Книга Насмерть - Борис Громов

— Значит, по-русски не понимаешь? — голос у зажавшего в угол кочевника и нависшего над ним, точно скала, Тюкалова слаще меда.

Тот с испуганным лицом отрицательно мотает головой.

— А если вот так? — Михаил внезапно отвешивает ему могучего «леща»,[44]от которого у бедолаги слетает с головы его расшитый войлочный колпак.

— Э-э-э-э, нинада мине бить, белый батыр!

— О, ты гляди-ка! Заговорил наш немой. Вот она, Володя, мистическая сила волшебного подзатыльника! — с видом узревшего подлинное чудо провозглашает на весь вагон Михаил. — Ты понял, «великий воин», что именно сделал не так?!

— Понил, я фисе понил! Я не тот поизд астанавил…

Второй «лещ» взбалтывает голову кочевника так, что Володя даже забеспокоился, а не приключится ли у того, часом, сотрясение мозга.

— Ты ничего не понял, братское сердце. Главная твоя ошибка — что ты вообще подумал о том, что можно пробовать поезда грабить. Запомни: еще раз — и больше ни разу. Узнаю, что ты что-то подобное опять отчебучил, — вернусь, найду и весь род твой вырежу. Всех, и людей, и верблюдов, и овец, и даже собак. Понял?!

Тот испуганно закивал.

— Вот и молодец! — Михаил поднял с пола, отряхнул и аккуратно водрузил вожаку на голову его колпак. — А теперь иди, садись на лошадь и скажи своим людям, что все это — большая ошибка и что вы больше так делать никогда не будете. И почему не будете — тоже расскажи. А потом — домой, овец пасти и кобыл доить. Ты меня точно понял?!!

Кочевник снова быстро-быстро закивал.

— Тогда — свободен, — Михаил сделал рукой широкий жест в сторону двери, и кочевник, схватив свой прислоненный к стене «Тигр», метнулся к выходу.

Уже через несколько секунд с улицы послышались его громкие крики, а потом — ржание и топот копыт мчащихся во весь опор лошадей.

— Чего он там своим вопил, Рус? — поинтересовался Тюкалов.

— Да примерно то, что ты ему и велел: мол, ошибочка вышла, но великий белый батыр их всех по доброте своей простил и отпустил.

— Ясненько. Вот так, Вова… Такая вот дипломатия канонерок, мля…

— Чего дипломатия? — не понял Володя.

— А, старая история. Лет этак двести пятьдесят, наверное, назад был у одной сильной по тем временам страны интересный способ диктовать свои условия более слабым. Подгоняли к берегам слабой страны канонерские лодки — это корабли такие, сами небольшие, но с большими пушками, и начинали «мирные переговоры». Ну и кто под дулами пушек «мирные предложения» отвергать станет? Самоубийц нету…

— А они точно за старое не примутся, когда мы уедем?

— Вряд ли, Вов. Здешний народ, он, в общем-то, неплохой. Только бедный очень, ну, и не шибко умный. Что поделать — младший жуз, скотоводы-кочевники…

Стоящий рядышком Руслан согласно кивнул, словно подтверждая слова командира.

— И, если сильной власти нет, — продолжил Тюкалов, — озоровать пытается. Вот мы им намекнули, что власть есть и что, если нужно будет, — она до них легко дотянется — и все снова будут себе спокойно скот выращивать. Поэтому и не хотелось мне в них стрелять. Не бандиты они, работяги, просто решившие втихаря погопничать. Тихо не вышло, про возможную ответственность им «тонко» намекнули… Думаю, с них хватит. А нет — так мы в том же Индере местным властям о происшедшем намекнем. Пусть приглядят.

— А почему думаешь, что не бандиты?

Володе на самом деле интересно, каким образом командир так быстро определил, кем именно на самом деле являются встреченные ими степняки. Он даже неожиданно для себя вспомнил мудреное выражение «социальный статус», которое в чем-то похожей ситуации вырвалось года два назад у Рыжего. Тюкалов присел на плавно покачивающиеся вместе со всем вагоном нары и хлопнул ладонью рядом с собой, мол, присаживайся.

— Молодец, Вовка, правильные вопросы задаешь. Ну, раз интересуешься — учись, пока старый дядя Миша жив и при памяти. В такие вот моменты главное — как можно быстрее просчитать своего оппонента. Поймешь, кто он — с достаточно большой долей уверенности сможешь определить, чего ожидать можно. А значит — и разговор будешь строить в выгодном для себя направлении, и с действиями своими определишься: что можно, а что — ни в коем случае. Вот если ошибешься, то может такая ошибка тебе очень дорого стоить. Поэтому просто необходимо как можно больше общаться с разными людьми. И не просто лясы точить за жизнь, обо всем и ни о чем, а внимательно глядеть и запоминать. У людей сходных занятий или профессий и реакция на похожие ситуации однотипной почти всегда будет. Нет, кое-что, разумеется, от склада характера зависит, но в целом… Вот гляди, допустим, раздался где-то неподалеку выстрел. Что ты сделаешь? Ну, или я, к примеру?

— На землю упаду и в ближайшее укрытие откачусь, если есть поблизости хоть какое-то. В крайнем случае — даже кочка какая-нибудь подойдет или, наоборот, яма, — не задумываясь ответил Володя. — Ну, а как за что-нибудь подходящее спрячусь — ответный огонь открою. Ты, наверное, то же самое.

— Во-о-от! — согласно кивает Тюкалов, наставительно подняв вверх указательный палец. — Так, скорее всего, и будет. А теперь представь, что на твоем месте — «мирняк». Крестьянин, допустим, или слесарь с завода. Причем — конкретный «мирняк», без боевого опыта. Который или совсем не служил, или служил, но давно, лет сто назад и уже устройство автомата толком не помнит.

— В панику ударится? Метаться начнет, или, наоборот, в ступор впадет? — делает несмелое предположение ходок.

— Не исключено, — снова соглашается наемник. — Но это не сразу, а через пару-тройку секунд, когда до него дойдет, что случилось. А сначала?

Володя только плечами пожал.

— А сначала, Вова, будет он стоять столбом и по сторонам озираться, с глупой физиономией. Типа: «А шо енто было?»

— Точно, — поддакивает прислушивающийся к разговору Акимушкин, лежащий на втором ярусе нар. — Вот помню, когда с турками в Крыму хлестались, привезли нам в полк молодое пополнение. Щеглов желторотых, пороху не нюхавших. Даже боевого слаживания им провести в учебке не успели толком. Война же шла, потери — страшные, вот и затыкали дыры такими… Ну, мы на станции эшелон встретили. Рассадили их, кого в грузовики, кого на «броню» и на «передок» двинулись. А турецкие кайсери,[45]как назло, на нашем пути засаду устроили… Так оно и выглядело со стороны — после первого же взрыва под головной «бэхой»[46]все «старички» обстрелянные уже мордой в грязь по кюветам лежат и окрестную «зеленку» свинцом полосуют, а молодняк в кузовах, как галчата в гнезде, только головами по сторонам водят. Интересно им, маленьким…