Книга Жила-была старушка в зеленых башмаках… - Юлия Вознесенская

— А что с ним сделаешь?

И все уныло согласились, что с жуликом Магилиани справиться будет очень и очень непросто.

Жулик Магилиани между тем с неделю вообще не показывался в своей конторе, остерегался, но потом начал вести прием как ни в чем не бывало. Но тучи над его головой уже собирались, хотя он об этом еще не догадывался. Через месяц в журнале «Собаки и люди» появился портрет Кутьки с хозяйкой. И не просто так появился, а был напечатан на обложке, как занявший первое место на конкурсе собачьих портретов. Иннокентий получил и премию, вернее, извещение о премии в пять тысяч долларов! Извещение это у него немедленно отобрал Гербалайф и отнес на хранение Агнии Львовне.

— Приберегите пока! — сказал он. — Мы попробуем подыскать Иннокентию комнатенку за эти деньги, а уж потом получим премию. А то ведь пропьет.

Агния Львовна с ним согласилась и извещение о премии припрятала. А про себя невесело подумала, что теперь за пять тысяч долларов можно купить собачью конуру, но не жилье для человека. Но она оказалась не права! За эти пять тысяч долларов Иннокентий не просто жилье купил, а получил назад свою трехкомнатную квартиру от самого Магилиани. И вот как это случилось.

Только вышел собачий журнал с Кутькой и Кирой на обложке, как во двор дома на Кузнечном повалили толпы обманутых Магилиани собаковладельцев. Некоторые приходили так, а некоторые со здоровенными собачищами на поводках — и все горели жаждой мести за обман и отнятые обманом деньги. Кто-то начал собирать материал на мага-воскрешателя, кто-то уже подал на него в суд. Магилиани исчез из конторы и, как сначала думали соседи, вообще из города. Но это было не так. Однажды он появился поздно ночью и позвонил в дверь Гербалайфа и Лимона. Он сказал, что ему нужен Иннокентий — «по собачьему делу». Друзья согласились, чтобы встреча Магилиани с Иннокентием состоялась, но только в присутствии всех, имеющих отношение к данному делу. Однако будить старушек ночью не стали, поэтому встречу назначили на следующий день в кафе на Владимирском проспекте, неподалеку и все же в достаточном отдалении от двора, в который Магилиани ни за что не соглашался прийти днем, когда тут стояли пикеты возмущенных хозяев воскрешенных собак.

На встрече присутствовали все три подружки и три друга, ну и Магилиани, само собой. Выяснилось, что он уже получил повестку в суд и его чрезвычайно беспокоит материал, снятый Иннокентием на видеокамеру.

— Сколько вы хотите за эту кассету? — напрямик спросил он Иннокентия. — Плачу наличными, сейчас же и при свидетелях.

— Это что — шантаж? — возмутился Иннокентий.

— Какой же это шантаж! — в свою очередь возмутился Магилиани. — Это же не вы требуете с меня деньги, а я их вам предлагаю! Пять тысяч вас устроит?

— Нет! — гордо ответил Иннокентий. — Я сам могу вам дать пять тысяч!

— Интересно, откуда у бомжа такие деньги? — хмыкнул Магилиани.

— Я не бомж! — обиделся Иннокентий. — У меня есть временная регистрация, я квартиру снимаю… А деньги я честно заработал — премию получил! За портрет собаки, вот!

— А вы, между прочим, свои делишки обделываете как раз в бывшей его квартире! Как последний мошенник! — еще больше обиделся за друга Гербалаиф.

— Которую он, между прочим, продал как раз всего за пять тысяч долларов! — сказала Лика Казимировна — Такому же обманщику и выжиге, как вы!

И тут все замолчали. Все поняли, что вот только что были произнесены какие-то очень важные слова. Роковые слова. Вот только для кого роковые — это было пока неясно. Лика Казимировна поднялась, выпрямилась во весь свой небольшой рост и с большим достоинством произнесла:

— Пойдемте, друзья. Нам здесь делать нечего. А вы можете быть спокойны, профессор! Мы не мстительны и преследовать вас не станем, даже имея на руках неопровержимые свидетельства вашего мошенничества! — и с этими словами Лика Казимировна отправилась к выходу.

— Вот и прекрасно! — сказал Магилиани. — Давайте сюда кассету!

— Отдайте ему кассету! — бросила Лика Казимировна через плечо и вышла из кафе. Друзья переглянулись, Димон пожал плечами, Иннокентий покачал головой, Гербалаиф шумно вздохнул и положил кассету на стол.

— Вот, берите кассету! Можете посмотреть и подумать! — сказал он профессору и вдруг добавил, уже выходя за дверь: — И учтите, что у нас осталась копия!

— То есть … как это?

— Да так. Вы же хотели кассету? Теперь она у вас есть. А у нас — копия.

И друзья вышли из кафе вслед за Ликой Казимировной, а Магилиани остался за столиком один. Он мрачно смотрел на удаляющуюся компанию, и его холодные глаза горели как две льдинки. Ему бы успокоиться на этом, судьбу поблагодарить да благородству Лики Казимировны поклониться, но не таков был профессор-экстрасенс Магилиани…

Дело обманутых хозяев «воскрешенных» собак между тем обрастало подробностями, число свидетелей обвинения росло, но следователь не мог даже арестовать наглого мага-воскрешателя. Тот ломил напропалую: обвинения он отметал и утверждал, что всех собак действительно воскресил — и точка! Следователь уже стал намекать потерпевшим, что Магилиани сам верит в свои воскрешения, а потому эксперты-психиатры могут признать его невменяемым и не ответственным за свои поступки.

Злоба подвела профессора. Ему бы благодарить да радоваться, что Лика Казимировна и ее друзья не участвуют в обвинении, а он решил ей отомстить! А за что, спрашивается? Но злоба слепа, и она вывела профессора ранним утром на трамвайные рельсы для черного дела. Но не слепы были защитники правого дела Гербалайф и Иннокентий! Гербалайф как-то углядел, что профессор ранним утром рассыпал что-то на рельсах, а потом туда слетелись голуби и начали это «что-то» клевать. Дождавшись, когда профессор ушел во двор и скрылся в конторе, Гербалайф вышел на рельсы, разогнал голубей и стал внимательно осматривать трамвайные пути. Он почти сразу же увидел какие-то подозрительные мелкие образования в форме то ли гаечных ключей, то ли косточек. Он взял несколько сухих катышков и понюхал — ничем противным они не пахли, и он понес их Иннокентию.

— Смотри-ка, Кеша, что я нашел на трамвайных рельсах! Ты знаешь, что это такое?

— Сухой собачий корм «Чарли». Просыпал кто-то.

— Не кто-то, а Могильщик! И вот скажи, Кеша, зачем профессору рассыпать собачий корм на трамвайных рельсах? Не голубей же кормит наш гуманист! — И он рассказал другу, как увидел профессора на рельсах за этим подозрительным занятием.

— Так вот почему Титаник всегда бежит к рельсам! — воскликнул Иннокентий и побледнел от ужаса и негодования. — Он хочет, чтобы и этот Титаник попал под трамвай!

— Да ты что? Да не может этого быть! Да разве же можно так ненавидеть собаку? — засомневался Гербалайф. — Да весь этот корм голуби склюют, пока ты Титаника на прогулку выведешь! Да его первым же трамваем в пыль превратит!

— Вот пыль-то опаснее всего — ничего не разглядишь, а запах, запах-то остается! Вот Титаник на него и бежит! Так выходит по всему, что прошлого Титаника Лики Казимировны Могильщик специально на рельсы заманил!