Книга Лужок Черного Лебедя - Дэвид Митчелл

— Я люблю бегать. Иногда. Просто так.

— Да ну? А что тебя занесло так далеко по верховой тропе?

— Ничего. Я просто вышел. От нечего делать.

— Ну так можешь ничего не делать здесь, — она указала на капот трактора.

Мне страшно хотелось ее послушаться.

— Смысл? — мне страшно не хотелось ее слушаться.

Губная помада у нее была такого цвета, как фруктовая жвачка со вкусом красной смородины.

— Смысл такой, что я велю.

Я вскарабкался на переднее колесо.

— Ну а ты что тут делаешь?

— Я тут живу, представь себе.

От мокрого капота трактора у меня отсырела задница.

— В этом фермерском доме? Вон там?

Дон Мэдден расстегнула пилотскую куртку.

— В этом фермерском доме, вон там.

У нее на шее был крест — массивный, черный, как у гота. Он примостился между бутонами грудей.

— А я думал, ты живешь в том доме возле паба.

— Раньше жила. Там очень шумно. И Айзек Пай, хозяин дома, склизкий гад. Правда, этот, — она кивнула на трактор, пашущий в поле, — немногим лучше.

— А «этот» это кто?

— Официальный отчим. Это его дом. Ты что, Тейлор, вообще ничего не знаешь? Мы с мамкой теперь живем тут. Они поженились в прошлом году.

Правда, теперь я вспомнил.

— А что он за человек?

— Мозги как у быка. — Она прищурилась на меня, словно из-за невидимой занавески. — И не только мозги, судя по тому, какой тарарам они с мамкой иногда подымают по ночам.

Парной воздух поглаживал ее молочно-шоколадное горло.

— А эти пони в стойле — ваши?

— Я гляжу, ты тут все хорошенько разнюхал.

Трактор отчима снова развернулся в нашу сторону.

— Я только в стойло заглянул. Честно.

Она снова взялась за нож и палочку.

— Лошадей дико дорого содержать.

Струг, струг, струг.

— Это лошади из школы верховой езды — этот взял их на постой, пока там ремонт. Еще вопросы есть?

Да, каких-нибудь штук пятьсот.

— А что это ты делаешь?

— Стрелу.

— Смысл?

— Для лука.

— А смысл? Зачем тебе лук и стрела?

— Смысл-смысл-сссмысссл!

(На протяжении жуткой секунды я думал, что она издевается над моим запинанием, но потом решил, что ее раздражение — более общего характера.)

— Не много ли у тебя вопросов, Тейлор? Стрела и лук мне для того, чтобы охотиться на мальчишек. Я их убиваю. Мир без них становится лучше. Знаешь, из чего сделаны мальчики? Из вонючей слизи — надавишь, и брызнет.

— Ну спасибо.

— На здоровье.

— А дай посмотреть нож?

Дон Мэдден швырнула нож прямо в меня. Только по чистой удаче он попал мне в ребра рукояткой, а не острием.

— Мэдден!

«Что такое?» — спросила она взглядом. Глаза у нее цвета темного меда.

— Ты меня чуть не проткнула!

Глаза у нее цвета темного меда.

— Ой, бедненький Тейлор.

Лязгающий трактор доехал до нас и начал медленно разворачиваться. Отчим Дон Мэдден прямо-таки излучал ненависть в мою сторону. Ржавая земля струилась с лопаток плуга.

Дон Мэдден взглянула на трактор и заговорила тупым деревенским голосом:

— Я не погляжу, родная дочь или нет, но ты, барышня, в этом доме будешь вести себя уважительно, а то вылетишь у меня в три счета, пинком под жопу, и не думай, что я это просто так говорю, потому как я что говорю, то и делаю!

Ручка ножа была теплой и липкой от ее пальцев. Лезвие такое острое, что может и руку отрубить.

— Хороший нож.

— Ты голодный? — спросила Дон Мэдден.

— Смотря что у тебя есть.

— Привередливый какой. — Дон Мэдден достала бумажный пакет и принялась выколупывать из него раздавленную булочку с вареньем.

— От этого небось не станешь морду воротить?

Она оторвала кусок булки и помахала передо мной.

Я на четвереньках подполз поближе по капоту. Не потому, что хотел изображать собаку, а из осторожности — вдруг она решит смахнуть меня в крапиву. С Дон Мэдден никогда заранее не скажешь. Она подалась ко мне, и я увидел бугорки сосков. Она без лифчика. Я потянулся к ней рукой.

— Лапы убрать! Зубами, песик!

Так она меня и кормила. Со стрелы в рот.

Лимонная глазурь, коричное тесто, острая сладость изюмин.

Сама Дон Мэдден тоже ела. Я видел жвачку мякиша у нее на языке.

Отсюда было видно, что на кресте — тощий Иисус. Наверно, согревается теплом ее тела. Везунчик. Булочки хватило ненадолго. Дон Мэдден аккуратно насадила на стрелу вишню. Я аккуратно снял вишню зубами.

Солнце зашло за облако.

— Тейлор! — Дон Мэдден в ярости разглядывала острие стрелы. — Ты украл мою вишенку!

Вишня застряла у меня в горле.

— Ты… сама мне дала.

— Ты украл мою вишенку и теперь за это заплатишь!

— Дон, ты…

— С каких пор тебе разрешено звать меня Дон!

Что это — та же игра, другая или вообще не игра?

Она кольнула мне кадык стрелой. Наклонилась так близко, что я ощущал ее сладкое дыхание.

— Я что, по-твоему, шучу, а, Тейлор?

Стрела была по правде острая. Наверно, я мог бы ее отбить в сторону, прежде чем Дон Мэдден проколет мне горло. Наверно. Но все было не так просто. Начать с того, что у меня был стояк размером с добермана.

— Кто хапает чужие булки, должен за это расплатиться. Таков закон.

— У меня нет денег.

— Тогда думай, Тейлор, думай хорошенько. Как еще ты можешь мне заплатить?

— Я… — Ямочка на щеке. Бороздка над верхней губой бархатная от крохотных волосков. Губы — лепестки. Улыбка, похожая на крючок. Два отраженных меня глядят из глаз капризной газели. — Я… у меня в кармане есть пачка фруктовых леденцов. Но они все склеились. Тебе придется их разбивать камнем.

Чары развеялись. Стрела перестала упираться мне в горло.

Дон Мэдден, заскучав, полезла обратно на сиденье трактора.

— Что такое?

Она ответила взглядом, полным такого отвращения, словно я превратился в пару штанов-клеш на вешалке для уцененного товара на рынке в Тьюксбери.