Книга Помощница ангела - Юлия Кузнецова

Глава 21
Папина тайна

Потянулись странные дни. Когда приходил Вик, рассказывал о яблонях, становилось легче. Когда она оставалась одна, с платком Лидии Матвеевны в руках, то хотелось плакать.

Милочка, несмотря на жару, ездила на рынок в Звенигород и привозила виноград и упругие синие сливы, но Алёна не могла ничего есть. Она смотрела на фрукты и думала, что слива — это она, Алёна, а Лидия Матвеевна была косточкой. И теперь, когда косточку вынули, сочная мякоть съёжится и засохнет.

В Алёне что-то лопнуло, оборвалась какая-то ниточка. А ещё внутри неё больше не было Картории. То есть была — на рисунках, которые, как старые фотографии, показывали то, что уже прошло. Сейчас в голове у Алёны не звучали ни строгий голос Сальвадора, ни нежный — Джулианы, она не ощущала на себе внимательного взгляда Алекса, не чувствовала угрозы врагов, захвативших лес.

Она осталась совсем одна.

Как-то, прячась от жары в саду под жасминовым кустом, она услышала тихое воркование. Подняла голову и увидела его. Белого голубя, что прилетал к ней в то утро. Голубь смотрел на неё, не отрываясь, вполоборота. Потом провёл клювом по крылу, и Алёна заметила на его лапке красную нитку. Белый голубь и красная нитка что-то напомнили ей. Но она не могла сообразить — что.

Голубь кивнул, взмахнул крыльями и улетел.

«Может, меня мучают, чтобы я что-то поняла? — подумала Алёна, — но что?»

И опять не было рядом человека, который сказал бы, что страдать по ушедшим — это нормально. Чувствовать боль — это правильно. Некому было просто прижать к груди Алёнину голову и погрустить вместе с ней. Потому что родители поглядывали на неё странно. Будто она была редким зверьком, который неожиданно забрёл к ним в дом. Так Милочка смотрела на ласку, которая как-то забралась к ним в огород.

«Это несправедливо, — вдруг подумала Алёна, — они просто не имеют права себя так вести! Между прочим, если бы они меня тогда не забрали, я, может быть, и поднялась бы к Лидии Матвеевне!»

Словно опять окунувшись в море чувств, Алёна бросилась домой, чтобы найти маму и высказать ей всё, что наболело внутри.

Мама сидела на кухне у окна и смотрела на берёзу.

— А ты не думаешь, что это вы ведёте себя неправильно? — крикнула с порога Алёна.

Мама вздрогнула.

— Конечно, — кивнула она, — спилить её совершенно неправильно. Посмотри, она раздваивается наверху..

Алёна подошла к окну и подняла голову. Действительно, верхушка дерева раздваивалась.

— И что?

— Понимаешь, когда папа привёз меня сюда… я первым делом увидела эту берёзу. С двумя верхушками. И загадала, что две верхушки — это мы с ним. И пока они тут, мы будем вместе.

Говоря это, мама слегка повернула к Алёне голову, но глаза опустила и губы поджала.

«Обиженный ребёнок, — подумала Алёна, — которого несправедливо наказали». Неожиданно гнев её испарился. Как тогда, на берегу, с Лидией Матвеевной. Она подошла к маме, опустилась на корточки, взяла мамины руки и прижала к щекам.

— Он над тобой всё время издевается, — выговорила она, — подшучивает… Почему?

У мамы по щекам потекли слёзы, и она высвободила руку, чтобы вытереть их.

— Он не по своей воле, как ты говоришь, издевается… Однажды ему сделали очень больно. И он с тех пор мучается сам и мучает других. Не может простить. Понимаешь, я это сразу поняла, как только с ним познакомилась. Но мне казалось, если я буду заботиться о нём, любить его, то со временем боль пройдёт. Но я ошиблась…

Мама закрыла лицо руками и перешла на шёпот.

— Я ошиблась, Алёна… Со временем он только озлобился. И у меня нет больше сил. Я очень устала.

Алёна смотрела на маму во все глаза. Эта была тёплая, живая мама, и она была красивая, и говорила по-настоящему, по-человечески…

— А что за боль ему причинили? — осторожно спросила Алёна.

— Он когда-то уже был женат. И в том браке родился ребёнок, — мама старалась говорить спокойно, — он сильно отставал в развитии. И жена бросила его. С ребёнком на руках. Он сначала пробовал жить с ним. Но не выдержал. Отдал родителям. Те увезли его за границу. Когда дедушка и бабушка умерли, они оставили Максима там. За ним смотрит сиделка.

Алёна вспомнила, как искривилось лицо папы при слове «сиделка». И ещё: что он перешагивает через трещинки на асфальте. Боится, что одна из них разверзнется и он снова упадёт, и никто ему не поможет… У Алёны вдруг что-то шевельнулось внутри. Как будто котёнок царапнул изнутри лапкой.

Мама достала из кармана платок и высморкалась.

— Знаешь, мама… Однажды… Лидия Матвеевна сказала мне… В общем, неважно, она меня провоцировала. Но я на провокацию не поддалась. И вела себя так, чтобы мне потом не было стыдно самой. Может быть, папа своими насмешками тебя тоже провоцирует? Хочет, чтобы ты вела себя не так, как можно ему угодить, а как хочешь сама?

Мама посмотрела прямо в глаза Алёне. Словно наконец-то увидела её.

— А я ведь думала об этом, — сказала она, — когда Игорь отказывался ехать к Максимке, я не настаивала. Не хочет — не надо. Там справятся без него. А вот теперь я понимаю, что наверняка на самом деле он хотел, чтобы кто-то надавил на него. Заставлял видеться с сыном. Или мне самой надо было туда ездить. Но поздно. Поезд ушёл.

По её голосу было слышно, что она борется со слезами.

— Ещё не ушёл, — неожиданно для себя сказала Алёна, — где этот мальчик?

— В Англии. Рядом с Лондоном.

— Хорошо. Мама, не плачь. Я найду выход. И ещё… Пожалуйста, будь такой всегда. Ты такая у меня…

«Хорошая», — хотела договорить Алёна, но мама протянула руки и прижала к себе её голову. Алёна почувствовала, как мама дрожит. Что с ней?

А внутри Натальи распускался букет новых ощущений. Удивление, потрясение, стыд! Она вдруг посмотрела на себя со стороны. Алёниными глазами. И поняла, что всю жизнь, каждую секунду, она проводит в напряженном ожидании какого-то тайного знака от Игоря, намёка, что он ценит её заботу и она нужна ему. А тем временем рядышком вырос человек, который всё понимает и даже предлагает свою помощь! А ведь сама переживает горе! Потерю близкого друга.

До Натальи потихоньку стало доходить, что они оставили Алёну один на один с её страданиями, ни разу не предложили поговорить о том, что она чувствует! А ведь она ещё совсем девочка, их Алёна!