Книга Константинов крест (сборник) - Семён Данилюк

Острецов его разглядел.

— Неужто просто от души? — поразился он. — Вот чего не думал! За деньги — хоть понять можно. Но нет страшней прекраснодушного дурака. Сначала весь соцлагерь влегкую, под аплодисменты, раздали. Ныне и Союз затрещал. Того и гляди, на осколки посыплется. Чего нам, от широкой души? Или надеешься, — отблагодарят эстонцы? Так зря губы раскатал, — что бы ты ни делал, для них все русские одним миром мазаны.

— Ты с чем приехал-то? — скупо уточнил Понизов. — О геополитике порассуждать? Так это не нашего, сельского уровня дело! Если же об эксгумации… Да! Выдал разрешение! Это их президент и их право!

Жестом осадил негодующего комитетчика.

— А уж если хочешь напрямую, — это их земля!

— Добрались-таки до главного! — уличающе пробасил Острецов. — А русские, стало быть, оккупанты. Решительно вся беда от дураков. Прибалтов пожалел? А русских тамошних, о которых, едва отделившись, ноги начнут вытирать, тебе не жалко?! А то они плохо пятьдесят лет на нашем хребте жировали? Хороши оккупанты, которые от себя отрывали, чтоб им там получше жилось? Любая империя окраины доила. А мы, наоборот: на российских прилавках кукиш с маслом, а в Прибалтике да Закавказье — живи, не хочу! Вот с жиру и взбесились!

Неистовость Острецова, громогласная его убежденность вывела и Понизова из состояния равновесия, в котором пытался себя удержать.

— Ты чего поссовет сотрясаешь?! Ты не здесь, ты там убеждай. Езжай в Прибалтику! И всё это им доказывай. Через тех же русских! Через прорусских эстонцев. Через финансы! Через экономику, что все республики переплела накрепко. Тысяча рычагов в руках! Убеди, что в Союзе им будет лучше, чем в одиночку!

— Кого это я убеждать должен?! — возмутился Острецов. — Да если каждого начнем уговаривать, глоток не хватит! Там же каша в головах. Свободы возжелали! Мы — западники! Быть первыми в Союзе, им, видишь ли, западло! А под немцев на карачках ползти готовы. А те с ними через губу. Потому что это для нас они — ах! прибалты! А для них — чухня! Омоном придушить, и все дела! Понадобится — войска!.. Ништяк! Поверещат с годик-другой ребята-демократы, да и притихнут. Кто захочет из-за карликов с ядерной державой ссориться?

Не жалея, с силой застучал кулаком по собственному колену:

— Как угодно! Пусть даже через колено! Если не хотим, чтоб от Союза одни славяне остались! Э! Что с тобой?.. Ты свою судьбу выбрал.

Подхватив плащ, двинулся к выходу.

— Если всё время через колено, так и славяне перегрызутся, — возразил с усмешкой Понизов.

Острецов, не останавливаясь и не оборачиваясь, лишь рукой безнадежно отмахнулся.

— Эх, вы! Прожектеры, — донесся его страдающий голос — уже из пустого коридора.

Понизов сидел за своим столом с распахнутыми ящиками, из которых он извлекал и откладывал в сторонку личные вещи.

При очередном телефонном звонке поднял трубку.

— Безработный Понизов у аппарата.

Услышал взволнованный девичий голосок. Улыбнулся собственному отражению.

— А скажи-ка, друг мой Светланка, слабо замуж за бомжа?

Эпилог 9 июня 2011 года

1.

К свежеотреставрированной церкви — Тургиновскому храму Покрова Божией Матери — подъехал внедорожник, из которого вышел рослый осанистый мужчина 55 лет, с аккуратными усиками вдоль верхней губы. Постаревший Николай Понизов. Перекрестившись, вошел в церковь. У входа установлена благодарственная плита людям, усилиями которых восстановлен храм. Первым в списке значится «Понизов Н. К.» Навстречу раннему посетителю вышел молодой, с редкой бородкой священник — настоятель храма протоиерей Алексей Кулаков. Показал место, куда встроен маленький крестик с вензелем «КП».

