Книга Моя чужая. Книга 2 - Ольга Гринвэлл

Артём сел на кровати. Сон как рукой сняло.

— Не увидится. Оля едет на дачу. Сегодня же. А я сам зайду к нашей соседке попозже.

Нажав кнопку отбоя, Артём некоторое время сидел, наморщив лоб и глядя в стену перед собой. Нет, Олька не должна видеться с матерью Никиты. Еще не хватало ворошить прошлое и вынимать скелеты из шкафа. Ему слишком дорого обошлись воспоминания жены о Никитосе.

Глава 26

После того как в квартире было прибрано, все нужные вещи упакованы, Маруся испекла простенькие печенья из остатков муки и сахара. Не хотелось идти в гости с пустыми руками.

С соседкой, мамой Оли, Маруся столкнулась на лестнице. Та удивилась, долго охала, ахала, а затем пригласила в гости.

И вот с круглым блюдом, наполненным печенюшками, Маруся уже стояла у двери.

Гостеприимная хозяйка накрыла стол, постелив накрахмаленную скатерть. Достала чашки с блюдцами из припасенного для особенных гостей сервиза.

— Марусенька, как же я рада вас видеть! Так нежданно, негаданно!

— Сама не ожидала. Приятно, хоть и всего на несколько дней.

— Как жаль, что Никитушка не приехал. Как он там?

Марусе было приятно говорить о сыне:

— Он закончил колледж, работает. У него все замечательно.

— Наверняка от девушек отбоя нет? Парень он видный. — Елена Викторовна подлила соседке еще чай. — Пейте, пейте, уважаемая.

Маруся отхлебнула крепко заваренный чай, зажмурилась от удовольствия.

— Девушки и правда за ним увиваются.

— Жениться еще не собрался?

Женщина пожала плечами:

— Кто его знает? Молодёжь сейчас мало что рассказывает родителям. Ну а как Олюшка? Так хочется с ней повидаться.

— Ох, дочка в отпуске сейчас, на море.

— С Тёмкой?

— Нет, одна. У Артёма много работы, он же теперь главный врач частной клиники.

— Значит, у них все замечательно?

— Они отличная пара, душа в душу. Оля так не хотела ехать в отпуск одна. Не разлей вода.

— Я очень рада за них, — Маруся улыбнулась. — Обязательно расскажу Никите. Знаю, что он обрадуется.

Она поднялась из-за стола.

— Куда же вы? Посидите еще.

— Ну что вы, мне пора собираться. Послезавтра вылетаю обратно. Жаль, что не довелось повстречаться с Олечкой.

Оля

Круиз мне понравился. Почти. Если бы не одно «но». Все было великолепно — прекрасное обслуживание, развлекательные шоу, первоклассная еда. Одним словом — роскошь. Только мой муж расстраивал меня, а порой здорово злил.

Каждый вечер Артём проводил в баре, напиваясь до чёртиков. Иногда я оставалась с ним, безуспешно пытаясь остановить, но чаще всего удалялась в свою каюту и, лежа на кровати, мрачно глядела в потолок. Знала, что едва Артем ввалится в номер, снова начнутся попреки и оскорбления. Если бы мы не находились посередине океана, я бы давно уже ушла, но приходилось терпеть.

Единственном плюсом было то, что в таком состоянии он не мог заниматься сексом. Еле забирался в кровать и тут же проваливался в пьяный сон. А утром, мучаясь от головной боли, сразу отправлялся в бар.

Предоставленная самой себе, я прекрасно себя чувствовала — гуляла по палубе, плавала в бассейне, загорала. У меня появились друзья, с которыми было интересно проводить время. Мы ходили вместе на концерты, в казино. Впервые за долгое время я почувствовала себя уверенной и более решительной.

По окончании путешествия мы обменялись телефонами и решили, что обязательно будем держать связь: все они — четыре парня и две девчонки, жили в Москве.

Никита

Я с нетерпением ждал звонка от мамы — она обещала позвонить, как только увидится с Олей. Уже прошла неделя, а новостей не было, и меня это изводило. Сам не знал почему. Лёлька вышла замуж и наверняка счастлива с Тёмычем, вполне возможно, у них уже есть дети. Мне было интересно знать о ней все, вплоть до того, что она ела на завтрак, обед и ужин. Я скучал по ней так, как заключенный в темнице скучает по лучам солнца. Сердце рвалось туда, в Москву, но я знал, что дороги назад нет.

В дверь поскреблись. Надия, бывшая наложница, спасенная из объятого гражданской войной Йемена. Она теперь работала у Заида-аль-Закира. Он хотел ее отправить в Канаду, но молодая красотка наотрез отказалась. Я подозревал, что причиной этого был я. Едва нас представили друг другу, она больше не отводила от меня глаз. Я постоянно натыкался на тепло-шоколадный взгляд этой красивой девушки. Вот и сейчас я открыл дверь — она, робко глядя исподлобья, стояла на пороге.

— Здравствуй, — не торопился впускать ее. Мне не нужны лишние заботы, связанные с девичьими переживаниями. Да и просто не был готов ни к каким отношениям. Того раза в сауне Заида-аль-Закира хватило надолго, и после этого я спокойно продолжал пользоваться рукой. Только думал не о восточных красавицах, а об обыкновенной, хотя нет, необыкновенной светловолосой русской девушке.

— Нияз, я принесла тебе свежее белье. Позволь перестелить твою постель.

— Ну… хорошо, — я позволил ей пройти в спальню, а сам подошел к письменному столу, открыл ноутбук.

В зеркале, висевшем над столом, видел, как Надия ловко встяхивает простыни, снимает наволочки с подушек и натягивает новые. Девушка скинула хиджаб, утерла капельки пота на лбу. Длинные густые волосы теперь свободно спадали на ее спину и плечи.

Досадливо поморщился — что она творит? Женщинам арабского мира непозволительно находиться без головного убора в присутствии постороннего мужчины. Не дай бог кто-нибудь увидит.

Я слегка кашлянул, давая понять Надии, что не одобряю ее поведение, и сосредоточился на мониторе.

Ее ладони скользнули по моему торсу, сминая дишдашу. Тихий вздох позади, горячее дыхание.

— Что ты делаешь, Надия?

— Нияз, я хочу быть твоей.

— Не надо, пожалуйста, — несмотря на то, что я совершенно не хотел ее, моё изголодавшееся тело сыграло со мной злую шутку — член остервенело отозвался, закаменев. Стиснув зубы, я попытался оторвать шаловливые пальчики девушки, уже приближавшееся к заветной цели. Этого мне еще не хватало.

Я только начал здесь работать, совершенно не хотелось быть замеченным во флирте с восточной женщиной.

— Перестань, Надия, нас могут увидеть.

— Нияз, — прошептала она. — Я закрыла дверь на замок. Никто не видел, как я шла к тебе. Не бойся.

— Нет, — все-таки набрался сил, оттолкнул ее от себя. Черт побери! Сумасшедшая. — Сколько тебе лет?

— Я уже взрослая, — она упрямо смотрела на меня исподлобья. — Мне семнадцать.

Я выдохнул. Взрослая. Слышал, что девочку насильно принуждали заниматься сексом еще в двенадцать лет — в Йемене это распространено. Хвала Аллаху, Иисусу и Заид-аль-Закиру, что ее спасли и вывезли из этой ужасной страны с жесткими шариатскими законами, в которой даже не гнушались делать женщинам обрезание. Я искренне сочувствовал Надие, но мне не хотелось из-за нее влипать в неприятности.