Книга Смерти нет - Елена Купцова

Володя только посмеивался.

— Вы бы заходили по-соседски, — не отставала она. — У пас бывает весело.

Как именно у них бывает, Басаргин отлично знал, поскольку их комната находилась как раз через стену от Суржанских и они частенько не могли заснуть от громкой музыки и разудалых воплей. Несколько раз они заходили «на огонек», но это им быстро наскучило. Хмельное веселье раздражало, и еще было жаль милейшего Ивана Спиридоновича, которому навязывали несвойственную ему роль шута.

Им куда больше нравилось гулять вдвоем по извилистым московским переулочкам или сидеть на скамейке в саду Эрмитаж, где зябли еще не заколоченные белые статуи, стыдливо прикрываясь голыми ветвями деревьев. Марго надевала черную котиковую шубку и белую меховую шапочку, которая удивительно шла к ее бронзовым волосам, засовывала руки в муфту, и они отправлялись в свои вечерние странствия, когда никуда не надо было торопиться, никто их не ждал и можно было идти куда глаза глядят, не думая и не заботясь ни о чем.

Если становилось холодно или хотелось общества, можно было заглянуть в развеселый кабачок на Лубянке, где всегда были горькое пиво и свежие раки, а Гриша Яковлев со своей художественной братией из вечера в вечер решали проблемы мирового искусства и неизменно приходили к выводу, что стоящие вещи делают сейчас только в России и новое искусство рождается именно здесь.

Потом они на цыпочках возвращались к себе и любили друг друга на узкой скрипучей кровати под потертым персидским ковром, и казалось, нет более прекрасного места на земле.

— Что-то ты сегодня грустна. На себя не похожа. Ирина остановилась и поправила прядь волос, выбившихся из-под шапочки. Сделала изящный пируэт, вычертив коньками на льду какую-то немыслимую фигуру, подпрыгнула и закружилась.

— Ты великолепна, — сказала, улыбаясь, Марго. — Балет на льду. Неплохая мысль, как ты думаешь?

— Хватит с меня балета в театре. Но ты меня не сбивай. Что-то не так?

Она подхватила подругу под руку, и они заскользили по льду Патриарших прудов, обе тоненькие, воздушные, изящные, неотразимые. Марго только в эту зиму выучилась кататься на коньках, и они с Ириной и «мальчиками» при каждой возможности приходили на Патриаршие покататься.

— Так что?

— Ничего, — промямлила Марго. — Все в порядке.

— Это ты кому-нибудь другому расскажи. У меня глаз наметан.

Марго искоса посмотрела на подругу. Ничего от нее не скроешь.

— Болезнь старая, как мир. Скука. Сижу в четырех стенах, жду Володю. «Испанка» с гитарой, Татьяна со своими папильотками и пилочками для ногтей. Тоска, хоть волком вой. Одна отдушина — тетя Саша. Старушка — прелесть. Учит меня готовить. А так — хоть стреляйся.

— Ну, с этим ты погоди. Всегда успеешь. Тебе надо чем-то заняться.

— Но чем?

— Надо подумать. Ты слышала про Варвару Панову?

— Художницу?

— Именно. Кроме всего прочего, она делает эскизы костюмов аж для самого Мейерхольда, а недавно открыла Текстильные мастерские. Работает с тканями. Сейчас готовит свою коллекцию моделей одежды. Совершенно новый стиль. Хочешь, познакомлю?

— Конечно, но каким образом…

— Можешь поработать у нее манекеном.

— То есть?

— Она делает модель, а ты ее показываешь. Как в театре.

— Кому?

— Публике. Готовится целое представление. Где-то весной.

— И ты тоже?

— И я. Только тс-с-с… — Ирина заговорщически прижала пальчик к губам. — Гриша ничего не знает. Сюрприз.

— Почему так секретно?

— Честно говоря, не знаю, как он отреагирует. Мужчины… — Она неопределенно помахала рукой в воздухе. — Послушай, ты его знаешь?

— Кого?

— Вон там, в черном пальто. Уже с полчаса пожирает тебя глазами.

Марго проследила за направлением ее взгляда. Плотный мужчина лет тридцати пяти с одутловатым лицом и тяжелым взглядом из-под мохнатых бровей. Как-то странно и неприятно царапнуло по сердцу.

— Ишь как глядит, прямо до дыр.

— Я его не знаю.

— И хорошо. Малосимпатичный тип. Так как? Попробуешь?

— Наверное. Вот только…

— Что?

— Володя. Не знаю, как он к этому отнесется.

— Поставим его перед фактом. Потом разберемся, сразу и с обоими. Ну как, рискнешь?

— Рискну. Может быть, я ей еще не понравлюсь.

— На это можешь не рассчитывать.

Уходя, Марго оглянулась. Того человека нигде не было видно, и Марго сразу же забыла о нем. Мало ли мужчин глазеют на нее на улицах.

В Текстильных мастерских на Садовой было шумно и суматошно. Туда-сюда сновали женщины с сантиметрами на шеях и булавочными подушечками на запястьях, звенели ножницы, мягко стрекотали швейные машинки. Тут же художники корпели над эскизами. Работа кипела.

Варвара Панова, молодая еще женщина с гладкой прической и простоватым широким лицом, была здесь очевидным центром притяжения. Именно к ней обращались за советом и одобрением, ее приказы и распоряжения выполнялись неукоснительно. Словно невидимой дирижерской палочкой, руководила она этим разноголосым оркестром.

Ирина сделала Марго знак скинуть шубку и подвела ее к Пановой.

— Варя, доброе утро. Вот пополнение привела. Познакомьтесь. Моя подруга, Марго Басаргина.

— Здравствуйте.

Панова решительным жестом протянула ей руку. Марго ощутила ее твердое, почти мужское пожатие.

— Здравствуйте, Марго. Ничего, что я сразу по имени? У нас попросту.

— Так даже лучше.

— А что это за унылое платье? Совсем вам не идет. Марго слегка опешила от такого начала и даже не нашлась что ответить.

— Диву даешься, что наши женщины делают с собой, — продолжала между тем Панова, нимало не озаботясь ее явным замешательством. — Вас раскрепостили, сняли узду. Делай что хочешь, а они цепляются за старые тряпки. Надо ломать навязшие на зубах каноны. Революция в одежде — это революция в умах. Вы не согласны?

— Согласна, но…

— Вот именно, что «но». Эти юбки узкие — ужас что такое! Покажите, как вы в ней ходите.

Марго, безотчетно повинуясь ее властному тону, сделала несколько шажков.

— Вот-вот. Семените, как гусыня. А ведь хочется шагнуть широко и свободно прямо в новую жизнь. Так или не так?

— Варвара Петровна, — позвала ее подошедшая девушка в синем халатике. — Привезли образцы тканей для рабочей одежды. Сейчас будете смотреть?

— Сейчас, конечно, когда ж еще. Заждались совсем. А вы пока мерку с нее снимите. Поставим на костюмы.

Панова отошла, решительно и широко шагая. Прямо в новую жизнь, подумала Марго. Хорошо, когда у человека есть свое любимое дело, особенно если ты женщина. Марго вспомнила Татьяну, и такой никчемной и пустой показалась ее жизнь. Суррогат, одно название. И она, Марго, наверное, показалась Пановой такой же карманной душечкой.