Книга День муравья - Бернард Вербер

Муравей — настолько легкое и прочное насекомое, что свободное падение не может его убить. Даже упав с очень высокого дерева, он снова берется за дело, как будто ничего не случилось.

103683-й всего лишь немного взбудоражен головокружительным полетом. Он выставляет усики вперед, быстро чистит их и снова направляется к Городу.

Шли-пу-ни никуда не уходила. Когда 103683-й поднялся на купол, он увидел ее на прежнем месте.

Не отчаивайся. Попробуй еще раз.

Королева провожает солдата на взлетную площадку.

Кроме восьмидесяти тысяч солдат, ты можешь взять шестьдесят семь ручных носорогов-наемников. Это отличное подкрепление. Ты должен научиться пилотировать на них.

103683-й взлетает на другом жуке. Первый опыт не увенчался успехом, может быть, с новым боевым конем они лучше поймут друг друга.

Одновременно справа взлетает еще один артиллерист. Они летят рядом, и тот делает ему знаки. На такой скорости феромоны практически не передаются. Первооткрыватели изобрели язык жестов, основывающийся на движениях усиков, чтобы не замедлять полет. В зависимости от того, подняты они или опущены, это своего рода азбука Морзе, она понятна на расстоянии.

Артиллерист демонстрирует, как можно передвигаться по спине скакуна. Для этого надо цепляться когтями за зернение кирасы. Сам солдат, кажется, прекрасно освоил эту технику. Потом артиллерист показывает, как можно спуститься по лапкам скарабея. Оттуда можно даже управлять своим брюшком и стрелять по всему, что двигается внизу.

103683-му трудновато выполнять все эти акробатические трюки, но вскоре он забывает, что летит на высоте двух тысяч шагов. Он начинает привыкать к своему скакуну. Когда тот спикировал, у самой травы ему удается произвести выстрел и срезать цветок.

Точное попадание вселяет в него надежду. Он думает, что с этими шестьюдесятью семью боевыми машинами можно будет разгромить хотя бы несколько этих… несколько этих Пальцев!

Подъем углом, потом спуск в пике, — приказывает он своему скарабею.

Солдату начинает нравиться это ощущение скорости в усиках. Ну и сила, а какой прогресс для мирмекийской цивилизации! И он из первого поколения тех, кто освоил это чудо — полет на скакуне-скарабее!

Скорость опьяняет его. Недавнее падение не имело никаких серьезных последствий и теперь ему кажется, что на этом воздушном корабле ему ничего не угрожает. Он приказывает выполнять фигуры высшего пилотажа: спирали, мертвые петли… 103683-й переполняется неведомыми ощущениями. В его Джонстоновом органе как будто произошло короткое замыкание. Теперь он не знает, где верх, где низ, перед, зад. Однако он не забывает, что когда прямо перед ним вырисовывается дерево, надо быстро уйти в вираж и уклониться от него.

Поглощенный игрой со своим летательным аппаратом, он не заметил, как небо угрожающе потемнело. Он не сразу понял, что его скакун занервничал. И что он больше не подчиняется ему и не исполняет с полуслова приказов набрать высоту. И даже постепенно снижается.

46. ГИМН

Феромон памяти № 85.

Тема: Эволюционный гимн.

Автор: Королева Шли-пу-ни.

Я — великая перемена курса.

Я выбиваю муравьев из привычной колеи, и это наполняет их страхом.

Я произношу странные истины и делаю прогнозы, полные парадоксов.

Я — отклонение в системе, но система должна отклоняться, чтобы эволюционировать.

Никто не говорит так робко, неловко и неуверенно, как я.

Ни у кого нет моей бесконечной слабости.

Ни у кого нет моей врожденной скромности.

Потому что чувства заменяют мне ум.

Меня не отягощают ни знания, ни информация.

Только интуиция, витающая в воздухе, направляет меня.

И я не знаю, откуда эта интуиция.

И не хочу знать.

47. ИДЕЯ

Августа Уэллс все помнила.

Джейсон Брейгель кашлянул в руку — все собрались вокруг него и с жадностью слушали его слова, ведь тогда ни у кого не было никакого плана, как выбраться отсюда.

Ни пищи, ни связи с поверхностью, никаких шансов выбраться на поверхность — как эти семнадцать человек, среди которых старуха и мальчишка, могут выжить?

Джейсон Брейгель держался очень прямо.

— Начнем сначала. Кто нас сюда заманил? Эдмон Уэллс. Он хотел, чтобы мы жили в этом подземелье и продолжали его дело. Он знал, что мы окажемся в сложной ситуации, я в этом уверен. Спуск в пещеру — это личная инициация. То, с чем мы сталкиваемся сейчас, — главное испытание для нашей коллективной инициации. То, что каждый из нас сумел в одиночку, мы должны суметь вместе. Мы все отгадали загадку с четырьмя треугольниками, потому что сумели отойти от стереотипа мышления. Мы открыли новые возможности собственного ума. Теперь нам нужно проявить настойчивость. Для этого Эдмон снабдил нас ключом. Но воспользоваться им мы не можем, потому что мы ослеплены собственным страхом.

— Брось свои загадки! Какой еще ключ? Что ты предлагаешь? — возмутился пожарный.

Джейсон настаивал:

— Вспомните загадку с тремя треугольниками. Для решения требовалось мыслить по-новому. «Надо думать по-другому, — повторял Эдмон Уэллс. — Надо думать по-другому…»

Полицейский взорвался:

— Но мы заперты здесь, как крысы! Это яснее ясного. В этой ситуации есть только один способ мыслить.

— Нет. Не один. Заперты наши тела, но не наши умы.

— Слова, слова и еще раз слова! Если тебе есть что предложить, давай! Если нет — лучше помалкивай.

— Ребенок, выйдя из тела матери, не понимает, почему он больше не плавает в теплой жидкости. Он хотел бы вернуться в материнское укрытие, но обратно ходу нет. Он думает, что он рыба и не сможет жить на суше. Ему холодно, его ослепляет свет и оглушает шум. Все, что вне материнского чрева, для него ад. Ему кажется, что он не сможет выдержать это испытание, он считает себя физически неприспособленным для нового мира, примерно так думаем и мы сейчас. Всем нам пришлось пережить момент рождения. Но мы не умерли. Мы адаптировались к воздуху, свету, шуму, холоду. Мы прошли путь от зародыша, живущего в воде, до младенца, способного дышать воздухом. Из рыбы мы превратились в млекопитающее.

— Да, ну и что?

— Сейчас мы переживаем такую же критическую ситуацию. Так давайте адаптируемся еще раз, переплавимся в новую форму.

— Что он несет? Он бредит! — заорал инспектор Жерар Гален, закатывая глаза.

— Нет, — возразил Джонатан Уэллс, — мне кажется, я понимаю, что он хочет сказать. Мы найдем решение, потому что у нас нет другого выхода, кроме как найти его.