Книга Книжные магазины & костяная пыль - Трэвис Болдри

глоток. Суховатый привкус на ее языке, казалось, превратился в сотню различных травяных ароматов, за которыми последовала волна тепла, разлившаяся по всему телу. — Что это? — спросила она.

— Джин, — ответила кондитерша, отпивая из своего бокала. — Пахнет как зима. На вкус как лето.

Они дружно выпили, и тепло джина вытеснило прохладу тенистой бухты. Вив представила, как он медленно согревает каждую клеточку ее тела, словно горячая вода, налитая в холодную. Она почувствовала себя такой раскованной и легкой, какой не была уже давно.

Она смотрела на Мэйли, пока ликер сглаживал все грани. На голые колени дворф под подоткнутыми юбками. На мягкую полоску кожи у ее шеи, которая заставила Вив вспомнить о Ра́ли и Лине в морской пещере и о том, каково бы было скользнуть пальцами под ткань и провести по ключице Мэйли.

Теперь ее щеки покраснели не от джина.

Затем она заметила, что на нее смотрят, и покраснела еще сильнее.

— Итак, — сказала она, прочищая горло. Она устроилась поудобнее и прислонилась спиной к корме. Лодка слегка накренилась в этом направлении, но не опасно. — Ты сказала, что уже много лет не ходишь по дорогам с наемниками. У тебя все еще лежит эта булава?

Мэйли лениво потягивала свой второй стакан джина, и уголок ее рта приподнялся:

— В коробке наверху. Не смогла от нее избавиться.

— Значит ты могла бы вернуться.

— Не. Я никогда не вернусь. Но то, что я завязала, не значит, что я должна забыть, верно? Иногда я могу быть немного сентиментальной.

— Ладно. Итак, расскажи мне о приятном воспоминании. О чем ты скучаешь. Очевидно, не по сну на корнях и подгоревшем печенье.

— Из-за тебя я чувствую себя старой, — сказала Мэйли, взмахнув бокалом. — Ты младенец-наемница.

Вив рассмеялась, а Мэйли взболтала остатки своего напитка, задумчиво поджав губы. После нескольких долгих мгновений она сказала:

— Эта девушка-гоблин. Рыжие волосы, острые зубы и все такое.

Она снова замолчала, и Вив уже собиралась настаивать на продолжении, когда дворф продолжила сама:

— В любом случае, мы были к югу от Кардуса. Был один бандит, Восс, доставлявший много хлопот, и мы в основном находились в одном маленьком подобии деревушки, пытаясь выследить его и получить награду. Мы разбили лагерь с одной стороны небольшого холма, с другой — река, сейчас утро и я беру сковородки, чтобы вымыть их в воде.

— Печенье подгорело? — спросила Вив, улыбаясь.

— Кто тебе сказал? В любом случае, река там довольно широкая, но по краям мелкая, по всему берегу кусты, а на воде стелется утренний туман. И я скебу эту сковородку песком. Потом что-то подсказывает мне поднять глаза, и когда я поднимаю их, то вижу на другом берегу ее.

— Девушку-гоблин?

— Ага. И я могу сказать, что она из банды Восса. У них были красные повязки на рукавах. Очень глупо. И она чистит сковородку.

Вив расхохоталась.

— Она одновременно со мной поднимает глаза, и мы обе сидим на корточках, мокрые по локти, и чистим сковородки после готовки. Восс, должно быть, был за следующим холмом, достаточно далеко, не докричаться. И мы просто сидим там. Посередине река слишком широкая и глубокая. Мы никак не сможем перебраться на другой берег. На многие мили вверх и вниз по течению нет моста, а у нас нет лошадей.

Вив смотрела на нее из-под полуприкрытых век, тепло и удовлетворенно:

— И что произошло дальше?

— Мы смотрели друг на друга, наверное, с минуту, которая не показалось долгой, хотя и была. А потом, как если бы мы обе договорились, мы просто вернулись к мытью наших сковородок.

Последовала еще одна долгая пауза, во время которой Вив изучала лицо Мэйли и ее задумчивое выражение.

— Думаю, именно тогда я и поняла, что с меня хватит, — сказала Мэйли. — Но этот момент я бы ни на что не променяла. Я до сих пор вижу ее лицо.

Вив чуть было не спросила, видела ли Мэйли гоблин снова — возможно, когда они догнали банду Восса. Была ли их кампания успешной? Она поймала себя на том, что спрашивает себя, как дальше сложилась судьба этой гоблин.

Но, в конце концов, она решила не задавать этот вопрос.

18

По мере того как нога Вив исцелялась, она начала постепенно восстанавливать свою выносливость. Она чувствовала, что ее тело быстро становится мягким и медленным, и это было для нее источником настоящего беспокойства — будь она проклята, если и дальше будет пренебрегать тренировками. Она продолжала тренироваться с мечом за Окунем, но также совершала все более и более длительные походы в холмы за Мраком. Она была осторожна и давила ровно настолько, насколько позволяли заживающие раны, но она была методична и настойчива, и мысли о мужчине в сером укрепляли ее решимость.

Теперь, впервые, она собиралась подняться на вершину обрыва, с которого открывался вид на город, на тот мыс с маленькими постройками, которые она не смогла разглядеть, когда впервые их увидела. Песчаная дорожка вилась вдоль ряда бугорков, поросших высокой травой, зарослями чертополоха с ярко-фиолетовыми цветами и гнущимися на ветру низкорослыми деревьями.

При ходьбе Вив переносила значительную часть своего веса на восстанавливающуюся ногу, и, хотя боль была неприятной, она не шла ни в какое сравнение с теми острыми приступами, которые она испытывала всего несколько дней назад. Она продолжала передвигаться с помощью посоха, но опиралась на него все меньше и меньше.

Рубашка от пота прилипла к спине, и она заколола волосы повыше — получилась копна темных локонов, — чтобы легкий бриз охлаждал плечи.

Она планировала отправиться в путешествие одна, но из этого ничего не вышло. Галлине даже не приходилось прилагать усилий, чтобы не отстать от Вив, так как та шла небольшими шагами.

— Неплохой вид, — сказала Галлина, прикрывая глаза от солнца. Рукава у нее были закатаны, ботинки болтались на плече, подвешенные на шнурках, ноги босые, в песке.

Звон колокола, эхом разнесшийся по бухте, казался невероятно далеким. Полдень уже миновал, небо было ровным и ясным, утренний туман давно рассеялся, и весь Мрак, казалось, дремал от жары. Шхуна прикорнула у причала, как будто была слишком измучена, чтобы плыть. Отдаленный шум волн превратился в ничто.

Вив берегла дыхание и продолжала двигаться. Наконец-то у нее хватило здравого смысла придумать другое решение для ношения сабли. Ножны были перекинуты наискось через спину, чтобы не мешать ходьбе.

Когда они поднялись на вершину утеса, она остановилась, чтобы осмотреть вершину холма. Ее нога дрожала, но держалась. Боль от горящих мышц была даже приятной, хотя болезненная пульсация от глубокой раны никуда не делась.

— Это кладбище, —