Книга Добрый царь Ашока. Жизнь по заветам Будды - Джеймс Перкинс

юноше? Я думаю, потому что она полюбила его сразу же, с первого взгляда.

Не удивляйся, истинная любовь только так и возникает! Если для возникновения любви требуется время, это уже не любовь. Нет, настоящая любовь вспыхивает в одно неуловимое мгновение, когда человек вдруг чувствует, что нашел свою половину, ближе и роднее которой нет в целом мире!

Так и произошло с Белой Лилией и юношей-садовником: едва они взглянули друг на друга, как поняли, что небо предназначило им быть вместе. Неравенство положения ничуть не смутило их, ведь любовь сметает все границы, установленные людьми.

О чем говорили влюбленные? Не знаю, о каких-нибудь пустяках, – какая разница, о чем они говорили, главное, что они слышали и видели один другого!

Юноша и девушка. Рисунок Вишала Гурджала

С этого момента жизнь Белой Лилии превратилась в наслаждение и муку. День и ночь она думала о своем возлюбленном, день и ночь она ждала новых встреч с ним; день и ночь она страдала, понимая, что не может быть с ним близка. Для юноши же все было просто и понятно, – он был готов бежать с Белой Лилией, он не боялся гнева государя; он хотел жениться на ней и верил, что их ждет счастье. Он не понимал лишь одного: почему Белая Лилия так упорно отвергает его ласки, почему она боится поцелуя?

Долго это продолжаться не могло, однажды, обидевшись на нее, он сказал, что Белая Лилия его не любит, и поэтому он решил уйти из дворца. Я погибну без тебя, прибавил он, но так будет лучше, потому что для меня меньшим мучением будет гибель вдали от тебя, чем когда ты рядом, но отвергаешь мою любовь.

Тогда Белая Лилия не выдержала; расплакавшись впервые в жизни, она отвечала, что напрасно он сомневается в ее любви. Если бы это было возможно, она, невзирая ни на что, стала бы его женой, – но стоит им сблизиться, как юноша умрет; единственный ее поцелуй тут же убьет его. И она рассказала ему свою страшную тайну.

Юноша был потрясен, он ждал чего угодно, но только не этого. Видя его растерянность, Белая Лилия повернулась, чтобы уйти и умереть в одиночестве от тоски, однако юноша схватил ее за руку. «Нам не жить в разлуке, – вскричал он, – ты умрешь без меня, а я без тебя, так дадим волю своей любви! Пусть твой поцелуй убьет меня, но я умру счастливым».

Она пыталась возражать, но он с такой страстью убеждал ее, что Белая Лилия сдалась. Она и сама не могла более противиться любви. Они пошли в беседку в густых зарослях плетистой розы и там познали свое короткое счастье…

Их нашли только на следующий день. На мертвом лице юноши-садовника застыла улыбка; лицо Белой Лилии, напротив, исказилось от мучения. Она убила себя точным ударом кинжала в сердце, ее смерть была легкой, – так что мука, запечатлевшаяся на лице Белой Лилии, не была следствием предсмертной агонии.

Когда государю доложили о происшедшем, он вначале не поверил, а после пришел к выводу, что Белая Лилия сошла с ума от аконита, который наполнял ее кровь и проник ей в мозг. Государь распорядился похоронить Белую Лилию на заброшенном кладбище за городом; в ту же яму положили и тело юноши-садовника. Всю эту историю было велено держать в строжайшем секрете, однако слухи о ней распространились среди народа. Кто-то осуждал Белую Лилию и ее возлюбленного, кто-то восторгался ими.

Прошли годы, время стерло могилу с лица земли, и теперь никто не скажет, где похоронены Белая Лилия и бедный юноша.

* * *

– Ты выслушал мой рассказ, – старый мудрец внимательно посмотрел на молодого послушника. – Теперь ответь, что ты думаешь об этом?

Послушник развел руками и не произнес ни слова.

– Значит, ты сомневаешься? – сказал старый мудрец. – Не знаешь, как оценить поступок юноши-садовника? Так вот что, – если ты решишь, что он безумен, что этому юноше, как и Белой Лилии, надо было умерить свои чувства и слушаться голоса рассудка, откажись от поисков мудрости. Может быть, ты станешь неплохим ремесленником или торговцем, или проявишь себя на службе государству, или добьешься успеха на каком-нибудь ином поприще, где требуются здравый смысл и расчет, – но я не возьму тебя в ученики.

Для того чтобы постичь мудрость, нужно отказаться от доводов житейского ума. То что называют здравым смыслом, губительно для истинной мудрости. Мудрецы, так же как поэты, музыканты, ваятели и прочие люди искусства, не могут жить здравым смыслом, ибо не добьются тогда ничего значительного в своих занятиях.

Для того чтобы понять, что заключено в этих горах и в небе, и в звездах; для того чтобы почувствовать дыхание жизни и дыхание смерти, почувствовать любовь и ненависть, – надо освободиться от оков житейской рассудочности и в этом смысле стать безумным; не так ли безумны и влюбленные?.. Решай, что тебе ближе, и будь правдив с собой, чтобы не ошибиться в выборе.

Молодой послушник продолжал в задумчивости сидеть на своем камне; старый мудрец встал, взял посох и пошел по горной дороге к сияющим под луною снежным вершинам.

Нефертити, жена фараона, царица Египта

Прекрасный облик царицы Нефертити, жены фараона Аменхотепа IV (Эхнатона), известен всем благодаря великолепному бюсту, изготовленному Тутмосом, придворным скульптором Эхнатона. Нефертити была удивительной женщиной, умной, образованной, решительной, – без нее вряд ли Эхнатону удалось бы провести свои реформы, приведшие к наивысшему расцвету культуры Египта.

– …Как ты хочешь изобразить меня, Тутмос? – спрашивала Нефертити своего придворного живописца и скульптора.

– Как велит нам традиция, – отвечал он. – Вначале будет фараон, – пусть боги даруют ему сто лет царствования! Это изображение мы поместим выше других и сделаем крупнее, ибо фараон сам является воплощением бога. Фараон будет сидеть на троне, а перед ним я изображу тебя, царица, ведь ты к нему ближе всех.

– А наши дети? – спросила Нефертити.

– Дети будут стоять в стороне в почтительной позе, как подобает младшим по отношению к старшим, – ответил Тутмос.

– Да, ты изображал нас подобным образом уже много раз, а до тебя так же изображали всех фараонов и их семейства, – произнесла Нефертити, чуть нахмурившись, и вдруг бросила на Тутмоса быстрый живой взгляд. – А что если мы нарушим традицию? Недавно жрецы упрекали моего мужа в том, что он не соблюдает традиции, а он ответил: «Традиции – это крепость. В ней хорошо отсиживаться во время осады, но еще никому не удавалось победить, сидя в