Книга Анатомия бабника - Синди Мэдсен

поступить в колледж, во что бы то ни стало. Но, так же, как и сейчас, я с трудом поспевал за всеми. Тогда жизнь дома добавляла больше стресса, чем часы тренировок, и мне приходилось сидеть на скамейке запасных на протяжении двух игр из-за плохих оценок.

Теперь есть возможность, что история повториться. Несмотря на то, как сильно я старался, чтобы этого не случилось. Несмотря на то, как много миль я проехал, чтобы оказаться подальше от дома.

— Я начинаю беспокоиться насчет своих оценок в этом семестре, — неохотно выговорила она. — Занятия чертовски сложные. Не представляю, как справлюсь одновременно с ними и работой. Как ты все успеваешь? С занятиями и хоккеем?

Я остановился на очередном светофоре. Вопрос затрагивал ту проблему, о которой я не переставал волноваться. А так как обычно я притворялся, что мне все равно, я не был уверен, стоит ли с ней этим делиться.

— Я бы не сказал, что получается. Прямо сейчас лучшее, что я могу делать, это стараться.

— Не надо стараться. Ты либо делай, либо нет, — Уитни сморщила свой маленький нос, а затем засмеялась. — Извини, иногда рандомные цитаты из фильмов приходят в голову, и…

— Никогда не извиняйся за идеально подобранную цитату из «Звездных войн».

Она снова засмеялась, а с ней засмеялся и я.

— Мы с папой часто смотрели старые фильмы. Когда я приводила цитаты из них, люди просто с непониманием пялились на меня.

— Но «Звездные войны» вне времени. Все это знают.

— К сожалению, не все.

— Абсурд!

— Я знаю!

Мы снова засмеялись, и я выругался, когда светофор переключился на зеленый, потому что, не хотел, чтобы эта поездка заканчивалась.

Уитни подвинулась ближе к окну и указала на жилой комплекс справа.

— Вон там я живу.

Каким-то образом, она перевела разговор на другую тему, уклоняясь от моих вопросов о хоккее. Я и забыл, зачем вообще начал этот разговор.

Как только я остановился на парковке, она положила руку на ручку двери.

— Спасибо, что подвез. Увидимся на следующей игре.

— Подожди.

Она медленно повернулась ко мне.

— Послушай, Хадсон. Я, правда, благодарна за то, что ты меня подвез, и мне понравилось болтать с тобой. Не скажу, что не рассматривала возможность позабыть о правилах, но… как будет выглядеть со стороны, если я пересплю с хоккеистом? Все подумают, что я освещаю хоккей, чтобы клеить парней, как те «белочки», только уровнем выше. Тогда никто из команды не будет воспринимать меня всерьез.

Закончив монолог, она немного отдышалась и скрестила руки на груди.

— Восхищаюсь твоей решимостью и преданностью работе, но я только хотел сказать, что твои ключи выпали из кармана, — я поднял металлический ключ с… розовой блестящей туфелькой. Зачем девушке, которая ходит исключительно в лодочках, носить брелок с туфлей на шпильке? К тому же, очень яркой. Все интереснее и интереснее. — Подумал, тебе они понадобятся до следующего матча.

Милый румянец появился на ее щеках. Несмотря на темноту, я смог разглядеть его благодаря фонарям возле комплекса.

— О, да. Мне они понадобятся. Э-эм, спасибо.

Дрожащей рукой она потянулась за ключами. Я вложил их в ее ладонь, а затем сжал их ее же рукой и провел большим пальцем по запястью.

— Не за что. И если все-таки решишь нарушить парочку правил, ты знаешь, где меня найти.

Глава 19

Уитни

Божечки, божечки, божечки. Поднимаясь по лестнице своего жилого комплекса, я прокручивала в голове наш разговор с Хадсоном и чувствовала раздражение, стыд и влечение одновременно. Мне было так комфортно, и я предположила, что он попробует подкатить ко мне.

Честно говоря, я сомневаюсь, что Хадсон один из тех парней, которые пытаются. Да, он, конечно, упомянул, что «старается» подтянуть свою успеваемость, но я была уверена, когда дело касается ухаживаний за девушками, он никогда не упускает своего.

Кстати… Он практически признался, что его приняли в колледж, из-за его игры в хоккей, а не потому что он хорошо учился. Интересно, какие у него оценки? А у всей команды? Заслужили ли они их, или профессора просто поставили их не глядя?

Я отложила эти мысли на потом, и решила дальше чувствовать себя полной дурой, вспомнив фразу Хадсона о том, что если я когда-нибудь решу нарушить правила, то знаю где его найти. Этим он будто кинул мне кость.

Ладно, плохой пример. Это заставило меня подумать о… ну, о теле, о котором не следует думать. Он уже не в первый раз флиртовал со мной, но я видела девушек, обвивающихся вокруг него в начале вечера. Почему он выбрал меня, а не близняшек? Неужели отдавать предпочтение правильным нелепым девушкам было неким вызовом для парней вроде него?

Я зашла в квартиру, направилась прямиком в свою комнату и сразу же посмотрела в зеркало. Наряд был таким же скучным, каким я его помнила, а едва заметный слой туши терялся за фальшивыми очками.

Мне не хотелось быть похожей на маму, которая всегда полагалась на свой внешний вид, но черт, я чувствовала себя мешком картошки, особенно по сравнению с теми девушками на вечеринке. И не только чувствовала, я и выглядела как этот мешок. Скучная и неуклюжая. Ни цвета, ни блесток. Я, конечно, не выглядела ужасно, но также знала, как могла выглядеть с правильным макияжем. Знала, как коррекция лица и подходящий хайлайтер могли акцентировать внимание на моих лучших чертах. К тому же, мне нравились яркие цвета и немного блесток, как в одежде, так и в макияже.

Как бы мне ни хотелось признавать, но теперь я поняла, почему мама была так одержима внешностью и почему она зашла так далеко в попытке сохранить ее.

Я ненавидела себя за это, но факт остается фактом.

Когда Хадсон упомянул блестящий розовый блокнот, радостное ощущение разлилось у меня в груди. Ведь у меня, действительно, был такой блокнот. Я всегда носила его с собой, изучала в школе одноклассников и пыталась угадать, какие секреты они могут скрывать. Затем я записывала все эти ценные сведения, используя кодовые имена, конечно, потому что смотрела фильмы, где подобные вещи находили, и их владелец становился изгоем.

Но радостное чувство быстро исчезло, когда Хадсон отступил назад и сказал, что я была слишком серьезной для такой блестящей розовой ерунды. Во-первых, это была не ерунда, ведь лишь взглянув на эту вещь, я моментально становилась счастливой. А во-вторых, это означало, что он не видел меня настоящую. Следователь-журналист во мне должен испытывать гордость, и где-то в глубине души я действительно