Книга Вихрь - Оливия Уэдсли

— Как же это произошло? — спросил он наконец. Ирэн встала, освободив свои руки, и подошла к окну.

— Как это рассказать? — сказала она, повернувшись и глядя на него. — Ах, дядя Габриэль!

Она подбежала к нему и опустилась рядом с ним на пол, пряча свое лицо у него в коленях.

— Сначала, — заговорила она с жаром, — я остерегалась. Я знаю, вся семья будет против этого. Помогите мне, дядя Габриэль. Я никому не приношу ущерба, выходя замуж за Жана. В моей жизни еще не было настоящей любви. Я не жила до этого времени. Я не могу отказаться от Виктуара. Благодаря ему, весь мир для меня стал другим. Вы знаете, чем была моя жизнь! Вы лучше других знаете, что я пережила и перестрадала. Не наступило разве время, когда я йогу стать счастливой? Разве плохо, что я, наконец, получу свое счастье?

— Этот человек достоин вас?

— Вы спрашиваете меня, влюбленную женщину! Какого ответа вы от меня ждете?

— Давно вы его знаете?

— Стоит ли считать недели?

— Значит, вы познакомились с ним совсем недавно? И вы уже так уверены в нем? Кто он? Откуда он пришел?

— Я не хочу об этом думать, — сказала Ирэн. — Он беден, но я знаю, что он скоро будет богат. Он имел огромный успех на своем первом концерте.

— Да! Но скажите, кто его родители? Какая была его жизнь до сих пор? — продолжал неумолимый старческий голос.

Ирэн устало рассмеялась.

— К чему мне это знать?

— Но это ваша обязанность, и вы должны к ней отнестись серьезно.

Ирэн вскочила на ноги.

— Так, значит, вы, которому я доверилась, против меня?

В ее голосе слышались слезы. Она дрожащими руками стала завязывать вуаль.

— Ирэн, — поспешил произнести старик, — дорогая, я только хочу вам добра. Я задавал вам эти вопросы, чтобы оберечь вас, чтобы помочь вам. Я не против вас. Я, наверное, сильнее, чем кто-либо, желаю вам счастья.

Ирэн прижалась к его коленям.

— Тогда помогите мне, — сказала она глухим голосом, — защитите меня от Ванды, Ганса и всех других этих аристократов. Позвольте мне привести к вам Жана, познакомить вас с ним, чтобы вы его узнали и увидели, как неосновательны все страхи и подозрения.

Вошел Амадео и доложил о Ванде.

— Не будем больше говорить об этом, прошу вас! — сказала Ирэн тихо.

Старик кивнул головой в знак согласия и повернулся с приветствием к вновь пришедшим.

— Амадео, подайте чайный прибор, — сказал он, — и приготовьте быстро чай, да покрепче.

Через полчаса Амадео заявил, словно извиняясь:

— Не приляжете ли, господин профессор?

— Я утомила вас, — сказала шепотом Ирэн, целуя старика на прощание.

Тот отрицательно покачал головой.

— Вы никогда меня не утомляете. Приведите ко Мне, — он попробовал улыбнуться, — этого молодого человека, которого вы, видимо, очень любите. Ну, скажем, завтра, мой дружок.

Так как шофер Ирэн уехал по ее поручению за покупками и должен был ждать ее у Оперного театра, Ирэн воспользовалась автомобилем Ванды.

— Ну, что вы думаете об этом рыжеволосом гении, герое вчерашнего вечера? — весело заговорила Ванда. — Он сделал карьеру, несомненно! Эбенштейн рассказывал Скарлоссу (я склонна думать, что это было под влиянием шампанского, так как он всегда, насколько возможно, скрывает свои денежные дела), что у него подписан контракт на два года с Виктуаром. Недурно, не правда ли?

— Блестяще, — автоматически ответила Ирэн. Ванда посмотрела на нее испытующе.

— Я надеюсь, этот молодой человек больше вам не надоедал? Удивительно нелепое существо, хотя все же очень привлекательное… Написал ли он вам что-нибудь после последней жестокой беседы?

— Видите ли, я… Вы не должны так говорить со мной о нем, — сказала Ирэн с неожиданной горячностью. — Жан сделал мне предложение, и я приняла его.

— Вы с ума сошли? — резко сказала Ванда. Она старалась поймать руку Ирэн.

— Вы шутите, должно быть, Ирэн? Не смотрите на меня такими глазами! Скажите мне серьезно, неужели у Виктуара хватало наглости сделать вам предложение? Я не могу этому поверить!

Она задыхалась. Ее лицо побледнело.

— Я не могу позволить вам говорить таким образом о человеке, которого я люблю, — тихо сказала Ирэн. — Я скоро выхожу за него замуж.

— Вы, должно быть, сошли с ума! — повторяла в ярости Ванда. — Подумайте! Женщина с вашим положением в свете выходит замуж за какого-то музыканта, скрипача, человека, который вышел из ничтожества! Человека, о котором никто из нас ничего не знает, кроме того, что он умеет играть на скрипке. Этот человек явно из подонков общества. Как вы могли хоть на минуту подумать, что он влюбился в вас ради вас самой! О, я вовсе не желаю отрицать вашего очарования, вашей красоты, но я хочу, чтобы вы подумали, пока еще не поздно. Вы богаты, у вас есть имя, вы молоды. Неужели вы так наивны, что поверили этому юноше, что он хочет жениться на вас по любви! Боже мой! Возможно ли, что вы так слабовольны! Ирэн, ради всего святого, выслушайте меня. Этот Виктуар…

— Я не могу и не хочу вас слушать, — взволнованно сказала Ирэн. Ее голос дрожал от гнева. — Дайте мне вам все сказать. Я не только верю, что Жан любит меня, я чувствую это всеми фибрами моего существа. Какое право вы имеете так говорить о нем? Вы ничего не знаете о его жизни!

— А вы, вы знаете его жизнь? — возразила Ванда. — Я знаю вас, Ирэн! Я хорошо знаю, как это произошло. Вы были одиноки. Ваша жизнь была пуста. Раньше, когда был жив Карл-Фридрих, вы были связаны, а вы были слишком честной и прямой женщиной, чтобы пускаться на уловки с целью вырваться из тюрьмы или хотя бы подумать об этом. Когда Карл-Фридрих умер, вы стали свободны и все, что связывало ваши чувства, исчезло. Конечно, этот человек играл вам и достиг, чего хотел, обворожив вас своим искусством. Вы потеряли голову. Как человек вашего круга, я спрашиваю вас: представляете вы себе, как будут продолжаться ваши родственные отношения, если произойдет эта свадьба? Вы даже не проверили, есть ли у вас с ним что-нибудь общее. Вы его видели всего два-три раза. Ваше знакомство началось три недели назад. Бог мой, неужели вы не понимаете, что это невозможная вещь?

Ирэн дернула за шнурок. Автомобиль замедлил ход. Она вышла молча. Ванда тоже молчала. Дверца захлопнулась, и автомобиль поехал дальше.

ГЛАВА XXII

Визит с Жаном к дяде Габриэлю не был очень удачным. Между Ирэн и старым ученым чувствовалась какая-то принужденность. Жан был чрезмерно вежлив и имел слегка недовольный вид. Дядя Габриэль был приветлив.

Ирэн волновалась. За чаем царила неловкость. Когда Амадео стал убирать со стола, наступило одно из тех минутных молчаний, когда каждый присутствующий должен напрягать свой ум, чтобы придумать какую-нибудь фразу. Наконец, старик произнес: