Книга Грехи святого - Белла Джей

желая увидеть наслаждение, которое владело ею. Медленно и ритмично я вводил и выводил палец из нее, не входя так глубоко, как я знал, ей было нужно. С каждым движением ее киска плакала от возбуждения, и я не мог остановить себя от облизывания этих набухших губ, проводя кончиком языка по ее клитору, прежде чем крепко засосать его в рот.

Ее бедра затряслись, а ноги задрожали. Она наклонилась вперед, опираясь на мои плечи, а я обхватил ее бедро, которое лежало на моем плече.

— Я хочу, чтобы ты кончила на мой язык, Segreto. И я хочу, чтобы весь Нью-Йорк услышал тебя.

Я зарылся лицом между ее ног и стал лакомиться ее киской, как будто это была моя последняя чертова еда. Мой язык гладил, лизал, дразнил ее, а я вводил пальцы быстрее и глубже. Ее бедра двигались с потребностью трахаться, и я позволил ей это. Я позволил ей трахать мой рот, позволил ей прижимать свой клитор к моему языку. Ее руки обхватили мой затылок, и я почувствовал ее несдержанность, когда она притянула меня ближе, заставляя трахать ее языком сильнее. Каблук ее туфли все глубже вдавливался в мой позвоночник, и мой член жаждал занять место моего языка.

— Святой, — задыхалась она, — я сейчас кончу.

Мои пальцы впились в ее бедро, и мне пришлось бороться с желанием еще немного помучить ее тело. Садист во мне хотел играть с ней, лишать ее удовольствия, которого она так отчаянно желала, пока ее тело не превратится для меня в сплошное месиво. Но я поклялся не быть эгоистичным ублюдком, которым я был, не сегодня, поэтому я дал ей то, что ей было нужно, чтобы окончательно переступить через край. Я сосал ее клитор и работал с ее киской, пока она трахала мое чертово лицо с такой яростью, какой я никогда раньше от нее не видел. Ее тело содрогалось, когда ее кульминация хлынула на мой язык, и вкус ее оргазма взорвался у меня во рту.

Я пронес ее через все это, убедившись, что выжал из ее тела все до последней капли удовольствия.

Ее руки расслабились, и она склонилась надо мной, ее дыхание стало учащенным и затрудненным. Твердой рукой я снял ее ногу со своего плеча. Было видно, что у нее не осталось сил, когда она рухнула в мои объятия. Прядка локона коснулась ее щеки, и я спрятал его за ухо, изучая ее и наслаждаясь ее красотой.

— Ты восхитительна, — прошептал я в благоговении, оценив тот факт, что ее красота принадлежит мне, и никому другому.

Ее лучистые глаза распахнулись, и я улыбнулся, расстегивая рубашку.

— Ляг на спину, Мила. И раздвинь для меня бедра.

15

МИЛА

Я была загипнотизирована и совершенно околдована. Мое тело пылало, и наслаждение застыло в моих венах. Прохладный ветерок целовал мою разгоряченную плоть, а кожа жаждала его ощущений. Я только что разрывалась на части от его языка между моих ног, но мои обостренные чувства все еще осознавали, как сильно я жажду большего. Сколько бы оргазмов он ни подарил мне рукой или ртом, я получала полное удовлетворение, только когда он двигался внутри меня.

Он устроился между моих ног, его тело было теплым и гладким, а твердый член плотно прижимался к моему входу. Голубые глаза его ожили под ночным небом.

— Обещай мне, что бы ни случилось, как бы сильно я ни облажался, ты никогда не будешь сомневаться в моей любви к тебе.

— Не облажайся, — поддразнила я, проводя пальцами по его волосам, пока он смотрел на меня сверху вниз.

— Я никогда не притворялся с тобой, Мила. Я жесткий человек, и отсутствие сострадания — мое благословение и мое проклятие. — Он провел рукой по моей щеке, и его взгляд стал серьезным. — Но с тобой я другой. Я чувствую себя по-другому. — Он нежно поцеловал меня в губы. — Я хочу быть другим. Но всегда будет часть меня, которая связана с тьмой. Часть меня, которая никогда не будет хорошей. Ты сможешь с этим жить?

Я провела кончиками пальцев по его шее, любуясь безупречной кожей и широкими плечами.

— Если бы ты спросил меня об этом вчера вечером, я бы ответил "нет". — Я заглянула в океан его глаз. — Но после сегодняшнего дня… после того, как я успела переварить то, что ты сделал, убедившись, что мучители моего детства больше никогда никому не причинят вреда, — я обвила руками его шею, — я поняла, что темнота — это то, чего я жажду больше всего. Ты не представляешь, сколько раз я думала о том, чтобы вонзить нож в их сердца, представляла, как будут выглядеть мои руки, омытые их кровью. Ты дал мне это, Святой. Ты дал мне то, что мне было нужно, и теперь… теперь я доверяю тебе, в том, что ты всегда знаешь, что мне нужно. — Я улыбнулась и потянулась между нами к животу. — То, что нужно нам.

Он поцеловал меня.

Он целовал меня так, словно искал свой последний вздох. Это был такой поцелуй, который проникал в душу. Поцелуй, который нес в себе все, что он чувствовал, вливая это в меня, позволяя мне чувствовать то же, что и он. Он был жестким и отчаянным, но в то же время чистым и ласковым. Наши языки танцевали в своем собственном ритме под песню любви душ из двух разных миров, теперь объединенных в один. Вокруг нас были только мы и звезды, а магия ночи окутывала нас романтикой.

Святой зашевелился, и я закрыла глаза, когда он погрузился в меня.

— Если бы у меня было одно желание, я бы хотел, чтобы ты увидела себя моими глазами прямо сейчас, — прошептал он. — Ты прекрасна, Мила. Но самое главное, — он коснулся моей щеки, и я открыла глаза, — ты моя.

Медленно и уверенно он входил и выходил из меня, и я чувствовала его каждой косточкой своего тела. Все те разы, когда мы были вместе, это было неописуемо. Но это… это было по-другому. Мощным. Как будто впервые наши души слились воедино. Это было больше, чем просто желание. Больше, чем удовольствие. Это было новое начало… очищение от всего уродливого, что прилипло к нам с первого взгляда друг на друга. Все плохие воспоминания стирались, когда наши тела сплетались друг с другом, вся боль уходила с каждым поцелуем, с каждым прикосновением. Это был застывший момент времени,