Книга Разговорчики в строю - Михаил Серегин

- Слушай, ну, раз ты дембель, - прапорщик затянулся и пустил несколько колец, которые быстро разметал налетевший ветерок, - надо отметить это дело.

- Отметить?! - глаза парня загорелись.

- Ну, конечно, у тебя же сегодня последний день службы. Не принято просто так покидать родную часть, необходимо оставить о себе какую-то память. Поехали со мной, сейчас поможешь. Пять минут - и я тебя привезу на место.

- Да я не могу. - Паша попытался оправдаться и отбрыкаться от навязчивого прапорщика.

- Да ты че, дело плевое. Вон машина стоит моя. - Евздрихин показал на «уазик». - Тут вон сейчас за забор выйдем, там два кирпича положим, и я тебя привезу на место. Пошли-пошли. - Евздрихин уже схватил парня за рукав и потащил его к «уазику».

- Да это… да там у меня… да там это…

- Да ладно-ладно, не волнуйся, - успокаивал его Евздрихин, запихивая на заднее сиденье машины. - Это всего времени-то займет ничего. Поехали.

Когда они проезжали через КПП, Паша решился спросить, почему прапорщик не возьмет с собой кого-нибудь из солдат. На что Евздрихин недоумевающе поглядел на него:

- А ты что, не солдат, что ли? Ты же тоже нашей части. Какие дела? Раз на службе, значит, должен слушать тех, кто старше по званию.

Если бы Паша на самом деле служил два года в армии, то товарищ прапорщик был бы послан на три буквы еще на крыльце. Сигаретку, может быть, ему бы и дали, а дальше он никуда бы не двинулся.

Но рыхлый по характеру сынок депутата не был приучен к грубым армейским шуточкам, и пошутили над ним славно. Евздрихин привез его на «уазике» к собственному дому, что уже занимало не меньше десяти минут. Здесь перед офигевшим Пашей предстала машина с кирпичом. Злой водила на «КамАЗе» выскочил из кабины и встретил прапорщика не то чтобы площадной бранью, но очень неприличными словами. Евздрихин поспешил извиниться, скидывая с себя танкач (плотную куртку военного образца), и засучил рукава.

- А ты чего стоишь? - прикрикнул он на Пашу. - Давай вон сейчас кирпич из машины мне во двор перекидаем и все, и ты свободен.

- Да вы что? - возмутился было Паша.

- Да ничего-ничего. - Евздрихин подошел к парню, похлопал его по плечам и стал сам с него снимать дубленку. - Делов-то на пять минут, я ж тебе говорил. Давай по-быстрому - раз-раз, и все готово.

- Да меня там ждут! - продолжал возмущаться Звонарев.

- Да ничего, подождут, - с легкостью отвечал ему на это прапорщик, сам хватая пару кирпичей и занося их во двор. - Что встал? Давай хватай и неси. Это твой вклад в дело части.

Парень вначале не спеша подцепил рукой один кирпич с кузова и понес его во двор.

- Ну мы так до вечера будем здесь колупаться, - подбадривал его Евздрихин. - Если, конечно, ты не торопишься, то можно и в таком духе грузить.

- Э, вы че?! - недоумевал водила. - Давайте быстрее, мне ехать надо.

- Да сейчас, сейчас, - успокаивал его прапорщик. - Ты видишь, сегодня какой-то напряг с рабочей силой у меня. Вот только один товарищ дембель согласился.

- Дембель? - водила уважительно посмотрел на Звонарева. - Ну, понятное дело, не отказал - наверное, все два года бок о бок.

- Да, - улыбался Евздрихин, - нормальный парень.

В принципе, Звонарева хвалили ни за что, но сам разговор о нем в таком лестном духе ему понравился. И в следующий заход парнишка взял уже парочку кирпичей. А потом водитель «КамАЗа» только успевал ему накладывать - они носили с прапорщиком по четыре штуки в стопке, и дело пошло.

Где-то после пятидесяти рейсов Паша уловил ломоту в спине и некие болезненные ощущения в ладонях - работали без перчаток, и кирпич, как наждаком, раз за разом снимал с пальцев немножко кожи. Прапорщик, не замечая нагрузки, работал быстро и не забывал напоминать время от времени Звонареву, что он дембель и должен стараться вовсю. Вначале, когда только приехали, грузовик с кирпичами показался Паше не очень большим, и он, действительно, поверил Евздрихину, что они за пять минут перекидают всю эту машину. Но прошло уже, наверное, более часа, а кирпича в ней не убавлялось.

Признавшись себе в том, что папаша ему голову отвернет, когда все это закончится, Звонарев заныл:

- Товарищ прапорщик, у меня там отец с комбатом.

- Кто? - остановился Евздрихин. Он начал натужно соображать. - Отец, говоришь. Ну ты погоди, я сейчас по полевому телефону все товарищу подполковнику доложу, и он твоего папашу предупредит.

Евздрихин метнулся в дом, снял трубку полевого телефона и, действительно, сказал комбату невинную фразу: мол, взял одного солдатика по хозяйству помочь - ну какая фигня. Разве будет товарищ полковник своему штатному водителю препятствовать в таком необходимом в жизни вопросе, как домашнее хозяйство? Да никогда!

Из дома Евздрихин вышел довольный:

- Ну вот, теперь волноваться нечего. Я все сказал, и никто не возражал.

- Да как же так? - возмутился Паша. - Ведь мы с отцом уже полчаса назад как должны были выехать отсюда, у него в городе дела.

- Да, наверное, все дела отложил ради такого дела, чтобы сын оставил о себе добрую память, - улыбался Евздрихин. - Давай вон ложи аккуратнее, не кидай, а то боя будет много. Вон видишь, как я стопками укладываю? Так и ты давай стопками.

- Да я стопками-стопками.

- Вот-вот, стопками-стопками, - подбадривал его Евздрихин.

Где-то через три часа они ополовинили машину, и во дворе уже возвышалась приличная куча кирпичей. Спина у Паши ныла, руки кровоточили. Он проклинал все и вся, но теперь уже был настроен на то, чтобы всю эту машину до конца разобрать, и после чего, уж он надеялся, прапорщик отвезет его обратно.

К обеду, в то время как офигевший от суровых вливаний комбата Бекетов вместе со своими людьми прочесывал все казармы, все подвалы, столовую, баню, медпункт, прилегающие окрестности, весь парк; все заглядывали во все машины, сортирные дыры, помойки, прочесывали лесопосадки, стоящих на остановке пассажиров, ожидающих автобуса, расспрашивали про парня в лохматой шапке и дубленке, вот в это самое время товарищ прапорщик, заботясь о желудке дембеля, пригласил его в дом, где его жена собственноручно налила густого борща и поставила на стол небольшую бутылку.

- Ну че, давай сейчас перекусим, самогончика тяпнем и через пару часов добьем эту машину.

- Да мне надо ехать.

- Да куда тебе ехать? - возразил ему Евздрихин. - Нас еще водитель ждет, это вот на пятнадцать минут мы отвлеклись. Обед - дело святое, обед пропускать нельзя. А так бы тебе в части пришлось есть, сам подумай, в столовку идти. Ты лучше домашнего покушай, ты ж за два года ведь домашнего не ел.

Но не мог же Звонарев взять вот так вот напрямую и признаться, что его папа позаботился о том, чтобы именно два года он только домашнее и кушал. Тяпнули по пятьдесят, и за супчик. После супчика второе - картошечка с сальцем. Понятное дело, перед картошечкой еще тяпнули.