Книга Игра начинается - Дэвид Джексон

Так больше продолжаться не может. Слишком больно. Я вижу твою радость, и она рвет меня изнутри.

Жаль, что мы не можем поговорить с глазу на глаз, поэтому я чувствую себя трусом. Наверняка ты станешь меня отговаривать от задуманного шага. Может быть, у тебя даже получится. Но лишь на время. Потом станет только хуже, и рано или поздно мне придется положить этому конец.

Прости, что так вышло. Ты заслуживаешь лучшего. Ты должна быть счастлива. Но без меня. Надеюсь, ты поймешь.

С любовью, Джереми

Броган принялся изучать другие записки, оказавшиеся газетными вырезками. В одной из них была фотография Джереми – его лицо крупным планом под заголовком «Трагическая гибель туриста на побережье Уэльса».

Полиция Дайфд-Поуис установила личность погибшего, чье тело было обнаружено в минувший вторник на скалах под прибрежной тропой неподалеку от Сент-Дэвидса в Пемброкшире на юге Уэльса.

Им оказался Джереми Доусбрук, двадцатисемилетний школьный учитель из Ноттингема, который снимал неподалеку коттедж со своей невестой Колетт Лэмб. Рано утром он вышел на прогулку, но так и не вернулся. Мисс Лэмб обнаружила на каминной полке предсмертную записку и заявила о пропаже жениха. Полиция и прибрежные спасательные службы начали поиски и через несколько часов после объявления тревоги обнаружили на берегу тело мистера Доусбрука.

Туристическая тропа Пемброкшира практически по всей длине не имеет ограждений со стороны обрыва. В полиции заявили, что нет никаких причин видеть в случившемся злой умысел.

Броган просмотрел и другие вырезки, опубликованные уже позднее. В них коллеги и ученики Джереми спешили выразить свою скорбь, нахваливая того на все лады. В одной заметке прозвучала интересная цитата:

Улики, собранные в ходе следствия, включали в себя предсмертную записку, найденную в коттедже, где мистер Доусбрук отдыхал вместе с мисс Лэмб, и результаты токсикологической экспертизы, согласно которым в крови покойного было обнаружено большое количество антидепрессантов. Коронер из Пемброкшира, Герейнт Оуэнс, вынес вердикт о смерти в результате суицида.

Броган снова взглянул на газетную фотографию. Наверное, это один из последних снимков, может быть, даже сделанный самой Колетт. Теперь, когда Броган знал всю историю, ему казалось, что он видит в глазах Джереми тень. Можно было запросто представить, как этот человек теряет вкус к жизни. Броган не раз замечал подобные взгляды: когда люди, увидев перед собой мир, лишенный боли, смиряются со своей участью и покорно ждут неизбежного.

На кой она хранит весь этот хлам?

А почему бы и нет? Эти фотографии – все, что от него осталось.

Допустим. Но воспоминания так себе, согласись? И одному богу известно, что об этом думает Мартин.

Наверное, поэтому Колетт и держит свои сувениры под замком. Может быть, он даже не знает, что в шкатулке.

Думаешь? Потому что если так…

Да. Именно об этом я и думаю.

Среда, 12 июня, 17:45

Броган ждал вечера с нетерпением.

Ему хотелось снова почувствовать вчерашнее напряжение между Фейрбрайтами. Увидеть гордо расправленные плечи, услышать пустые разговоры ни о чем. Это было восхитительно!

Его ждал очередной сюрприз. Все вышло совсем не так, как он рассчитывал.

Стрелки на часах перевалили за шесть. Потом за семь. За восемь. А хозяев до сих пор не было дома.

Броган начинал злиться. Закипать от ярости.

Где их носит?

Мне-то откуда знать?

Они меня бесят. Я им еще устрою!

Брогану приходилось не раз покидать свой пост, чтобы походить по тесному чердаку и немного размять мышцы. Не хватало еще, чтобы его скрутила судорога, когда внизу начнется самое интересное.

Хотя, видимо, все шло к тому, что нынешний вечер опять закончится фиаско.

Ну что за хрень, а? Может, спустимся?

Зачем? Рано или поздно они вернутся. Куда денутся-то?

Наконец снизу донесся шум.

К дому подъехала машина. Судя по реву мотора, колымага Мартина. Хлопнула дверь. Раздались голоса. Смех.

Постойте-ка, смех? Фейрбрайты что, смеются? С какой такой радости?!

У Брогана все сжалось внутри.

Да ладно… Не могли они так быстро помириться!

Однако в отдалении по-прежнему слышались голоса, и хотя Броган не мог разобрать слов, разговор, видимо, был легким: полным тепла, нежности и всяких розовых соплей, которые он терпеть не мог.

Что хуже всего, Фейрбрайты смеялись. С каждым новым раскатом смеха, доносившимся снизу, Брогана будто с размаху пинали в живот.

Я же говорил, что надо спуститься. Давай уже заканчивать игры, а? Они все испортили. Сидят теперь, смеются над тобой…

Вдруг стало тихо.

Броган приложил ухо к дыре.

Не слышно ни звука.

Он затаил дыхание. Попытался представить, что там происходит…

А потом смех раздался снова. Все громче и громче, потому что…

Фейрбрайты поднимались по лестнице!

При этом хихикали не переставая. Хрипло, страстно, жарко. Броган припал к глазку. Увидел все в мельчайших деталях.

Увидел, как распахнулась дверь. Парочка, пошатываясь, ввалилась в комнату, еле стоя на ногах, явно под парами алкоголя, хотя Мартин только что был за рулем. Они прильнули друг к другу, жадно целуясь, застонали, закружились в танце, неуклюже двигаясь в сторону кровати. Потянулись к пуговицам, молниям, застежкам, срывая друг с друга одежду. Два обнаженных тела упали на матрас, и тот удивленно скрипнул.

Броган все сильнее таращил глаза. Он видел возбуждение, азарт, страсть, похоть. Слышал шлепки и влажное чавканье, стоны, сдавленные крики, грязные ругательства и мольбы. Ритм то замедлялся, то становился быстрее; страсть нарастала, ища разрядки; сменялись позы… В последний миг Броган напрягся; жар внизу достиг точки кипения, и мир взорвался, содрогаясь в безумии.

Мартин перекатился на спину, жадно втягивая в себя воздух, будто никогда уже не отдышится. Броган наконец сумел разглядеть женщину под ним.

Та буквально светилась. Щеки, тело, глаза – под взглядом Брогана они так и сияли.

Он беззвучно прошептал ее имя:

– Ну, здравствуй, Габриэль.

Среда, 12 июня, 21:26

Броган улыбался во весь рот. Изумительно! Вот так поворот сюжета – просто сказка!

Габриэль…

Она, к слову, оказалась шикарной на вид. Разлеглась прямиком под Броганом, демонстрируя ему все свои пышные изгибы, от которых было не оторвать глаз. И плевать на всю ее вульгарность – оно того стоит!