Книга Отрезанный - Михаэль Тсокос

– Ну хорошо. Если меня при этом не вывернет наизнанку, то что я должна делать?

По правде говоря, она уже давно приняла решение продолжить столь неприятное занятие, и способствовал этому пережитый возле лифта страх. Раньше Линда считала, что не сможет преодолеть отвращение, но едва вышла из прозекторской, ею овладел ужас. И причиной его оказался не Дэнни, а другой, столь же печально известный знакомый, подкравшийся к ней сзади, – ее собственный кошмар.

Конечно, когда она раздела Эрика и заглянула мертвому в рот, ей стало плохо, и по всему ее телу разлилось отвращение. Но страха, как такового, Линда не испытала. Для него просто не было места, и Дэнни на несколько часов был полностью вытеснен из ее сознания. Ведь в результате этого дистанционно руководимого осмотра трупа ей удалось добиться того, что не получалось достичь за прошедшие недели даже во сне.

Несмотря на все неприятности, связанные с необходимостью находиться в одном помещении с мертвецом, вдыхать становившийся все более отвратительным запах трупного разложения и даже дотрагиваться до покойника, это все же было лучше, чем постоянно пребывать в иррациональной панике. Панике, от которой Линда страдала в течение нескольких последних месяцев и от которой вынуждена была бежать на остров Гельголанд.

«Лучше блевать, чем бояться!»

Придя к подобному выводу и представив себе, как она наносит такую надпись на футболку после того, как здесь все закончится, молодая женщина ухмыльнулась. Затем ей пришла мысль вложить этот лозунг в уста одного из героев своих комиксов. Однако Херцфельд не дал ей времени развить будущий сюжет:

– Подведи нож под кончик подбородка, сильно вдави лезвие в ткань и одним движением, направленным вниз, сделай разрез до грудины! – скомандовал он.

До этого молодая женщина снова надела перчатки и резиновый фартук, а также наполнила водой резервуар в изножье секционного стола. При этом Линда старалась отогнать от себя картину того, во что превратится эта прозрачная жидкость, когда она начнет следовать инструкциям профессора.

– А это действительно разрешено? – спросила Линда, бросив короткий взгляд на шею трупа.

Мужчина незадолго до смерти, очевидно, брился – на грубой пористой коже ясно просматривались небольшие порезы, оставленные бритвой.

– Я имею в виду, что подобное делать дилетанту не положено, верно?

– Согласен, однако мне можно. Ты, Линда, в данном случае являешься просто продолжением моей руки. Не беспокойся! Всю ответственность я беру на себя.

– А мои ночные кошмары ты тоже себе заберешь?

Херцфельд на другом конце телефонной линии промолчал. Тогда она глубоко вздохнула и приступила к операции.

Острый кончик лезвия безо всякого сопротивления и бесшумно вошел в кожу. Она ожидала, что из пореза появится кровь в виде тонкой струйки, но ничего подобного не произошло. Из раны не вытекло ни капельки крови.

«Ты мог бы спокойно оставаться здесь, трус», – подумала Линда о Мюллере.

Затем ей в голову пришла другая мысль, и она сказала себе: «Это не человек. И это не кожа. Это просто кукла!»

И действительно, у нее создалось впечатление, что в твердый пластилин вошел нож для ковролина. Кожа легко разошлась, образовав рану с краями желтоватого цвета и открыв вид на коричневато-красную мускулатуру.

– Ты закончила? – спросил Херцфельд.

– Мысленно или физически?

– Как только ты достигнешь грудной клетки, снова переходи к подбородку. Но на этот раз делай разрезы вправо и влево вдоль нижней челюсти.

– Почему ты стал говорить шепотом? – спросила Линда. Херцфельд объяснил, что не может говорить громче, так как его могут услышать за соседним столиком.

«За соседним столиком? Где ты, черт возьми, околачиваешься, пока я выполняю за тебя твою работу?» – пронеслось в голове молодой женщины.

Внутреннее напряжение, которое испытывала Линда, переросло в ярость.

– Черт возьми! А почему нельзя просто проколоть шею и сразу вырезать эту желтую штуковину? Я даже снаружи вижу, где капсула образовала некое подобие шишки.

– Ни в коем случае! Пожалуйста, делай так, как я говорю. Иначе ты можешь сломать предмет и уничтожить всю информацию.

– Подожди-ка.

С этими словами Линда вытащила нож, которым уже отделила кожу под правой частью нижней челюсти.

– А эта штуковина не взорвется? Вдруг это бомба?

– Маловероятно. Если преступник хотел бы убить меня подобным образом, то он вмонтировал бы взрывное устройство уже в первый труп.

Голос Херцфельда звучал спокойно, но не до конца убедительно. Чувствовалось, что прежде он не думал о такой возможности.

– Твои слова да в уши этому психопату, – бросила Линда и снова взялась за работу.

Когда все было готово, она спросила, не создала ли каких-либо проблем, сделав грубые разрезы, поскольку справа и слева от трахеи их рисунок приобрел форму двух прямоугольных треугольников.

– Ты делаешь все очень хорошо, – похвалил Линду Херцфельд, хотя и не мог видеть результатов ее работы.

Художница понимала, что это всего лишь слова, но его чуткий голос ее немного успокоил.

– И что теперь? – спросила молодая женщина.

– Теперь возьми в одну руку нож, а в другую пинцет.

Линда послушно взяла инструмент с приставного стола и в этот момент услышала в телефоне звон посуды.

«Он что, обедает?» – удивилась она.

– Делай это так же, как и прежде с веком, – снова перешел на шепот профессор, хотя только что говорил несколько громче. – Ухватись за складку кожи покрепче и подрывай лезвием жировую ткань.

– Подрывать?

– Извини. Я хотел сказать следующее: потяни кожу вверх, насколько это возможно, и отдели жировую ткань под ней горизонтальными срезами. Держи лезвие горизонтально и делай разрез по направлению к боковой части грудной клетки. Это похоже на разделку рыбы на филе.

– Пауль?

– Да?

– Сделай одолжение, оставь сравнения с продуктами питания и прочие кулинарные метафоры. Меня и так воротит.

Профессору пришлось извиняться во второй раз.

«Это не человек, а просто кукла, – внушала себе Линда. – Ты на уроке, и потом тебе надо будет нарисовать внутренности этой куклы».

Кожа отделялась под ножом, как кусок ковра от клеевой основы. Когда она очистила таким образом всю область нижней челюсти, то смогла заглянуть с нижней части подбородка прямо в рот мертвеца.

– У него во рту еще кусочек мяса, – ахнула она.

– Ты видишь «корень языка», как это принято у нас называть. Преступник не стал отрезать весь язык. Ты можешь обрубок просто…

– Отрезать, – завершила Линда начатую профессором фразу.