Книга Вокруг трона Екатерины Великой - Зинаида Чиркова

Ей мучительно хотелось узнать, занято ли его сердце какой-нибудь великосветской возлюбленной, страстно хотелось поговорить о нём со своими дамами, а особенно с Зиновьевой, но она запретила себе беседы об этом военном с фрейлинами и лишь иронически улыбалась, когда кто-нибудь из них заводил разговоры о нём.

К вечеру толстые зимние рамы окон в приёмной были выставлены, стёкла тщательно промыты, и Екатерина с наслаждением предвкушала утро, чтобы одной подойти к открытому окну и увидеть прогуливающегося Орла, Григория, наделавшего столько шума среди двора императрицы.

И собственно, кто? Никто, какой-то поручик, о котором и слыхом не слыхивали здесь, а вот надо же, возбудил такой интерес своим прожиганием жизни, рассказами о его сумасбродных выходках и победах над женскими сердцами. Что, в сущности, занимало его? Пирушки, карты, пули и снаряды, отвага, слишком похожая на бессмысленное бравирование, и бесконечные похождения, бросавшие его от одной юбки к другой со скоростью артиллерийского ядра. Она сама издевалась над собой и тем не менее жаждала снова увидеть его, полюбоваться красотой его лица и его прекрасной фигурой, затянутой в военный мундир.

Утром, едва рассвело, Екатерина уже была на ногах. В утреннем костюме, в изящном чепчике на своих роскошных волосах выскочила она в приёмную, чтобы разбудить своих дам и дать им десятки поручений, чтобы остаться одной возле заветного окна.

Ожидания не обманули её. Всех своих фрейлин она разослала с заданиями, приказав дежурным отправиться в гардеробную и приготовить ей дневной костюм самым тщательным образом.

Едва увидела она в дальнем пространстве улицы две фигуры, вышедшие на утреннюю прогулку, как тут же распахнула тяжёлые бархатные шторы и с трудом растворила летние рамы окна, впустив много воздуха и света в приёмную. Она встала у окна как в раме. Это и была прелестная картина — изящная, едва поднявшаяся ото сна дама стояла у окна, улыбаясь навстречу солнцу и воздуху. Утренний свежий ветерок немедленно пробрался под широкие свободные рукава стёганого обширного капота, но она не замечала холода — всё её внимание было приковано к двум подходившим всё ближе и ближе мужским фигурам.

Увы, в поручике, который на этот раз сопровождал флигель-адъютанта Шверина, она не узнала Орлова. Другой был на его месте. Екатерина вспомнила, что Шверин прибыл с двумя конвойными, если говорить грубо, и только один из них был Орловым. Другой ничем не отличался от обычных офицеров Преображенского полка, и Екатерина была разочарована. Она так надеялась увидеть вчерашнего попутчика Шверина!

Однако Шверин не преминул остановиться у открытого окна и сделал тот же жест, которым вчера любовалась Екатерина: своей остроугольной шляпой — знаменитой прусской треуголкой — он подмёл пыль у своих ног так же, как вчера проделал это Орлов, и Екатерина сочла себя вправе ответить на поклон Шверина.

— Я знаю, кто вы, — сказал ей на грубом немецком наречии Шверин, — и потому считаю своим долгом представиться вам...

Он опять поклонился, и Екатерина не стала разубеждать флигель-адъютанта самого Фридриха.

Из слов генерала она узнала, что его сегодня пригласили на раут, где он надеялся увидеть и великого князя, и великую княгиню.

— Надеюсь, вы не сочтёте неверным, если я приведу с собой и моих верных стражей? — любезно сказал ей Шверин.

Екатерина пожала плечами.

— Ваши дамы показали слишком большое внимание и почтение к моей вчерашней прогулке, надеюсь, это не столько из-за меня, сколько из-за моего стража — господина Орлова...

— Я побраню своих дам за чрезмерное внимание к его особе, — любезно ответила Екатерина, — но думаю, вы не откажетесь провести вечер за ужином со мной и моим мужем, великим князем, тем более что мне ужасно хочется узнать подробности вашего пленения.

Она очаровательно улыбнулась, и Шверин опять низким поклоном и подметанием пыли своей шляпой выразил своё восхищение и почтительность.

Теперь надо было подготовить Петра к ужину. Но Екатерина знала, как боготворит великий князь Фридриха, прусского короля, считая за честь делать иногда мелкие доносы и выведывая секреты в его пользу, и потому рассчитывала, что увидит на этом ужине и Орлова.

— Ваше высочество, — делая вполне дружелюбное лицо, заявила она, придя в покои Петра, — надеюсь, вы простите мне то, что я забежала вперёд и без вашего ведома пригласила к нашему ужину одно лицо со своими двумя стражами...

Пётр выскочил из-за стола, где развлекался картой военных действий, и вытаращил глаза на Екатерину. Давненько уже не посещала она его апартаменты и тем более не говорила ни о каких совместных ужинах.

— Кого это вы пригласили? — подозрительно спросил он.

С тех пор как Понятовского выставили из России и прекратились их весёлые пирушки вчетвером, ему приходилось изобретать всё новые и новые предлоги, чтобы увозить с собой Воронцову.

— Вы не поверите, кого я увидела сегодня у своего окна, — любезно продолжила Екатерина, оттягивая самый интересный для Петра момент.

— Да ещё и у окна, — ехидно заметил Пётр, словно бы указывая на её нарушение этикета.

— Да, это был флигель-адъютант Фридриха генерал Шверин, и я тут же, может быть несколько против этикета, пригласила его...

— Я уже давно наслышан о нём, — живо возразил Пётр, — и вы отлично сделали, что позвали его. Но как вам удалось первой удостоиться его любезности?

— О, мои придворные дамы не слишком-то хорошо служат мне, великой княгине, и мне частенько приходится выходить в приёмную, чтобы позвать кого-то из них...

Это был намёк на Воронцову, и Пётр понял его, но не обиделся, а лишь постарался чрезмерной вежливостью отдалить этот тонкий упрёк.

— Надеюсь, ужин будет без ваших милых дам, — ответил он ей любезностью на любезность, словно бы заглаживая все свои промахи в отношении Елизаветы Воронцовой.

Однако он не постеснялся поселить её рядом со своими апартаментами в летнем дворце, куда уже перевозили вещи и куда должен был отправиться на лето весь двор.

— Что вы, что вы, — постаралась расцветить будущий приём Екатерина, — я думаю, что как раз общество моих фрейлин будет приятно прусскому генералу, который так долго обходился без женского общества...

И Пётр совсем расцвёл. Мало того что он станет говорить с прусским генералом, ещё и Елизавета Воронцова будет присутствовать на этом ужине.

— Но, дорогой великий князь, — снисходительно произнесла Екатерина — ведь генерал в плену, и без своих сопровождающих ему нельзя появляться в свете...

— Конечно, конечно, — заторопился Пётр, — он придёт вместе с ними. Ведь у него двое конвойных?

— Как вы можете так говорить! — весело упрекнула его Екатерина. — Они просто сопровождающие, притом из родовитых семейств, так что никого из низших не будет рядом...

На том они и порешили.