Книга Мужчины, которых мы выбираем - Евгения Перова

Днем это был папа, как папа: хозяйственный, заботливый, любящий. Он сам убирался в квартире, сам готовил, покупал дочке наряды, игрушки и книги, помогал с уроками. Когда Светка укладывалась спать, отец приходил, садился на край постели, целовал в лоб и желал спокойной ночи, потом уходил к себе, и тогда Светка вздыхала с облегчением. А иногда не уходил. Или будил ее посреди ночи, ложась рядом.

Это случалось не каждую ночь: он мог продержаться и пару месяцев. Тогда Светка начинала думать, что все прошло, и оживала. И чем дольше тянулся период воздержания, тем больнее было возвращение папы к прежним привычкам. О том, чтобы рассказать кому-нибудь, Светка не могла и подумать! Отцовские наставления она за эти годы выучила наизусть: «Ничего страшного не происходит, просто папа очень сильно любит свою девочку. Это наша с тобой тайна, никто не должен ничего знать, люди не смогут понять правильно, а только осудят и обольют грязью. Папа этого допустить никак не может, потому что его девочка самая чистая и нежная, самая красивая и любимая. А люди станут говорить, что девочка плохая и грязная и сама во всем виновата. Потому что люди тупые и злые».

И Светка верила. В десять лет верила, в двенадцать, а в четырнадцать – перестала. Но кому она могла пожаловаться? И как вообще о таком можно рассказывать?! Стыдно! Она давно уже знала, что люди не только осудят отца, но и посадят. И что она будет делать одна? Как жить? Когда все станут тыкать в нее пальцами и говорить всякие гадости? И спрашивать, почему она позволяла такое с собой вытворять? И ей придется оправдываться, а если будет суд, ей придется перед чужими людьми рассказывать обо всех ночных тайнах! Об этом даже думать было страшно.

Поэтому она стала потихоньку сопротивляться. Когда отец начинал приставать с нежностями, Светка говорила, что устала, голова болит, завтра контрольная. Иногда это помогало, иногда – нет. Отец не принуждал ее силой, он упрашивал, старался разжалобить, даже плакал, просил пожалеть его, такого одинокого и несчастного: «Ты – мой свет в окошке, моя любимая девочка, мое солнышко!» И Светка уступала, а потом плакала до утра, уткнувшись в подушку.

Потом ее осенило, и она приделала задвижку на свою дверь – инструменты все были, и задвижка нашлась. Услышав, как отец дергает запертую дверь, Светка перестала дышать. Но он подергал и отошел, а утром не сказал ни слова. Но когда Светка вернулась из школы, задвижка была снята. Так началась между ними война: дочь изобретала все новые запоры, отец их удалял, а потом догадался и просто снял дверь с петель. Побледнев, смотрела Светлана на прислоненную к стене дверь: поставить ее обратно она не смогла бы ни за что. В эту ночь она ушла спать в ванную. Постелила одеяло и улеглась. В ванной было душно, противно пахло каким-то очищающим средством, так что к утру у нее разболелась голова. Отец ждал ее с завтраком, словно ничего не случилось, и Светка подумала, что ничто не помешает ему снять с петель и эту дверь. Кусок не лез ей в горло, а отец все хлопотал:

– Что ж ты не кушаешь, Светочка? Сырнички тепленькие, я только пожарил. Хочешь абрикосового джема? Я вчера купил! Или, может быть, бутербродик сделать? Докторская колбаска свежая, хорошая, без сои и ГМО…

– Ты можешь снять все двери в квартире, – тихо сказала Света, глядя на румяный сырник у себя на тарелке. – Но я больше не хочу ничего такого делать. Ты понял? Не хочу и не буду. Ты знаешь, что это плохо.

