Книга Нет такого слова - Денис Драгунский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот я и подумал…
Представим себе романтичную московскую девочку-туристку из несложных. Свободное время. Поход в недорогой магазин. А там вот такой красавец. Увидев его, она обомлела. И тут же себе нафантазировала, что он – самый настоящий бандитто. Фрателло, то есть браток. Которого другие братки поставили смотрящим за этим торговым центром. Который крышуют оные братки. Дело довершила гайка на мизинце – известный знак братка высоких степеней.
Они познакомились. Он пригласил ее в соседний ночной клуб. Он не жалел пива и креветок. Ему кивали люди от разных столиков. Подходили поприветствовать. Он нехотя привставал и похлопывал подошедшего по плечу. Настоящий бандитто-авторитетто. Девочка млела и льнула. Он повел ее в гостиницу. Она отдалась ему в восторге от возможной перемены судьбы. Наутро он сделал ей предложение. Она, не веря счастью, согласилась. Они расписались. Она уехала в Москву со своей туристической группой и вернулась через месяц к нему, к своему мачо-бандитто, задыхаясь от предвкушений.
А он оказался продавцом в отделе трикотажа.Был в соседнем поселке домик, нежилой и заколоченный. Недавно он сгорел. В самом начале шестидесятых там был магазинчик.
Темная комната с зарешеченным окном, полки с разной съестной мелочью, витрина, сколоченная из реек, с торчащими шляпками гвоздей; рейки держали стекло под тупым углом, так, чтобы верх тоже был стеклянный. Бока у витрины были фанерные, а низ – клеенчатый. Клеенка выпирала наружу. Можно долго описывать банки с сахаром и крупами поверх витрины, вазочки с конфетами внутри нее. Но я не буду. Описывать – продлевать агонию этого магазина, который давно уже умер. Это бесчеловечно.
Там я видел одну странную тетку. Она была высокая, бледная, с крашеными губами и подведенными глазами. Со старомодной прической – два полукружия на макушке, такая укладка кос. Лицо как фотография на старом могильном памятнике.
Она устроила небольшой скандал. Сгущенное молоко тогда продавалось в розлив (в развес, если угодно). Стояла пятилитровая банка и ценник. У тетки в руках была глубокая квадратная вазочка-плошечка. Фарфоровая, с кобальтовой полосой по краям и желтыми сколами.
Тетка протянула вазочку и попросила сто пятьдесят граммов сгущенки. Продавщица обнаружила, что открытой банки нет и консервного ножа тоже нет. Так что извините. Но тетка не отступала. Она тихо говорила: «Я пришла приобрести продукт. Продукт в продаже есть. Продайте мне продукт». Именно так – «продукт».
Это продолжалось неимоверно долго. Продавщица попыталась расковырять банку хлебным ножом. Нож гнулся. Тетка шептала про приобретение продукта. Продавщица стукнула по ножу чем-то тяжелым. У ножа отломился кончик. Кто-то завизжал: «Обслуживайте покупателей!»
Тетка исчезла со своей плошкой-вазочкой.А теперь представьте себе – на месте сгоревшего магазинчика построили роскошный коттедж. Высокий забор, мощеный подъезд, фонарики, охранники.
Но как-то ночью в спальне, где спит хозяйский ребенок…
(О, как жестоко! Нет, нет! Пусть это будет молодая красивая хозяйка!)
…бесшумно распахивается дверь и входит высокая бледная тетка с фарфоровой плошкой и сломанным хлебным ножом в руке.
– Кто вы? Что вам нужно? – беспомощно спрашивает молодая и красивая.
– Я пришла приобрести продукт, – шепчет тетка и поднимает нож.Две совершенно разные истории.
Была у родителей знакомая, актриса в Театре Образцова, звали ее Лена М.
Она очень за собой следила. Тогда – в пятидесятые–шестидесятые годы – не было слова «фитнес», но косметички, массажи, маски, бассейны и т. н. соллюкс (искусственный загар) – были. И эта Лена там полоскалась изо всех сил. Ей было за 50, но все вокруг только ахали и восхищались, как это Леночка потрясающе выглядит, ну прямо на 35 лет!
А к нам – поскольку родилась моя младшая сестра – как раз нанялась няня Поля из Чернигова. Моя мама, желая изумить провинциальную тетку, однажды после ухода гостей спросила:
– Поля, а вот как вы думаете, сколько вот этой даме лет?
– Не знаю, – сказала няня Поля. – Старуха, она и есть старуха, что шестьдесят, что семьдесят, какая разница?
Про Образцова многие говорили – «настоящий людоед». Особенно рельефно это звучало на фоне его документальных фильмов о любви к животным. Но Образцов (называемый людоедом за его обращение с актерами, абсолютно безжалостное – только интересы дела) был, однако же, человеком порядочным. Мой отец, как положено разбитному эстраднику, бывало носил перстень – куда-то я его задевал, но совершенно копеечный, из сияющей латуни с пластмассовой имитацией черного квадратного камня. На каком-то сборище в ВТО мой папа оказался рядом с Образцовым, в кружочке. Образцов (он был на двенадцать лет старше моего отца) сказал:
– Странно, что молодые люди носят всякие пошлые побрякушки, – и неодобрительно коснулся пальцем папиного перстня.
Папа пожал плечами и сказал:
– Дело вкуса. Одни носят побрякушки здесь, другие – тут.
И дотронулся до медали лауреата Сталинской премии, которая была у Образцова на пиджаке.
Все проглотили язык. Образцов хмыкнул и отвернулся. Но дело ничем плохим не кончилось. В смысле – никакого доноса, боже упаси.Женечку Т. мы прозвали Макси Твигги за длинный рост и нереальную худобу. У нее была любовь с моим другом Костей.
Они обожали целоваться при мне. Друг Костя постоянно звонил мне и спрашивал, что делать с Макси Твигги, потому что она, пардон, не дает, ссылаясь на свою невинность. Я говорил ему: «Терпение, мой мальчик, и динозавр будет наш!» Он бросал трубку. Тут же звонила Макси Твигги (мне!!!) и спрашивала, как ей половчее отдаться Косте, потому что очень хочется, а она стесняется. Я говорил: «Сначала надо снять платье. Шумно. Через голову!» Она рыдала и бросала трубку.
Наконец все у них получилось. Потом они расстались. Она вышла замуж. Потом – через много-много лет – Костя внезапно умер. После похорон я вспомнил про Макси Твигги и решил позвонить ей. Долго разыскивал ее телефон. Нашел.
– Боже! – сказала она. – Он спился, наверное?
– Нет, – сказал я. – Просто инфаркт. Он не пил и не курил.
– Но он, наверное, как бы сказать, пропадал?
– Нет, – сказал я. – Он был, как бы сказать, весьма благополучный господин. Жил то в Москве, то за границей. Жена и дети. Много денег. Серьезный успех. Признание коллег. А ты, выходит, ничего не знала?
– Не знала. Мы же с тех пор не виделись. Скажи, где его похоронили, как найти. Может, соберусь, схожу на могилку.
И она, рассказывая о себе и своей семье, вдруг сказала:
– Помнишь, какая я была – метр семьдесят шесть рост, пятьдесят два кило вес? А сейчас мимо зеркала пройти страшно.
