Книга Дар Императора - Аарон Дембски-Боуден

Демон вздернул его в воздух, и Сотис потянулся за оружием, которого больше не было в его руках. Я открыл огонь по демону над плечом брата. Кровавые кристаллы украсили вакуум густой дымкой, рассыпаясь из его развороченного тела.

Крик Малхадиила разнесся по воксу и в моем разуме, единение звука и боли, когда демонические когти разорвали его брата-близнеца.

Я почувствовал, как Сотис покидает нас, и мой разум инстинктивно потянулся следом, словно мог восстановить связывавшие нас узы. Один призрачный миг я следовал за его рассеивающимися мыслями и сознанием, которые с лихорадочной тщетностью пытались восстановить фрагменты истончающейся сущности.

В них была боль, которая пылала так жарко, что могла бы разорвать меня на части. Я ощущал его сожаление, ярость и стыд за то, что он умирал, не выполнив задания. И я почувствовал, даже не зная наверняка, что это, возможно, его страх. Естественный страх хрупкого, смертного существа, за которым пришла смерть. Мое мнение о нем не стало хуже. Никакая трансчеловеческая трансформация не могла изменить того, что означало человеческую жизнь, и муку лишения этого дара.

В самую последнюю секунду я увидел мальчика в рваной одежде, глядящего в серое небо. С видением пришел тихий шепот полузабытых слов:

— Они заберут нас к звездам, — произнес мальчик. По его грязному лицу катились слезы. — Да?

— Не волнуйся, Мал, — ответил угасающий голос. — Все будет хорошо.

А затем все исчезло. Образ и питавшая его душа — все пропало. В моем разуме разверзлась зияющая дыра, пустая и холодная. До этого времени я не понимал, насколько мои братья из Кастиана полагались друг на друга, — мы всегда в той или иной степени пребывали в разумах своих товарищей. После исчезновения Сотиса мои ощущения задрожали, пытаясь найти что-то, все равно что, лишь бы снова связаться с ним.

Все это случилось за один вдох.

«Гиперион?» — Голос инквизитора был полон тревоги. Сила моих чувств восстановила нашу связь. Я ощутил, как она скользнула обратно в мой разум, и инстинктивно потянулся к знакомой душе. «Что это было? Что происходит?»

+ Сотис… Сотис мертв. +

Я произнес эти слова, но ответа не услышал. Я резко вернулся обратно в тело. Что-то швырнуло меня обратно в собственное сознание. Злость юстикара ударилась о границы моего разума.

+ Сражайся, бесполезный ублюдок! + слова Галео походили на ледяные ножи. + Или я сам тебя прикончу. +

Я открыл глаза, даже не понимая, что они были закрыты, и вновь поднял оружие.

VII

Последний удар нанес Малхадиил.

Казнь стала безыскусным и лишенным какой бы то ни было красоты избавлением. Мы разорвали зверя в клочья, смешивая заклятья и сталь, потроша его мечами и грубыми разрядами смертоносных молний. Ярость придавала сил уставшим мышцам и усиливала психическое колдовство. Ихор лился потоками, которые не застывали в вакууме. Никогда раньше я не сражался в таком состоянии. Каждый заряд энергии продолжался долгое время и завершался только тогда, когда у меня перехватывало дыхание, так что требовался миг, чтобы преодолеть тупое оцепенение, которое всегда наступало после.

Последней ошибкой демона стало то, что он попытался сожрать останки Сотиса. Несколько мгновений ничто не препятствовало нашей атаке, хотя демон заходился издевательским хохотом. Мы принялись рубить попятившуюся тварь, и до последнего смертельного удара пару минут спустя удача так больше и не повернулась лицом к демону.

Мы стояли над его распадающимся телом, от подошв до серебряных шлемов покрытые его нечистой кровью. Тогда воцарилась тишина, оскверненная, дурная тишина между нами четырьмя. Никто не проронил ни слова. Казалось, говорить больше не о чем.

Я отключил посох. Среди безмолвия я задался вопросом, слышали ли мои братья по воксу, как я тяжело сглотнул.

+ Гиперион, + наконец отправил Галео.

Малхадиил возник позади меня. Я обернулся как раз вовремя, чтобы в личину шлема врезался его кулак.

— Ты сказал, что знаешь его имя! — пальцы Малхадиила сомкнулись на моем горжете раньше, чем я успел подняться. — Ты сказал, что можешь изгнать его. Ты сказал, что знаешь его имя. Что случилось? Ты убил моего брата. Он умер, пытаясь затащить тебя обратно.

Думенидон оттащил его, хотя Малхадиил продолжал сопротивляться, посылая в меня волны истощившейся силы. Оградиться от них мне не составило труда.

— Я думал, что знаю его настоящее имя. Я узнал его в архивах.

— Прискорбная ошибка, — тихо отозвался Думенидон.

+ Он умер, спасая тебя, + Мал плюнул в мою сторону наполненным яростью импульсом. Он щелкнул о мой шлем, словно болтерный снаряд. Инстинктивно я едва не ударил в ответ, но не поддался искушению и не разжал руку.

+ Довольно, + единственного слова Галео оказалось достаточно, чтобы унять ненависть Мала, и я ощутил в психическом касании юстикара куда больше обычного воздействия. + Успокойся, Малхадиил. Мы поговорим об этом на борту «Карабелы». +

Глава девятая

ПОСЛЕДСТВИЯ

I

Я смотрел, как он горит.

«Морозорожденный» оголил нижнюю часть фюзеляжа, вращаясь под действием сил разрушения. Наши орудийные батареи с легкостью пробивали броню беззащитного корабля, но он еще очень долго сопротивлялся смерти. Из-за того что активных систем было очень мало, он почти не горел. И поскольку взрываться было нечему, наши орудия разорвали корабль на куски чередой залпов. Эсминец оказался настолько прочным, что у нас на это ушел почти час. Он попросту не хотел умирать.

Я стоял в обсерваториуме «Карабелы» и взирал сквозь пыль на методичное уничтожение. Мои братья находились где-то на нижних палубах, хотя я не знал, где именно. Это было довольно странно — после смерти Сотиса наши узы охладели, но я противился желанию дотянуться до братьев. Я знал лишь то, что они держали совет, и чувствовал их близость так же явственно, как ощущал свое исключение из нее.

Поэтому-то я смотрел в одиночестве, как сгорает корабль. Обстрел уже заканчивался, когда я ощутил приближение человека. Обсерваториум представлял собой увенчанный куполом зал, обычно защищенный раздвижными бронированными плитами. Сейчас его стены и крыша из прозрачного пластика были открыты пустоте космоса. Я почувствовал присутствие человека задолго до его появления, поэтому мне не пришлось оборачиваться, когда шаги эхом разнеслись по залу.

Я даже представить себе не мог, кого хотел бы видеть меньше него.

— Гиперион, — поприветствовал он.

— Чего тебе надо, еретик?

— То же, что и всегда. Просто поговорить.

Я посмотрел на него, не заботясь, выражает ли мое лицо то же отвращение, что я испытывал.

— Нам не о чем говорить, Кловон.

Он склонил татуированную голову, будто я одержал своеобразную победу. Аквила красовалась на его ожоговых шрамах, раскинув черные крылья, словно ажурная тень на его лице. От Кловона пахло ритуальными маслами, пистолетами и инквизитором, которой он служил.