Она подняла голову и взглянула на отца. Родной, нелепый, толстенький и лысенький, в цветастом фартучке с оборкой, он стоял, прижав к груди руку с нацепленной прихваткой-рукавицей, а его глаза за круглыми стеклами очков были полны слез. Света зажмурилась. Он тут же обнял ее за плечи и забормотал привычные утешения и оправдания, но Светка вырвалась и убежала в свою комнату. Отец пошел за ней:

– Хорошо, хорошо, дорогая моя, только не плачь! Я больше не буду! Прости меня!

Он все говорил и говорил что-то жалкое и неубедительное, но Светка не слушала – оделась и ушла в школу, а когда вернулась, оказалось, что отец поставил дверь на место. Но защелку не вернул. Ужинали они в полном молчании. Перед сном отец, как всегда, поцеловал Свету в лоб и сказал: «Спи спокойно». Светлана не спала всю ночь, но он сдержал слово. Постепенно она расслабилась и поверила, что отец исправился, но однажды проснулась в четыре утра от того, что отец гладил ее плечи. Света шарахнулась, но деться ей было некуда, отец сидел слишком близко.

– Папа, не надо, – попросила Света. – Ты же обещал!

– Девочка моя, ты такая красивая, такая нежная, такая добрая, а мне одиноко, мне страшно, только ты меня спасаешь, только ты…

Он бормотал, как в горячке, и все сильнее сжимал Светкины плечи. Она стала отбиваться, но у отца словно прибавилось сил, и как Света ни сопротивлялась, он взял ее силой. По-настоящему, как мужчина женщину. Это было впервые. Закончив, он встал, растерянно глядя на растерзанную дочь, – словно не понимал, что произошло. Светка посмотрела на его пухлый живот и волосатые коленки, и ее вырвало прямо ему под ноги. Она долго отмывалась в душе, потом оделась, собрала портфель. Сегодня было воскресенье, и Света решила, что просто погуляет по улицам и подумает, как жить дальше. А потом пойдет к Юке.

– Куда ты собралась? – спросил отец. Света коротко на него взглянула: ей показалось, что это совершенно чужой человек.

– Не знаю, – голос ее предательски дрогнул. – Просто погулять.

– В пять утра?

– Я не могу находиться рядом с тобой.

– Доченька, клянусь, больше никогда! Только не уходи сейчас, умоляю!

– Ты уже обещал один раз.

– Теперь все будет по-другому, честное слово! Я же люблю тебя! Больше жизни…

– Какая это любовь?! – закричала Света. – Это мерзость! Я тебя ненавижу! Ненавижу! Думаешь, мне нравилось все это?! Да я задыхалась от отвращения! Меня рвало в ванной! Ты отвратителен! Как ты можешь учить детей?! Ты ко всем девочкам приставал или только ко мне? Тебя же надо изолировать, в тюрьму посадить!

– Светочка, ну что ты такое говоришь, маленькая…

– Я не маленькая. Мне четырнадцать лет. А ты меня сейчас изнасиловал. И я не стану это больше терпеть ни минуты. Ты мне больше не отец. И никогда им не был. Прощай, я не вернусь.

– Светочка… Прости…

– Зачем, зачем мама умерла?! Лучше бы ты умер!

Зое Афанасьевне постепенно удалось успокоить Светлану, и та задремала на диване, укрытая пледом. Юлю, впервые столкнувшуюся с подобной мерзостью, всю трясло, и Зоя Афанасьевна принялась утешать и ее.

– Я не понимаю! – дрожащим голосом говорила Юка, а ее карие глаза казались черными от волнения. – Я не понимаю, почему она терпела так долго?! Почему мне не рассказала? Почему вообще позволяла ему…

– Детка, ты только не задавай эти вопросы Светлане, хорошо? А я постараюсь тебе объяснить.

Но как ни старалась мать, Юка так и осталась в недоумении. Ей казалось, что, окажись она сама в такой ситуации… Да нет, она просто не могла попасть в такую ситуацию! Чтобы ее папа вдруг так повел себя – да никогда! Нет, Светкин отец точно больной на всю голову. А ведь такой приличный с виду. И уроки у него интересные. Это ж с его подачи они со Светкой сочинили страну Юкландию! Кто бы мог подумать…