Книга Казаки на персидском фронте (1915–1918) - Алексей Емельянов

Казак очнулся от сильной боли в ноге. Боль была, должно быть, острее жары и обморока. Конь упал, околел сразу. Казака подняли с трудом. Посадили на другого коня. А боль в ноге все острее. Только ушиб или сломал? Ах, как хочется пить!

– Командир говорит, что проводники говорят…

– Что говорят?

– Да что скоро вода будет, а ее нет! Как чудно, что ее нет…

– Что? Что ты говоришь? Сбились с дороги? Да ведь дороги никакой и нет, а так идем, по пустыне.

– Постой, – говорит другой. – Дороги нет потому, что сбились.

– Что ты брешешь, что ты людей пугаешь, ей-богу…

– Ей-ей, правду говорю. Разве не видишь, что проводники блукают… Да ты спроси Евтуха Даниловича, он ближе к командиру… Может, знает…

Бравый вахмистр, конечно, в курсе деда.

– Сбились, сукины сыны, – коротко говорит он.

Нарочно или нет? Гамалий тоже волновался, и стал кричать на проводников. Ясное дело, что их надо повесить. Правда, повесить не на чем, ну, пулю в лоб! Однако торопиться не надо, нужно только следить за ними, чтобы не удрали. Внутренний голос говорил, что это – несчастье. Просто малоопытные проводники заблудились. Они трусили и метались в разные стороны, стремясь найти «дорогу» и воду…

Безнадежно. Уже три часа дня. Шли около десяти часов по раскаленной пустыне без воды, без дорог. Проводники или заблудились, или водят со злым умыслом…

– Бачь, хлопцы, ей-богу деревня!

– Ура! Должно быть, деревня или ханская усадьба!

– Ходу, хлопцы, ходу!

Больно ударяют тяжелыми горячими сапогами по ребрам измученных коней, понукают их… Куда?

Узкой полоской в мигающем воздухе, как через сеточку на горизонте, чуть-чуть поднявшись над землею, длинной полосой тянутся деревья, сады, целый лес, а рядом с ним огромное блюдо стальной застывшей воды… Или деревья прямо на воде?! Уже пора ей быть, этой воде и деревьям, но ничего нет…

Мираж появился слева, справа… Опять обманул казаков. Что же это? Понять, что такое мираж, они не могли. Они стали думать, что Бог испытывает их, а дьявол издевается.

Валились люди, падали лошади, а воды все не было.

Гамалий насчитал, что уже заболело от солнечных ударов двенадцать казаков и пять лошадей пало…

Люди были без сознания… Их взяли через седла товарищи и везли, а они болтались, как манекены, перекинутые через шеи коней. Лошади шли еще хуже. Ведь они везли двойную тяжесть. Все-таки шли вперед. Уже нельзя было определить, увеличивается ли жара или спадает. Казалось, это был предел. Заболело еще четверо. Шли, а воды все не было…

Хорунжнй Перекопий уверял, что видит справа что-то необычайное… Его разуверяли: опять мираж…

Действительно, справа от отряда в полуверсте, если можно в пустыне определять на глаз расстояние, что-то белело. Много белых пятен. Миражи рассеялись… Это было что-то реальное, но что? Пытались пришпорить коней. Безрезультатно. Кони выбились из сил и идти рысью не могли. Белые пятна в пустыне – были палатки небольшого стана арабов. Пить, скорее пить…