— Пора ехать, — напомнил ему Понизов.

2.

На месте захоронения Пятса в лесной зоне поселка Бурашево установлен роскошный православный крест. К кресту прикреплена доска с надписью: «Здесь покоился первый президент Эстонии — Константин Якобович Пятс, 23.02.1874–18.01.1956, находившийся на лечении в КОПБ № 1 им. Литвинова. В 1990 году прах президента перезахоронен на родине, в г. Таллинне». К кресту возложены васильки — национальный цветок Эстонии.

Литию служит отец Алексей.

Звучит музыка Густава Эрнесакса в исполнении тверского эстонского семейного ансамбля «Ыунаке» (Яблочко») и оркестра «Брасс Ренессанс». В церемонии участвуют представители тверской региональной организации «Эстонская община». Присутствуют руководители Твери, сотрудники Посольства Эстонии в РФ.

Торжественную часть открывает вице-губернатор Твери Валентин Васильевич Корытько. Несмотря на возраст, по-прежнему поджарый, энергичный.

— Дорогие друзья! — зычный голос его резонирует по старому кладбищу. — Сегодняшнее торжество символизирует победу сил дружбы и единения народов над мракобесием и разжиганием вражды. Сейчас эти слова звучат обыденно. Но двадцать лет назад, когда мы помогали эстонскому народу разыскать и вывезти на родину останки президента Пятса, нам приходилось преодолевать жесточайшее сопротивление сил реакции. Достаточно вспомнить, что сам президент СССР неприкрыто угрожал экстренными мерами, которые будут предприняты для восстановления конституции Советского Союза на территории Прибалтики. Но мы, демократы, не отступились! По моему указанию бывший председатель Бурашевского поссовета, а ныне один из самых успешных тверских предпринимателей Николай Понизов…

Эстонский атташе склонился к уху Понизова, стоящего рядом со своим компаньоном Алексом Тоомсом:

— Доверительно сообщаю. В ближайшие дни решится вопрос о присвоении вам за особые заслуги звания почетного гражданина Эстонии.

Понизов и Тоомс, не сговариваясь, захохотали. На лице пресс-атташе установилось недоуменное выражение.

— Эту музыку мне заиграли еще в девяностом. С тех пор и слушаю, — объяснился Понизов. — Да бог с ними, со званиями! — добавил он в сердцах. — Если б хоть на самом деле за друзей считали. Ведь как уговаривали: не трожьте Бронзового солдата! Не переносите из центра Таллинна! Это ж святыня, что как пуповина нас связывает… Разве кто прислушался?

— Всё очень непросто, — атташе нахмурился. — У нас много тех, кто не любит русских. Для них этот памятник — символ оккупации. Было много столкновений. Пришлось решать, выбирать.

— Выбрали, — горько констатировал Понизов.

— Выбрали, — согласился атташе. Оживился. — Но о друзьях мы не забываем. Звание почетного гражданина будет также присвоено госпоже Гусевой.

— А вот тут вы точно припозднились. Лет двадцать как умерла, — Понизов горько усмехнулся.

— В самом деле? Мне не доложили, — раздосадованный атташе вышел к микрофону, как раз освобожденному вице-губернатором. Заученным жестом записного оратора приподнял руку.

— К сожалению, среди нас отсутствует замечательная женщина, благодаря самоотверженности которой мы сегодня имеем возможность чтить память нашего первого президента. Нам известно, что госпожа Гусева, увы, умерла, — голос атташе дрогнул. — Но благодарная память — вот главное, что оставляем мы после себя. Дела, преобразуемые в память. Каждому воздается по делам его. По поручению господина посла, мы хотели бы навестить могилу госпожи Гусевой, чтобы поклониться и возложить цветы.