Книга Айсберг - Клайв Касслер

— На полке в капитанской рубке я нашел вымпел с альбатросом.

Питт провел рукой по впускным коллекторам «Стерлингов»: такие чистые, что пройдут любую морскую инспекцию.

— Катер принадлежит Рондхейму, а не Файри.

Сандекер ненадолго задумался.

— Мисс Файри велела нам обратиться к ее начальнику пристани. По неведомой причине он отсутствовал, и причал оставался в распоряжении этого потрепанного субъекта с усами в табаке. Стоит подумать, не ловушка ли это.

— Не думаю, — сказал Питт. — Рондхейм, несомненно, не спустит с нас глаз, но мы не давали ему оснований для подозрений — пока не давали. Охранник просто ошибся. Он не получил специальных указаний и решил, что нам позволено брать любой катер, потому и показал нам самый красивый. Ничто не говорило, что мы выберем эту маленькую жемчужину.

— Но что этот корабль здесь делает? У Рондхейма хватает своих причалов.

— Какая разница, — с широкой улыбкой сказал Питт. — Ключи в зажигании, и я предлагаю уйти, прежде чем охранник спохватится.

Адмирала не нужно было уговаривать. Когда речь шла о сложных играх и изобретательных действиях во имя справедливости, он не заставлял себя ждать.

Поправив поношенную шляпу, он не теряя времени отдал своей команде первый приказ:

— Отдать швартовы, майор. Не терпится посмотреть, на что способны эти «Стерлинги».

Ровно через минуту охранник во весь дух бежал по причалу, размахивая руками. Питт, стоя на палубе, добродушно помахал ему, а Сандекер, счастливый, как ребенок, получивший новую игрушку, прибавил скорости и начал выводить катер из гавани Рейкьявика.

Судно называлось «Гримси»; из-за крошечной квадратной рулевой рубки, расположенной в пяти футах от кормы, казалось, будто он движется в сторону, противоположную той, какую подразумевал его строитель. Баркас был очень старый, не моложе старинного компаса, укрепленного у руля. Доски палубы из красного дерева были выглажены многими годами, но оставались прочными и надежными и к тому же сильно пахли морем. У причала судно с плоским дном и угловатым корпусом казалось старой неуклюжей лоханью, но, когда заработали могучие «Стерлинги», нос баркаса поднялся над водой, как морская чайка, поймавшая ветер. Судно радостно, без усилий и трудностей, устремилось вперед.

Сандекер чуть сбросил скорость и медленно, неторопливо повел «Гримси» по рейкьявикской гавани. Судя по улыбке, адмиралу чудилось, что он стоит на мостике боевого крейсера. Он вернулся в свою стихию и наслаждался каждой минутой. Заинтересованному наблюдателю его пассажиры показались бы обычными туристами на чартерном корабле: Тиди загорала и направляла на все интересное фотоаппарат, а Питт яростно рисовал на мольберте. Еще до выхода из гавани они подошли к рыбацкой лодке и купили два ведра сельди — приманку.

Потом, после оживленного разговора с рыбаками, вышли из гавани.

Как только они обогнули скалистый мыс, и их не стало видно из гавани, Сандекер увеличил скорость, постепенно доведя ее до тридцати узлов. Странно было видеть неуклюжий корпус, летящий над волнами, как гидроплан на «Голд Кап».[12]Волны расступались перед увеличивающим скорость «Гримси», смыкаясь за кормой в бурлящий кильватерный след. Питт нашел карту берега и положил на столик рядом с Сандекером.

— Это примерно здесь. — Питт карандашом отметил место на карте. — Двадцать миль на юго-восток от Кефлавика.

Сандекер кивнул.

— Не больше полутора часов. При такой-то скорости. Ты только посмотри, дроссель еще два дюйма не дошел до предела.

— Погода превосходная. Надеюсь, она удержится.

— Облаков нет ни в одной стороне. В это время года у южной оконечности Исландии обычно тихо. Худшее, что нас может ждать, это туман. Он появляется во второй половине дня.

Питт сел, вытянул ноги и посмотрел на скалистый берег.

— По крайней мере можно не беспокоиться о горючем.

— Что говорят приборы?

— Баки полны на две трети.

Мозг Сандекера работал как берроузовский арифмометр.[13]

— Для наших целей хватит. Нет смысла беречь горючее, тем более что платит по счету Рондхейм.

Довольный, он еще увеличил скорость.

«Гримси» опустил корму и полетел над волнистым синим морем, поднимая два гигантских облака брызг. Впрочем, Сандекер не всегда рассчитывал маневры. Тиди как раз поднималась по лестнице из камбуза, осторожно неся поднос с тремя чашками кофе, когда адмирал увеличил обороты. Неожиданный разгон застал ее врасплох, поднос взвился в воздух, а сама Тиди исчезла в камбузе, как будто ее сдернули туда невидимой рукой. Ни Питт, ни Сандекер не заметили этого водевильного падения.

Тридцать секунд спустя, гневно вскинув голову, Тиди снова появилась в рубке: ее волосы промокли, блузка была залита кофе.

— Адмирал Джеймс Сандекер! — визгливо, перекрывая гул двигателей, крикнула Тиди. — Когда вернемся в отель, добавьте к вашему счету стоимость новой блузки и похода в парикмахерскую.

Сандекер и Питт посмотрели на нее, потом, ничего не понимая, переглянулись.

— Я могла попасть в больницу, — продолжала Тиди. — Если хотите, чтобы я в этом плавании была буфетчицей, будьте повнимательнее.

С этими словами она повернулась и снова исчезла в камбузе.

Сандекер свел брови.

— Что это было?

Питт пожал плечами.

— Женщины редко объясняют свои поступки.

— Для менопаузы она слишком молода, — размышлял Сандекер. — Должно быть, у нее менструация.

Мысленно аплодируя ему, Питт сказал:

— Все равно это вам будет стоить новой блузки и похода к парикмахеру.

Тиди потребовалось десять минут, чтобы снова сварить кофе. Учитывая, под каким углом «Гримси» навис над водой, разрезая вершины волн, она проявила профессиональную ловкость, умудрившись в упрямой решимости добраться до рубки и не пролить ни капли из трех чашек.

Прихлебывая кофе и глядя, как темно-синяя вода расступается перед старым кораблем, Питт не сдержал улыбку.

Но потом он вспомнил о Ханневелле, о Файри, о Матаджике, об О’Рейли и перестал улыбаться.

Без улыбки он следил за тем, как перо эхолота выписывает зигзаги, рисуя поверхность морского дна. Дно находилось на глубине в сто тридцать футов. Питт не улыбался: где-то там, внизу, лежит самолет с мертвым экипажем, и он должен его найти. Если повезет, эхолот покажет неправильный выступ на дне.

Надеясь на лучшее, он отмечал расположение береговых утесов.