С изумлением смотрели арабы на черкески и лохматые шапки казаков, а казаки радовались, кричали, смеялись, плакали, восторгались и благодарили Бога. Кто, как мог, выражал свою радость спасению, казалось, от неминуемой непонятной гибели в пустыне. Вода была горько-соленая и в небольшом количестве, но вода эта показалась совершенным счастьем. Потерявших сознание казаков было шестнадцать. Их положили в тень, в палатки арабов, и обливали водой; смачивали головы, приводили в чувство. Медленно они приходили в себя и через три часа все уже в состоянии были сесть на коней. Им тоже дали немного воды. Бедные кони, они не могли утолить своей жажды! Воды было мало. Арабы были одеты в широкие белые одежды, разговаривали мало и, повидимому, сами собирались куда-то уходить с места кочевки. Они были настроены очень мирно. Правда, их было немного. В отряде были переводчики, знающие несколько персидских наречий, и на ломаном фарсийском языке арабы рассказали, что англичане близко, в Али-Гарби, и что от места стоянки до них не более трех часов. Опять пустыня… Каким чуждым и жалким кажется небольшой казачий отряд посреди торжественной печали пустыни! Черная лента пришельцев ползет все вперед и вперед.

Ночь. Жара спала. Часов одиннадцать. Идти светло. Луна с кривым лицом вполоборота смотрит на непрошеных гостей пустыни, а огромные звезды – круглые, рогатые, остроконечные, усеяли весь необъятный свод бархатного неба Месопотамии… Эти звезды горят и живут. Блестят ровным холодным светом и переливчатым – серебряным, зеленым, красноватым. Мигают звезды, вспыхивают и гаснут, а из одного конца небосвода в другой перелетают исполинские дугообразные падающие звезды. Как молния во время грозы, прямой стрелой бесшумно падает красная звезда, оставляя за собой кровавый медленно тающий след. Южный Крест горит переливами своих бриллиантов, и казак, подняв голову к небу, долго смотрел на него с застывшим лицом, потом торопливо несколько раз перекрестился… Луна серебрит песок, как снег. Рябь пустыни при свете луны отливает, и кажется, что это вода и что слышен плеск волн… А лошади отбрасывают тени, ночные тени… Они очень четки. Фигура всадника на коне кажется отточенной. На песке виден казак – и он курносый. Курносый на песке!.. Тени как искусственно вырезанные из черной бумаги фигурки.

– Подтянись! – скомандовал Гамалий.

При лунном свете впереди увидели какую-то темную массу. Пустыня кончалась. Начиналась жизнь, – дома, деревья, тень и вода. Али-Гарби.

К лагерю подошли незамеченными. Остановились. Была половина двенадцатого. Вышел английский офицер и, когда выяснилось, что из Персии, из русской армии прибыли казаки, весь лагерь англичан пришел в движение. Кричали:

– Гип, гип, ура!

Казакам пожимали руки, обнимали, качали и повели угощать. Гамалий с офицерами был приглашен к ужину, а казаки получили в изобилии мясо, хлеб, молоко, табак, виски и шоколад… Напоили и накормили лошадей. Поили осторожно, но трудно было оторвать пойла от животных. Кормили великолепным ячменем. Лошади от радости ржали, а люди смеялись, веселились и пили.

Пир и веселье продолжались до четырех часов утра. Говорили тосты: за Русскую армию и Россию; десятки раз, громко кричали гип, гип, ура!.. На долю Гамалия выпало много искреннего внимания и восхищения. Казаки рассказывали англичанам в палатках про свои похождения на чистейшем русском языке, а те слушали серьезно и внимательно, и обе стороны находили естественным продолжать эту непонятную беседу. Казак рассказывал про луров, жажду, солнце и пустыню, и английский солдат и индус отлично понимали, что именно жажда в пустыне и солнце и есть самые главные вещи, о которых только можно и говорить. Оба собеседника пережили в походах бессмысленной войны и солнце, и жажду в пустыне.

* * *

Гамалий с казаками пробыл в пути десять дней. Они пробились через дебри Поштекуха и пустыни Месопотамии к англичанам кратчайшей дорогой. Сами англичане до сих пор считали связь через Поштекух с ними невозможной. Понятен потому интерес, с которым отнеслось английское командование к русскому отряду. Рано утром седьмого мая Гамалия с двумя офицерами перевезли на лодке на другую сторону Тигра в офицерское собрание и подробно расспрашивали про дорогу, чем питались в пути, про русскую армию в Персии, место ее расположения и т. д.