Книга На окраине Руси. Мифология и язычество балтов - Теобальд

XI. Языческие священные места в Вильне

Переходя, собственно, к виленским древнеязыческим святыням, необходимо остановиться на происхождении как самой Вильны, так и исторических ее местностей долины Свенторога, Антоколя, Бaкшты и др.

Место, на котором существует ныне Вильна, известно было еще в XII веке из рассказов исландских путешественников. Собиратель исландских саг Снорри Стурлусон, в сборнике своем «Heimskringla» доказывает, что он нашел в Литве соплеменников своих около Yelni (Вильны) и Tryk (Трок) и разумел их речь.

Очень может быть, что вначале тут были поселения норманнских пиратов, нападавших на Литву в IX и X веках, и что они первые одному из поселений своих дали название Вильна.

Валинский в «Истории Вильны», ч. II, с. 7, говорит, что когда-то давно жило в народе предание о каком-то деревянном замке, существовавшем в глубокой древности над рекою Вильною, на той горе, где ныне находится госпиталь Младенца Иисуса. Первобытные обитатели местности, лежащей на берегу реки Вильны, литовцы и, кроме них, жрецы Перкунова культа и их служители составляли зародыш будущего города еще до Гедимина.

Длугош уверяет, что Вильна есть очень древний город, но присовокупляет, будто он построен предками литовского народа и назван Вильно в честь предводителя их Вилиуса, приведшего этих предков из Италии. Но уверение это, основанное на случайном созвучии имен, является следствием непреодолимой наклонности старинных литовских писателей производить литовцев непременно от римского рода. Между тем первые норманны из Скандинавии, известные в IX веке в России под именем варягов, привлекаемые грабежом и торговлей на янтарные берега Балтики, так же как и в русские страны за Двиной, ввели некоторый род цивилизации среди этого бедного люда. Вероятно, повторяемые часто набеги шведов, норвежцев и датчан на балтийские берега дали начало сказочному преданию о прибытии в Литву из Рима и Италии Палемона и 500 его товарищей (Балинский, ч. I. с. 5—17; 43–53).

Скандинавские застежки, найденные на территории современной Литвы

Стрыйковский, не поступаясь своим Палемоном ни на шаг, следующим образом описывает основание Вильны, долины Свинторога и Трок (ч. II, с. 306 и т. д.).

«Со смертью Войшелка, сына Миндовга, окончилась фамилия римского князя Палемона, герба Колонны, и власть над Литвою перешла к Дорспрунгам, герба Центавра (Kitaurus), также потомкам князей римских, только другой фамилии. Князем был избран Свинторог Утенесович, а Лев Данилович, князь владимир-волынский, занял русские княжества: Подлясское, Волынское, Киевское, Звенигородское (у Стрыйковского «Swiniegrodskie»), Подгорское, где и город Львов, от имени своего, с двумя славными замками выстроил.

Свинторог Утенесович, князь жмудский, единогласно избранный в Кернове на великое княжение литовское и новогродское, был единственным потомком римских князей: Юлиана Дорспрунга, Проспера Цезарина и Гектора, герба Розы, которые в эти северные страны Жмуди и Литвы, вместе с Публиусом Палемоном, или Либоном, по Божьему соизволению, морем прибыли. А Свинторог, когда был избран на княжение литовское, имел 96 лет!

Свинторог (Swintorog, Swintoroh, Swiatorog, Swinterog) при жизни своей назначил на княжение в Литве сына своего Гермунта (иные называют Гереймунт), князя жмудского. Проезжая с этим сыном на охоту, он увидал место в пустыне, между горами, где речка Вильна впадает в Вилию, которое ему очень понравилось, и он приказал своему сыну Гермунту, чтобы на этом месте, между этими реками, по смерти, тело его по обрядам поганской религии сжечь, а чтобы потом нигде, а исключительно только на этом месте, тела других князей литовских, а также важнейших бояр и господ были сжигаемы и погребаемы. После этого через два года княжения Свинторог Утенесович умер, 98 лет от роду.

Гермунт Свинторогович, еще при жизни отца по воле его избранный великим князем литовским, русским и жмудским, был, по смерти отца, в 1272 году коронован великокняжескою шапкою, по обычаю, наследованному от предков, в Кернове. Потом, исполняя волю родителя, устроил погребальную долину в том месте между горами, где р. Вильна впадает в p. Вилию, истребил бывший на ней лес, расчистил обширную площадь и освятил это место с своими жрецами, по обычаю поганскому, набив много разного скота в жертву своим богам. Там прежде всего тело отца своего Свинторога Утенесовича по обрядам веры предал сожжению, убрав его в вооружение и самые дорогие одежды. И саблю его, и сайдак, и копье, борзых и гончих собак по паре, ястреба, сокола и лучшего коня его, на котором всегда ездил, и раба его любимца, вернейшего и преданнейшего, живьем вместе с ним сожгли на костре, который сложили из дубового и соснового леса; рысьи же и медвежьи когти бояре и господа, стоя вокруг, в огонь бросали. После сожжения остатки тела Свинторога были собраны в гроб и погребены и на месте их насыпана высокая могила.

Обычай сожжения трупов на местах погребения литвины, вероятно, наследовали от Палемона и Либона и от других в эти страны занесенных римлян, которые также имели обыкновение сжигать тела умерших.

Таким образом, и Литва, по примеру других поганских народов, князьям своим похороны через огонь совершала на том месте, где Вильна впадает в Вилию и где сожгли Свинторога первым. Там же сжигали и других князей и вельмож до времен Ягайлы, а назвали это место именем своего князя Свинторога, первым на нем сожженного. А дабы эта долина смерти пользовалась большим почетом и святостью, князь Гермунт установил на том месте и обеспечил жрецов и ворожей, которые возносили богам молитвы и приносили жертвы. Также неугасаемый, вечный огонь из дубовых дров пылал на этом кладбище днем и ночью во славу бога Перкуна, который владел громами, молниею и огнем. А если бы, по нерадению жрецов