Книга Две стороны неба - Алексей Корепанов

«Сегодня же ночью сбегу!» — Роберт сжал кулаки и помрачнел, не замечая внимательного взгляда Пашки.

— Роберт! — негромко сказал Пашка. — Прости, если обидел.

— Все нормально…

На мгновение ему захотелось рассказать Пашке о Гедде и Софи, да и о Паркинсоне, однако он сразу подавил это желание. Разве они поймут? Не все ли им равно? Вон они какие — Роберт покосился на высокого плотного Пашку — гладкие, здоровые, шутят себе, и наплевать им на эту жуткую пустоту, где страдают люди…

Они шли и шли по дороге, лениво изгибавшейся под солнцем. Острые хвоинки, засыпанные горячим песком, то и дело кололи босые ступни, и Роберт тихо шипел от боли. Наконец, уже подходя к коттеджу, он наступил на шишку и не выдержал.

— Чертова жизнь! — ругался он, прыгая на одной ноге. — Чертовы шишки!

— Тапочки надевать надо! — веселился Пашка. — Лишь благодаря тапочкам можно достичь вершин мудрости, как известно из сочинения Диогена Лаэртского «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов». Только не помню, кто это сказал.

— Плевал я на твоего Диогена!

— Слушай, дружище! — возмутился Пашка. — Если будешь грубить, придется поучить тебя вежливости.

— А вот и наш беглец! — донеслось сверху, из лоджии.

Наставница Анна, облокотившись на перила, смотрела на них с высоты второго этажа. Была она очень хрупкой, светловолосой и совсем молодой, но Роберт уже убедился, что хрупкость эта обманчива. Когда вечерами за коттеджем начинался волейбол, и атаковала наставница Анна, взвиваясь над сеткой и блоком соперников, — мяч со звоном врезался в площадку и отскакивал далеко в сосны.

— Если будешь убегать до завтрака, Гриссом, век тебе ходить голодным, — пообещала наставница, сдвинув брови. — И не рассчитывай на доброту Рослова. Учти, твою кашу я отдала Эльзе.

Эльза, огромная добродушная овчарка, жила в коттедже пятиклассников и отличалась поразительной всеядностью. Малышня таскала ей из леса землянику, грибы и чернику, а однажды, на глазах изумленного Роберта, Эльза с аппетитом хрустела большущим зеленым огурцом.

— Никогда не любил рисовую кашу! — пробурчал Роберт, осторожно пробуя встать на всю ступню.

Из-за сосен, от бассейна, доносился плеск воды. Мимо коттеджа прошли второклассники с корзинками, нестройно, но старательно распевая песенку о веселом медвежонке Тиме. Они явно намеревались нанести серьезный урон ягодным угодьям леса. Поблизости, за коттеджами, стучали мячики на теннисных столах.

Наставница Анна проводила глазами второклассников, неожиданно улыбнулась Роберту и скрылась в комнате. Пашка дружелюбно похлопал Роберта по плечу.

— Не печалься, синьор! Совсем недавно капитан Сакач просидел на Меркурии две недели без рисовой каши и все-таки благополучно выбрался. Или другой пример…

Закончить Пашка не успел, потому что сверху прилетела растопыренная сосновая шишка и повисла, запутавшись в его жестких волосах.

— Эй ты, агрессор! — закричал Пашка, грозя кулаком смеющемуся Анджею, который, оказывается, развалился в шезлонге на крыше коттеджа с книгой в руках. — Не мешай утешать человека, скорбящего по рисовой каше.

Анджей встал, лениво потянулся — длинный, узкий, загорелый, в одних ярко-красных плавках, — провел рукой по коротким светлым волосам и опять повалился в шезлонг, в тень сосны.

— Давай сюда, ребята!

— Ладно, я пошел, — сказал Роберт, удивляясь неожиданной улыбке наставницы.

— Куда? — спросил Пашка.

— Пить свой квас, пока его не отдали Эльзе.

Он, все еще прихрамывая, вошел в прохладный просторный холл и поднялся на второй этаж. В коттедже было тихо и безлюдно. Он сел у окна в своей комнате и задумался.

Судя по водопаду фактов, который обрушился на него с экранов учебных комнат и страниц говорящих книг, судя по словам наставников и ребят, этот мир был устроен вовсе не так уж плохо. В нем давно не было места войнам, голоду и нищете, далеким прошлым стали страшные некогда болезни, средняя продолжительность жизни перевалила за сто лет. Не дымили, как в старину, трубы заводов — заводы-автоматы труб не имели. Наконец-то, судя по всему, был заключен мир между человеком и природой, города утопали в зелени и лесные звери, как раньше, забредали на их тихие улицы. Укрощенная атомная энергия прочно вошла в быт, навсегда забыв уродливых первенцев, взорвавшихся в небе Хиросимы и Нагасаки. Уже мчались к ближайшим звездам автоматические разведчики, и на космической верфи вблизи Земли создавался первый пилотируемый человеком звездный корабль.

Роберт, наверное, давно бы понял, что противостоять этому миру бессмысленно, если бы не был уверен, что под видом объективной информации ему пытаются подсунуть фальшивку.

«Взять хотя бы тот же режим дня, — размышлял он. — Не подготовка ли это к безропотному подчинению, не ограничение ли с самого детства свободы личности? Что на самом деле творится в мире?»

Чтобы найти ответ, нужно было сбежать в этот мир и самому разузнать, соответствует ли истине то, что упорно втолковывают наставники и говорящие книги. «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать», — как сказал бы Пашка, приписав, конечно, эти слова какому-нибудь бородатому старцу с античным профилем.

«Сбегу сегодня же ночью, — решил Роберт и удивился, что решение получилось не очень уверенное. — Только сначала слетаю с ними в этот… Казанский собор…»

— Роберт? — удивленно сказали за спиной.

Он резко обернулся. В дверях, в помятых шортах и белой спортивной майке, стояла та самая Катька Мухина, что, по утверждению Пашки, спросонок приняла его за индейца. Мокрые волосы Катьки были взъерошены, на коротком вздернутом носу застыли капли воды. Она недоуменно моргала.

— Роберт, что это ты здесь сидишь?

— Хочется и сижу!

Станет он перед ней отчитываться, как же! Видал он таких, с длинными ногами!

— Мы там купаемся, ребята в лес пошли, — затрещала Катька, бесцеремонно плюхаясь на его постель. — А Пашка стащил вчера книгу и не вернул!

— И ты хотела ее забрать, — тоном обвинителя сказал Роберт.

— Конечно!

Катька нетерпеливо качнула ногами. Роберт посмотрел на эти ноги, представил другие, такие же длинные, только с синяками, и у него сжалось сердце.

— Проваливай отсюда! — сказал он.

Катька опять заморгала, вскочила и засунула руки в карманы.

— Юноша, — проговорила она ледяным тоном, — если бы я не знала, что вам негде было учиться хорошим манерам, ух я бы вам и врезала!

— Что-о? — изумленно спросил Роберт.

— А вот то-о! — передразнила его Катька. — Врезала бы. Вре-за-ла! Понятно? Преподаю урок, — продолжала она, плохо копируя наставницу Анну. Плохо потому, что наставница никогда не говорила так назидательно. — Настоящий мужчина должен быть вежливым.