Книга Цена твоей ошибки - Каролина Бехтерева

— Кристина Викторовна, дышите… Всё, более менее хорошо. Показатели приходят в норму, но нам предстоит сделать ряд анализов и понять, каковы будут последствия такой длительной остановки сердца.

— А… а что может быть?

— Пока сложно сказать. В первую очередь нужно проверить жизнедеятельность мозга. Необходимо понять, не перешагнули ли мы ту критичную черту по времени, которое мозг оставался без кислорода. А все остальное уже не так страшно. Сейчас ему делают кардиограмму, что бы проверить работу сердца. Затем повезут на КТ, потом остальные анализы.

— Но… все же будет хорошо, да? — С надеждой посмотрела на мужчину.

— Кристина, поймите, я ничего не могу обещать… Я ведь не Бог. Каждый организм — это индивидуальный случай. То, что у одного пациента не возникает последствий с одним временным рубежом, для второго подобное может быть безвозвратно губительным.

— А если всё-таки что-то не так? Если что-то с мозгом?

— Если случай Тимура исключение… нет смысла дальше поддерживать его жизнедеятельность. В таком случае аппараты отключаются.

— Я НЕ ПОЗВОЛЮ!!!

— Однажды, Вы уже нам не позволили. Когда Вы, в свое время, настояли на том, чтобы не отключать аппарат искусственной вентиляции легких — мы пошли Вам на встречу.

— И я оказалась права! Разве нет? Спустя пару дней он задышал самостоятельно.

— Мы закрыли глаза на то, что Вы посторонний человек, и вписали Вас, как ближайшего родственника, достаточно рискуя, к слову. Но сейчас от Вас ничего не зависит. Если жизнедеятельность мозга отсутствует, мы будем вынуждены его отключить.

— НЕТ! И не советую со мной спорить! Я Вам не угрожаю, но предупредить обязана: если Вы, или кто либо из ваших подчиненных хоть попытаются притронуться к аппаратам — я камня на камне не оставлю от вашей богадельни. Вы проклянете тот день, когда в ваши головы пришла эта мысль. Я уничтожу каждого, кто хоть на метр попытается приблизиться к его палате. Помните: в тот момент, когда Вас посетит идея его отключить — это будет днем, когда вся Ваша карьера, жизнь, и существование, в целом, потеряют всякий смысл и закончатся в одночасье. Просто не забывайте, кто мой муж и отец. А еще лучше, не забывайте, кто я!

— И кто же Вы, Кристина Викторовна?

— Женщина, которая разорвет Вам глотку зубами, если Вы попытаетесь навредить её любимому мужчине.

Не знаю, что в ту секунду он увидел в моих глазах, но выражение его лица вмиг изменилось. Я не стала больше ничего ему говорить, развернулась и пошла в палату. Мне на встречу вышли девушки, толкая впереди себя какой-то аппарат.

Комната стала еще более угнетающей. По углам тени, будто сама смерть стоит и ждет, ждет, ждет…

Медленно подхожу к кровати, опускаюсь на край и пытаюсь дышать.

Прикасаюсь к его руке, и, не удержавшись, съезжаю с постели на пол.

— Господи! Я прошу тебя! Я тебя умоляю, пусть только очнется! Пусть откроет глаза! Позволь ему жить. — Целую ледяную ладонь, омывая её горячими слезами. — Тим… только не сдавайся, слышишь? Я ведь не смогу… не смогу без тебя…

Мне так больно… До хрипа голос сорвала, а не выплачусь.

Всё не может быть так. Не должно! Это не честно, не справедливо. У него впереди целая жизнь, а он уже второй раз в больнице, борется за право дышать.

Опять чувствую легкое касание к плечу:

— Извините… но нам нужно забрать его. — Я вскакиваю на ноги и заслоняю собой Тимура, пресекая любую попытку подойти к его постели.

— НЕТ! Вы никуда его не заберете!

Пожилая женщина тепло мне улыбается, подходит ближе и берет за руку.

