Книга Олень - золотые рога - Леонид Владимирович Дьяконов

в Тайкином платье прильнул к окну.

Между двумя несомкнувшимися шторками остался промежуток, тонкий, как спичка. Сквозь него — в полумраке комнаты, еле-еле освещаемой лампадкой, — можно было увидеть старого черта, который собирался лечь — «отходил ко сну».

Старый черт снимал пиджак, вот почему тень на шторках махала руками.

Вот — снял и повесил в шкаф.

Отцепил от жилетки толстую золотую цепочку, вытащил из кармашка золотые же луковицей часы и бережно положил их на столик у кровати.

Остановился перед иконой и несколько раз перекрестился.

Снова подошел к шкафу и запер его, а ключ затолкал под подушку.

Выпрямился. Зевнул. Перекрестил рот. Посмотрел в угол. Вдруг погрозил пальцем, словно увидел кого-то.

И продолжал раздеваться.

Потом, весь в белом, подошел к кровати и наклонился над ней. И Сережка разглядел, что там, на одеяле, растянулась кошка.

Старый черт стал гладить ее и приговаривать.

И в ночной тишине до Сережки отчетливо донеслось ласковое «Мусенька-Марусенька»…

И столько доброты было на этот раз в скрипучем голосе старого черта, что Сережка даже растерялся от удивления. Он и предположить не мог, что старый черт может разговаривать, как человек, пусть хоть с кошкой.

Но в то же мгновение Сережка вспомнил «возьмем бычка на веревочку», и снова стало ясно, что надо делать.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Как Сережка отомстил старому черту

⠀⠀ ⠀⠀

Сережка отскочил от окна, торопливо нагнулся, не глядя отыскал на немощеной дороге увесистый комок засохшей глины и… раз!

Звонко лопнуло стекло в спальне старого черта, и осколки посыпались на тротуар. И вслед за этим было слышно, как перепуганная кошка тяжело рухнула на пол.

Два!

Вылетело стекло из второго окна.

Три!

Звонко рассыпалось третье!

Со двора выбежала какая-то женщина.

— Разбойница! Хулиганка! Что ты делаешь? — закричала она на Сережку тонким испуганным голосом.

И Сережка опрометью бросился домой, слыша за собой шум и топот погони.

Он мчался, как ветер. Тесное неудобное платье мешало, стесняло движения, но он все равно мчался.

Преследователи отставали с каждым шагом. А случайные прохожие шарахались в стороны от сумасшедшей девчонки, которая бежала не разбирая дороги, бежала неизвестно куда и неизвестно зачем.

Вот Сережка добежал до своей улицы. Она была совсем безлюдна.

Он спрятался за большой тополь, мигом скинул с себя противное девчонковское платье, прислушался к неутихшему еще шуму из Тайкиных окон, перемахнул через перила на низенький балкон, повесил платье на веревку и тщательно расправил его.

Затем Сережка юркнул в свой дровяник, нашарил в темноте рубашку, надел ее и шмыг домой — в окошко.

Дарья Михайловна все еще стирала — зарабатывала деньги. Но вот, наконец, все! Она остановилась, разогнула затекшую спину, охнула и позвала Сережку:

— Сережка!

— Чего?

— Не спишь еще?

— Нет!

— Помог бы… Сегодня прополощем, за ночь подсохнет, утром выкатаю, снесу.

Сережка безропотно соскочил с кровати. Дарья Михайловна вынесла два коромысла, подцепила на одно из них две корзины потяжелее и пошла на реку полоскать белье.

Две другие корзины понес за ней Сережка.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Как Тайку схватили за ухо

⠀⠀ ⠀⠀

Тем временем у Тайки кончили играть в лото. Игроки вышли из-за стола. Веселая Тайка, обыгравшая всех, пошла на крылечко проводить важную, но трусливую хозяйку дома.

Хозяйка стала не спеша подниматься по лестнице на второй этаж — в квартиру номер один. А Тайка все еще топталась на крылечке. Сначала она мечтала о том, что купит на выигрыш. А потом задумалась, куда спрятать выигрыш от загребущего брата. Задача трудная!

Вдруг хлопнула калитка, и перед Тайкой выросли две запыхавшиеся фигуры. Тайка вздрогнула и бросилась к двери. Но было уже поздно!

— Эта самая!.. В белых горошинах!.. — задребезжал злой женский голос.

— Стой, бандитка! — одновременно хрипло и злобно заскрипел мужской голос.

И одна из черных фигур прытко подскочила к Тайке и пребольно ухватила ее за ухо!

Тайка пронзительно завизжала, разжала кулачки, и на крылечко посыпались медные и серебряные монеты…

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

13

⠀⠀⠀ ⠀ ⠀ ⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

„Она самая — в белых горошинах”

⠀⠀ ⠀⠀

Услышав знакомый визг, на крылечко выскочила Тайкина мама — Ольга Никаноровна. Выскочила и сначала со света не могла ничего разглядеть. Потом освоилась, разглядела и ахнула:

Стоит у дверей ее дочь Анастасия и ревет благим матом!

А около Анастасии топчется их старый знакомый Николай Александрович Алцыбеев. Тот самый Алцыбеев, которого все мальчишки на дворе возмутительно зовут «старым чертом».

Он топчется около Тайки, весь синий от злости, дерет ее за ухо и орет во всю мочь:

— Попалась, бандитка!.. Будешь знать, как окна бить!..

Николай Александрович — человек опасный, и всегда лучше от него подальше… Но приходится заступаться за дочь:

— Вы что это, Николай Александрович?.. Всех выловили, так теперь на детей бросаетесь?..

И тут Ольга Никаноровна цап! И оторвала от него свою Тайку.

Тайка норовит спрятаться за маму, а у самой слезы кап да кап. А старый черт все равно наступает:.

— Я не говорю, что сама… Но — научили, подвигнули… На богопротивное дело подсудобили…

— Куда подвигнули?

— Окна бить!

И ходят вокруг Ольги Никаноровны, вертятся, как карусель: Тайка от него, а он за ней.

— Какие окна?.. Бог с вами!..

— Мои окна!.. В собственном дому выхлестала, бандитка!.. Но бог все видит через добрых людей!..

И обращается к черной женщине, которая его привела:

— Эта девчонка-то?..

— Она самая!.. В белых горошках!.. От самого дома за ней слежу!..

Поднялся страшный шум. На шум выскочил уже полураздевшийся Тайкин отец. Вернулась со второго этажа важная хозяйка дома. Подошла тетя. Подскочил и Мишка — ему до всего дело.

Тайкин отец даже стал кричать на старого черта:

— Какие стекла?.. Дочь весь вечер с нами, в лото играла.

— Да-да, Николай Александрович! Девочка весь вечер с нами играла, — важно подтвердила хозяйка дома.

А та черная женщина — платок черный, платье черное и голос тоже как будто черный — снова шепчет старому черту черным шепотом:

— Она самая! В белых горошинах!..

— Цыц! — рявкнул не своим голосом Тайкин отец. И черная женщина сразу бочком-бочком к калитке и исчезла.

Старый черт стал соображать вслух:

— Ежели не она, значит — он!

И показывает при этом на Тольку. И еще добавляет:

— Я не раз