удар расколол его надвое, точно перезрелый стручок, что-то узкое и длинное выкатилось из него и закувыркалось вниз по каменистому руслу, пока, уткнувшись в переплетение подмытых ручьем корней, не затихло, загадочное, как и все в этом путешествии. Не думаю, чтобы кто-нибудь из моих спутников сильно удивился.

Обступив беглую начинку нашего гроба, мы принялись ее разглядывать: да, явно ничего общего с забальзамированным и пропахшим ароматическими смолами телом дородного торговца. Длиной та штука не уступала рослому мужчине, но больше всего она напоминала покрытый искусной резьбой веретенообразный саркофаг, изготовленный, насколько можно было судить с первого взгляда, из цельного куска гладкого лоснящегося материала. Его поверхность переливалась самыми разнообразными оттенками теплых насыщенных цветов, точно мозаика из полированного дерева разных пород, но то было вовсе не дерево – оно подавалось под пальцами. Рельефные поперечные полоски, вылепленные – или вырезанные? – рукой искуснейшего мастера, несколько раз перепоясывали загадочный предмет.

Разумеется, обязанность растолковать команде, в чем заключается наш долг в таких странных обстоятельствах, выпала на мою долю.

– Что нас ввели в заблуждение, мы уже знаем. Тем не менее, даже не соверши мы оплошности с грузом, – я сказала «мы», но подчеркнуто поглядела на Ниффта, который с полным безразличием встретил мой укоризненный взгляд, – оплошности, которая поставила нас в неловкое положение перед клиентом, я все равно настаивала бы на том, что наша обязанность - доставить предполагаемое тело усопшего по назначению согласно условиям контракта. Прошу вас помнить, господа, что профессиональная честь нунциев никак не зависит от чести или честности наших клиентов. Пусть тот, кто считает иначе, выскажется.

И тут заговорила Мав:

– Не поглядишь ли ты еще раз на карту, любезная нунция, прежде чем я скажу, что у меня на уме?

Карта опять изменилась.

– Теперь она снова показывает, что мы должны переправиться на тот берег здесь, в долине Петляющего Ручья!

– Так я и думала! – воскликнула Мав, и ее светло-голубые глаза возбужденно сверкнули. – Не буду говорить, что именно мне кажется, я еще и сама не уверена. Но спорю, что, хотя вам и солгали пару-тройку раз, в вашем поручении нет ничего зазорного. А еще я не думаю, что ваш груз оказался высоко над землей, а вы прятались в густых зарослях в то самое время, когда пауки вынюхивали что-то целой ордой, по чистой случайности, или, как ты говоришь, оплошности. И потом, как вы заметили, они пошли вверх по течению. Уже вечереет, ночь близко, в долине нет ни одного паука, так почему бы нам не перебраться через Ручей и не начать карабкаться в гору, пока еще совсем не стемнело? Эта карта и ее владелица, как я погляжу, все еще пекутся о вашей безопасности, так что кладите эту штуковину обратно в ящик – и вперед.

Так мы и поступили, хотя на то, чтобы уложить наш странный груз обратно в гроб, перевязать его веревками, выволочь из оврага, дотащить до повозки, которая стояла на дороге, погрузить на нее и вернуться к развилке, где дорога спускалась в долину, ушло еще около часа.

Когда у нас под ногами снова оказалась ровная дорога, солнце уже готовилось опуститься за западные холмы.

Мы понеслись как угорелые, ужасающая перспектива оказаться в лесной чащобе во мраке ночи придавал нам прыти. Отдельно стоящие кусты и купы деревьев, эти часовые леса, отбрасывали длинные тени, и каждая предостерегающим перстом указывала на угрюмые заросли, в которые нам вскоре предстояло погрузиться. Два дня назад, пересекая эту же долину в обществе «вдовы», мы повстречали множество народу, хотя час был такой же поздний. Теперь ни в поле, ни на лугу не было ни души, дома и дворы, мимо которых нам случалось проходить, были заперты на все замки и засовы. Лишь один возчик с фургоном сена попался нам навстречу, да и тот настегивал своего плода так, что пена клочьями летела, – торопился сгрузить сено в сарай и запереться в четырех стенах, от греха подальше.

Мы поравнялись с лесной опушкой, едва солнце скользнуло за холмы. Деревья вплотную обступили дорогу, почти касаясь друг друга макушками. Мы уже различали шум реки впереди, чувствовали ее сырое дыхание. Непреодолимое желание как можно скорее оказаться подальше от этого места придало нам сил, и мы побежали еще быстрее.

Не успели мы сделать и нескольких шагов, как зеленый полог леса сомкнулся над нашими головами и погрузил нас в зеленоватую мглу, настоянную на ароматах трав и деревьев, полную шелеста листьев, трелей цикад и протяжных печальных криков ночных птиц. Мокрая от пота одежда нисколько не защищала от вечерней прохлады, и, пока последние отблески заката гасли в небе, скрипучие вопли лягушек и оглушительная трескотня кузнечиков пронзительной нотой вторглись в песню леса.

Дорога сделала поворот и вывела нас к реке: широкий стремительный поток, весь в белых гребешках пены, катил свои воды меж двух стен деревьев, которые, по счастью, соединял мост – как нельзя более примитивный и очень старый, но зато крепкий. В просвете между деревьями была видна полоска неба, и ее темно-серый цвет подсказал нам, что полная темнота наступит раньше, чем мы выберемся из леса.