— Милая, ему никто не навредит. Мы сделает анализы, и вернем его тебе. Если тебе так будет спокойней, можешь пойти с нами.

— Хорошо… простите… — тяжело вздыхая, и помогаю женщине справится с кроватью.

— А ты бойкая. — Озорно улыбается и подмигивает. — У меня сын, примерно его возрасте, — кивает в сторону Тимура, и ловко тащит тяжелую постель. — Хотела бы я, что бы у него была такая же девушка.

— Я не его девушка. — Она просительно смотрит на меня, переводит взгляд на обручальное кольцо, и делает очередное предположение: — Сестра?

Отрицательно помаю головой.

— А… кто тогда? — Женщина хмурится, потом кивает каким-то своим мыслям, и начинает подозрительно улыбаться, поглядывая в мою сторону.

Тимура обследовали 5 часов. Все это время я таскалась за врачами из кабинета в кабинет. Они недобро поглядывали в мою сторону, но возражать не решался никто.

Так прошла неделя. Я на автомате ездила домой, принимала душ, переодевалась, вливала в себя литрами кофе и возвращалась обратно. Дремала отрывками у его постели, и всегда держала за руку. Я верила… Верила, что он очнется. Откроет глаза, и я буду крепко сжимать его руку, что бы знал, что не один. Что его не бросили. Что за него боролись.

Глава 44

Алексей

— Хорошо, милая. Всё в порядке. — Кладу трубку, и устало откидываюсь на диван.

Этот Князев уже поперек горла стоит. И вроде сам не лезет, но в жизни Тины все вертится вокруг него.

Молчу, терплю, лишь бы она спокойна была. Слышу звонок в дверь и не спеша бреду открывать.

На пороге стоит хмурый тесть. Молча отступаю в сторону, приглашая пройти. Он переступает порог, и сразу выдает:

— Алексей, это сколько еще будет продолжаться? — Вздергиваю бровь, намекая, что мне бы уточнение не мешало, да и тон немного подкорректировать следует.

Он немного тушуется, но потом в той же манере спрашивает:

— Почему ты это позволяешь? Твоя жена изо дня в день приезжает в больницу к чужому мужику, а ты это позволяешь!

— Я со СВОЕЙ женой разберусь сам! Если это единственный вопрос, который заставил Вас почтить меня своим присутствием — не смею задерживать.

Виктор сверлит меня глазами, а потом стремительно покидает квартиру. Вот и вали. Мне еще твоих нравоучений не хватало.

Падаю на постель, и зарываюсь лицом в подушку. Неприятный осадок от разговора с тестем, всё же, остался. В чем-то он конечно и прав. Но пусть лучше она катается в эту чертову больницу, чем ходит по квартире живым трупом и от каждого телефонного звонка дергается. Вот очухается Князев, тогда и жена моя «вернется». Считайте меня слабаком, идиотом, да кем угодно. Но видеть её такой… Издеваться над ней морально какими-то запретами, ссориться на ровном месте и каждый день наблюдать, как она превращается в тень… Нет уж!

Глава 45

Тина

Сон, и без того беспокойный, нарушает какое-то движение. Продираю глаза, щурюсь от яркого ночника, и не могу понять, что меня потревожило. В палату никто не вошел, телефон молчит, но что-то упорно не дает покоя. Оглядываюсь по сторонам, как чувствую, что мою руку что-то сжимает. Опускаю взгляд, и слёзы моментально брызгают из глаз. Пальцы Тимура крепко держат мою ладонь. Я настолько привыкла за эти месяцы держать его за руку, что уже и не помню свою ладонь без его. Резко вскидываю голову и упираюсь в черные омуты. Они впились в меня… держат… не отпускают. А потом, что-то щелкает внутри. Я подрываюсь на ноги, намереваясь позвать врача, но только успеваю повернуться в сторону двери, и сделать маленький шаг, как меня резко дергают за руку, и я падаю в объятия. Делаю огромный вдох до боли родного запаха, и не могу сдержать слёз. Тимур крепко обнимает меня и его глубокое, тяжелое дыхание может спокойно соперничать с мои.